Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность
– Есть приказ, связанный с базой «Латинос»? – спросил Штубер, без приглашения младшего по чину присаживаясь к столу.
– Скорее – с арестом Хорна, – ответил капитан-лейтенант, предлагая Штуберу предназначенную для него стопочку.
– Что значит «с арестом Хорна»?! – просверлил его взглядом барон фон Штубер. – Кто в Берлине мог узнать о нем до моего доклада?
– Не в прямом смысле, естественно. Тем не менее из ситуации следует как-то выходить. Прочтите, – пододвинул к локтю штурмбаннфюрера радиограмму,
«Капитан-лейтенанту Штанге, штурмбаннфюреру Штуберу. – прошелся барон взглядом по тексту. – На базу "Латинос" прибывает субмарина "U-910", позывной "Викинг", командир обер-лейтенант цур зее Хайнц Норден с усиленным боезапасом и секретными торпедами на борту.
Не допустить сдачи субмарины аргентинским властям. Нордена отстранить. При неподчинении – ликвидировать. Экипаж проверить. Субмарину превратить в "летучий голландец", который будет действовать, невзирая на ситуацию в Германии. Стая будет состоять из трех субмарин и "коровы" – субмарины типа "XIV-Milchkuh"55, "Черный призрак". Цель: дезорганизация судоходства на юге Атлантики и защита "Базы-211" на дальних подступах к ней.
Капитуляции стая не подлежит. Решение по коменданту базы Латинос принимаете вы, Штубер. Действовать быстро и решительно. За формирование стаи отвечаете лично. Хайль Гитлер. Гросс-адмирал Дениц. Скорцени».
Перечитав радиограмму еще раз, барон залпом осушил свою рюмку без разрешения хозяина каюты, наполнил ее и вновь сладострастно осушил.
Ему бы сейчас хотя бы несколько минут провести в одиночестве, чтобы осмыслить прочитанное и выработать план действий, поскольку завтра на рассвете они уже должны будут войти в зону «Латинос». Однако капитан-лейтенант порывался решать все вопросы немедленно. Теперь он со всей отчетливостью ощутил двусмысленность своего приказа об аресте своего старшего офицера Хорна и боцмана и понимал, что выходить из ситуации следует вместе с офицером СД, причем явственно перелагая на него всю ответственность.
– Ситуация меняется. Я прав, штурмбаннфюрер?
– В том смысле, что теперь нам официально разрешают заняться пиратством, – согласно кивнул барон. – При этом формирование стаи поручено мне, назначение командиров – за мной, вариантов – множество. Цель благородная.
– Еще бы: откровенное пиратство, прикрытое заданием по обороне «Базы-211». Но самое интересное в этой ситуации – что ход мыслей у Хорна был верным.
– Он не был и не мог быть верным, ибо зарождался у него до появления данного приказа, а значит, в нарушение ранее полученного им приказа и в нарушение воинской присяги, – отчеканил Штубер.
– Тоже логично.
– Поэтому мы имеем право сейчас же расстрелять его, указав в бортовом журнале, что произошло это за десять минут до прочтения данного приказа гросс-адмирала и Скорцени. Не знаю, как гросс-адмирал, а Скорцени меня поймет.
– Так вы собираетесь расстреливать его? – нервно передернул плечами Штанге.
– А вы собираетесь превратить его в вечного узника своего подводного замка, заменив легенду о человеке в железной маске на легенду о человеке в подводном карцере?
– Но теперь это уже крайне опасно. Начнется служебное расследование, появится комиссия…
– Кто решится создавать комиссию после того, как на стол Скорцени ляжет мой рапорт? Да и кому там, в Берлине, дело сейчас до какого-то полупредавшего рейх субмаринного лейтенанта?
– Возможно, возможно, – тягостно вздохнул капитан-лейтенант. – Вам виднее, решайте.
– Уже все решено.
– Кем? И что именно?
– Всплывайте. Выводите Хорна на палубу и, к радости всей команды, расстреливайте. Заодно с этим проходимцем боцманом.
– Вы хотите, чтобы этот приказ был отдан мною?! – мгновенно отреагировал Штанге.
– А что, вы уже подали в отставку с должности командира «Колумбуса» в связи с собственной неблагонадежностью? Не вижу письменного рапорта.
– Вы хотя бы сообщили о своем решении какому-нибудь штабному чину из Зеекригслейтунг56, чтобы заручиться его согласием?
– Я не нуждаюсь ни в чьей поддержке, капитан-лейтенант. Мне вполне хватает поддержки известного вам Отто Скорцени.
