KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Фантастика и фэнтези » Альтернативная история » Кирилл Еськов - Америkа reload game (с редакционными примечаниями)

Кирилл Еськов - Америkа reload game (с редакционными примечаниями)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Кирилл Еськов, "Америkа reload game (с редакционными примечаниями)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Простите, капитан, но сэр Генри Болдуин занесен в наш черный список. Я требую, чтобы вы немедля покинули территорию клуба.

– А мы не уйдем! – спокойно отозвался Расторопшин, приобняв побледневшего Сашу. – Нам, собственно, некуда…

– Вы вынуждаете нас прибегнуть к крайним мерам, – пожал плечами распорядитель и, не скрываясь, сделал знак двум парам мордоворотов (копии тех, что со входа), бесшумно возникшим по обоим концам зала.

– Стойте! – властно воздетая рука Расторопшина магическим образом сформировала центр неподвижной композиции. – Мы уже вошли в этот храм, коснулись алтаря и пользуемся теперь правом быть хотя бы выслушанными. И я был бы крайне обязан вам, сэр, – обернулся он к знатоку истории спецслужб, чьи познания в английском были вполне уже сертифицированы, – если бы вы довели до собрания суть моих предложений, по-русски. Прошу вас как джентльмен джентльмена.

– Почту за честь, сэр!

Перевод оказался заметно красочнее оригинала. Прекрасный юноша, нежный и чистый, расцветший подобно крокусу в проталине русских снегов. Негодяй-лендлорд, вознамерившийся сорвать тот цветок силой. Проезжавший по делам службы британский офицер, не смогший чинно отвести глаза в сторону от творящейся мерзости. Бегство вдвоем. Безумная ярость лендлорда, поклявшегося настигнуть беглецов, пользуясь своими связями в полицейском ведомстве, и отдать эфеба на поругание всей шайке своих телохранителей…

– Суть моего предложения проста, джентльмены. Сэр Генри рассказывал мне, что в клубе порой практикуются игры на серьезную ставку – серьезней некуда. Вот такую игру я вам и предлагаю. Я ставлю свою голову – в обмен на право убежища для моего юного друга. У вас тут, я вижу, есть четверо kazaki – и я готов биться с ними со всеми, на ваших условиях. Рукопашный бой – хоть бокс по правилам Лондонского призового ринга, хоть дзюдзюцу, дуэль на ножах, на револьверах, «калифорнийская рулетка» – выбор за вами, джентльмены! В случае моей победы мы становимся членами клуба, при поражении – вы дадите убежище мальчику. Я знаю – вы достаточно влиятельные люди, чтобы избавить от преследования полиции и настоящего преступника, а он всего лишь беглец, не причинивший никому зла… Что скажете, джентльмены? – и он обвел взором застывший зал, улыбаясь волчьей улыбкой – той самой, какой, наверное, елизаветинские «морские ястребы» улыбались втрое, вчетверо, вшестеро превосходящим их числом испанцам.

– А если с четверыми сразу? – негромко спросил не вмешивавшийся ранее в разговор седеющий джентльмен, простота наряда которого ясно говорила о том, что он тут из самых главных.

– Идет! – без раздумья откликнулся он. – Но тогда выбор оружия – за мной. И я выбираю русские армейские револьверы – пятизарядный «калаш», сорок пятый калибр.

– Браво! – сдвинул ладоши седеющий, и в тот же миг зал взорвался аплодисментами. Хлопали все – ну, кроме телохранителей, на лицах которых, впрочем, читалось явственное облегчение. Откуда-то сам собою возник поднос, уставленный стаканами вискаря: «“Гленморандж”, сэр, двадцатилетний!»

– Господа! – стакан седеющего вычертил в воздухе необыкновенного изящества траекторию. – Я полагаю, что предмет нашего тоста ни у кого не вызывает сомнений. За любовь, господа!

– За любовь! – с чувством отозвался Расторопшин, едва не ляпнув на радостях «For our ladies fair!»


27

– Ну вот, можешь уже открыть рот, напарник! – устроившийся в кресле ротмистр озирал апартамент, обставленный с неброской роскошью. – Ты отлично сработал, кстати, просто безупречно: благодарность перед строем от лица командования.

– Разве я что-нибудь делал? Стоял и молчал…

– Да! Но кАк стоял, и кАк молчал! Они же были влюблены в тебя все, поголовно! Я к концу если чего и опасался, так того, что кто-нибудь них воспылает к тебе такой страстью, что пожелает устроить мне летальный исход, как счастливому сопернику… Черт побери, да стоило тебе лишь пожелать, и твоя судьба была бы устроена наилучшим образом, на годы вперед! И кстати – еще не поздно…

– Не надо так шутить, Павел Андреевич. Пожалуйста.