Какое-то время командир «Колумбуса» колебался, но затем решительно – насколько это возможно было в данной ситуации – произнес:
– Прошу прошения, – вмиг протрезвев, медленно поднялся из-за стола Штанге, – но расстреливать своего старшего офицера я не намерен.
– Так предложите искупить, таким образом, свою вину перед рейхом кому-нибудь из своих офицеров или унтер-офицеров, – уже откровенно издевался над ним Штубер.
– Я не стал бы делать этого, даже если бы Хорн был приговорен к казни военным трибуналом. Вы же предлагаете мне самому выступить в роли Фрайслера57.
Штубер злорадно ухмыльнулся. Он явно играл командиру субмарины на нервах. И лишь убедившись, что «музицирование» это удалось, смилостивился:
– Да успокойтесь вы, капитан-лейтенант, я займусь ими сам, если уж у вас рука на врагов рейха не поднимается.
– К сожалению, этого я вам запретить не смогу, иначе доведу дело до вооруженного столкновения.
А несколько минут спустя перед ним уже стоял Зебольд. Он усиленно зевал и готов был растерзать хоть весь экипаж субмарины за одно только право еще хотя бы пять минут поспать.
– Тут вот мы с командиром решаем судьбу лейтенанта Хорна, – сказал Штубер. – Так хотелось бы знать ваше просвещенное мнение, мой вечный фельдфебель.
– Расстреливать лучше наверху, на палубе, предварительно всплыв на поверхность, – не заставил ждать своего совета Зебольд. – Чтобы потом не тащиться туда с телом.
– Вот что значит высокая житейская мудрость! – назидательно произнес Штубер, обращаясь к капитан-лейтенанту. – А мы тут с вами второй час прикидываем, что да как.
– Слишком далеко мы зашли с этой вашей расстрельной мудростью, – возмутился Штанге.
– Зебольд, возьмите одного из померанцев, захватите бутылку с остатками вина и идите к карцеру. Пусть, для начала, померанец по-свойски угостит лейтенанта вином, от моего имени, а потом сообщит ему, что это он пил вино от палача, поскольку есть приказ из штаба кригсмарине о его расстреле. Дескать, мы ничего не можем поделать: приказ уже пришел.
– Приказы о расстрелах всегда оказываются самыми лаконичными и толковыми, господин штурмбаннфюрер, – сонно признал Зебольд, поражая обоих офицеров своей неуемной фельдфебельской логикой.
– Так вот, как только Хорн проникнется мудростью этого приказа, у карцера появитесь вы и с присущей всем палачам вежливостью поинтересуетесь, готов ли ваш клиент к смертной казни. После того как первая волна душевного подъема Хорна поугаснет, вы можете повторить свой приход на бис.
– Если вам, штурмбаннфюрер, понадобилось устроить спектакль у ворот ада, вы так и скажите!
– Нет в этом мире человека, который бы так понимал меня с полуслова, как вы, мой вечный фельдфебель! Идите, наш Шекспир, и творите все, что вам заблагорассудится. Но чтобы утром Хорн предстал передо мной все еще живым. На полусогнутых, в рыданиях – но… живым.
– Ну, если так… – вздох, коим Вечный Фельдфебель встретил условие Штубера – оставить лейтенанта в живых, мог издать только человек, от которого требовали невозможного.
– А в остальном все должно выглядеть именно так, как вы мечтаете, мой вечный фельдфебель, – спектаклем у ворот ада.
Зебольд уже открыл люк отсека, однако, вспомнив о том, что в карцере находится еще один арестованный, спросил:
– А второго?
– Что «второго»? – искренне удивился Штубер.
– Их в карцере двое. Впрочем, того, второго, следует расстрелять сразу же, чтобы не мешал нашему спектаклю своими репликами и стенаниями.
– Гениальное режиссерское решение, Зебольд! Гениальное, но вы от него откажитесь. Поступите просто и банально: сделайте вид, что попросту не замечаете его, что о нем все забыли. Ничто так не убивает, как неизвестность. Пусть до конца ночи и все утро мучается своими догадками и предположениями, причем мучается так, чтобы утром мы увидели перед собой некстати поседевшую Кассандру. Вы все поняли.
– Кто такая Кассандра – я не знаю, но не сомневайтесь, на ceй раз она поседеет.
Когда Зебольд вышел, офицеры благоговейно переглянулись Даже на них самих присутствие этого гороподобного существа производило удручающее впечатление.
– А как вы намерены поступать на самом деле? – сдали нервы у командира субмарины.
– Поскольку расстреливать все равно кого-то нужно будет, то расстреляем командира упомянутой в радиограмме субмарины «Викинг», а признательного нам за свое спасение Хорна назначим ее командиром и отправим в вольное пиратское плавание.