– А я вовсе не шучу. Если бы ты только знал, сколько карьер – и государственных, а уж в особенности артистических – начались в этом заведении!.. Ладно, бог с ними со всеми. Я правильно понял, что ты грамоте разумеешь?

– Разумею.

– Описать то, что случилось вечером в том доме сумеешь? В форме рапорта?

– А как пишется рапорт, дядя Паша?

– Очень просто. Пишешь только о том, что видел своими глазами, а о своих мыслях по поводу – нет. Точно и кратко – предложениями не более семи слов.

– Я буду стараться. Только у меня с чистописанием не очень… Дядя Паша, а почему вы думаете, что нас тут не будут искать?

– Потому, что влезши сюда для розыска, можно попутно отыскать на свою… шею таких неприятностей, что мало не покажется: здешние обитатели могут карьеры не только устраивать, но и ломать. И потом – здешнее общество очень скрытно, и не имеет привычки судачить с представителями внешнего мира о том, что происходит в этих стенах… Мы получили крайне важную передышку, но расслабляться нельзя никак. Давай-ка, напарник, начнем с начала: что произошло в ту ночь в особняке графа, во всех подробностях. Знаю: у тебя от этого рассказа уже, небось, мозоль на языке, но вдруг да и выскочит какая-нибудь забытая мелочь – так иногда бывает. Должна же быть какая-то реальная причина для того, что Флору пытались убить, верно?

Не то, чтоб он реально рассчитывал найти золотую рыбку в неводе, наверняка уже дотошно проверенном «майором Ивановым» – но чем черт не шутит… Увы, никаких перспективных зацепок в рассказе парнишки так и не обнаружилось; как, в общем-то, и следовало ожидать.

Очевидно было, что министр воспринял угрозу своей жизни вполне всерьез, но за официальной охраной обратиться не пожелал. Оно и понятно: «Имею достоверные сведенья, что за мной охотится оборотень» в устах министра в просвещенном девятнадцатом веке прозвучало бы как прошение об отставке по причине душевного нездоровья… При этом он сохранил закваску боевого офицера в достаточной мере, чтоб удалить от себя всех, кто мог ненароком «угодить под разлет осколков»: не только отправил в имение жену и сына с невесткой (к крайнему неудовольствию последних), но и полностью очистил особняк от слуг, переведя их, на несколько дней, во флигель во дворе. Во флигель же он определил на постой и Сашу, оставшись на ночь в самОм особняке с дядей Гришей и Флорой.

В полночь все слуги уже спали, а Саша – как чувствовал – бодрствовал за книжкой. Крик графа был ужасен, и тут же завыла собака. Пока очумелые спросонья слуги продирали глаза, Саша уже выскочил во двор. Было время полнолуния, но небо затянуло наглухо и начинало уже накрапывать, а газовый фонарь на фасаде почему-то не горел – так что темень стояла непроглядная, и то, что никого в том дворе он не разглядел, мало о чем говорит. И парадная, и черная двери были заперты (как позже выяснилось – изнутри на ключ), и Саше пришлось лезть в дом через кухонное окно на первом этаже, выбив стекло. Свет был зажжен во всех без исключения помещениях особняка. Графа он нашел на втором этаже, в кабинете – тот лежал на ковре подле горящего камина; лицо его было страшно искажено, а в руке – левой – зажат револьвер (хотя граф левшой не был); окно почему-то было распахнуто настежь.

– Насчет револьвера – это ты сам заметил, или услыхал от кого?

– Нет, сам.

– Молодец. Продолжай.

Собака все это время продолжала тихонечко подвывать, но на глаза не показывалась; как и дядя Гриша. Оба они обнаружились на другом конце второго этажа, в гостиной. Ординарец-телохранитель спал в кресле непробудным сном, с заряженным револьвером на коленях, а взятая на поводок Флора была привязана к ножке стола и казалась очень напуганной (а напугать бладхаунда весьма непросто). Поскольку в доме уже появились остальные слуги, вошедшие через отомкнутую им парадную дверь, Саша поспешил обследовать помещения, не спуская собаки с поводка. В кабинете (тело графа уже унесли в спальню) собака вновь завыла и принялась царапать раму окна (затворенного к тому времени кем-то из слуг). Поскольку за врачом уже послали, а добудиться дядю Гришу так и не сумели, Саша оказался предоставлен самому себе и вышел, сопровождаемый Флорой, во двор – изучить особняк снаружи. На подъездной дорожке собака опять пришла в сильнейшее беспокойство – в точности как в кабинете, тогда как по всему прочему периметру (в том числе и под тем окном) оставалась невозмутимой. Тогда, заподозрив, что в особняке каким-то образом побывали чужие, имеющие отношение к смерти графа и к странной сонливости дяди Гриши, он решил проверить эту догадку; Флора сразу же взяла след и…

– Значит, ты решил пойти по следу «оборотня» сам, никому даже о том не сказавшись?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*