Евгений Токтаев - Орлы над пропастью
План созрел давно, нужные слова продуманы бессчетное число раз, а увесистые тетрадрахмы любой речи добавляют сладость меда. Уж насколько Менесфей не отличался живостью ума, но блестящие кругляки на столе должны были сделать слова Эвдора весьма убедительными и доходчивыми.
— Ну, значит, того-самого... Владеть, значит, "Актеоном" будем в этих, как их там? По-честному, короче? Типа того?
— По-честному, — Эвдор спокойно пережидал потуги Златоуста, пытающегося оформить речью свою мысль, — в равных долях.
— Ну, типа, нам две доли сверху, одна тебе?
— Именно так.
— А людям нашим, тоже две доли? — спросил Идай.
— Не жирно будет? — поинтересовался Аристид.
— Погоди, Аристид, — придержал товарища Эвдор, — сколько у вас людей сейчас?
— Ну, дык... — начал загибать пальцы Менесфей.
— Две дюжины рыл, — подсказал Идай.
— Оно как. Две дюжины.
— А надо?
Менесфей беспомощно посмотрел на брата. Он был старше, сильнее и искуснее с оружием, но от непомерной мозговой активности, к коей относились любые попытки сосчитать до десяти, у него непременно болела голова.
— Шесть десятков, — помог Идай.
— То есть, требуется еще зазвать Братьев. За мой счет.
— И что?
Идай скрипнул зубами.
— А то, братец, что наши люди будут в меньшинстве.
— Именно. И поэтому не могут иметь преимуществ.
— Преи... чего иметь?
— Тебя братец, он поиметь хочет, — прошипел Идай.
— Меня!? Да я!..
— Успокойся, почтенный Менесфей, — примирительно поднял руки Эвдор, — я уже раза три объяснил тебе, что хочу взаимовыгодного сотрудничества. У тебя гемиолия, но мало людей. У меня акат, людей тоже мало, но есть деньги, а значит и люди будут. Мы могли бы объединиться.
— "Меланиппа" сближается с купцом, — с выражением безграничной усталости на лице, заново объяснил Аристид, — тот в нас пиратов не подозревает. Завязываем бой. Из-за какого-нибудь мыска, острова, скалы выскакивает "Актеон". Дело сделано. Добычу поровну. Вам две доли сверху. Все в выгоде. По рукам?
— По рукам, — растянулся в улыбке Менесфей.
— Не нравится мне это, — сказал Идай.
— Что именно, почтенный?
— Какая выгода вам?
— Мы много на акате не навоюем.
— То есть мы вам нужны, — утвердительно кивнул Идай, — а вы нам?
— Цену себе набиваешь? — поинтересовался Аристид.
— Погоди, — осадил Эвдор, — почтенный Идай прав, тут главное не продешевить. Ты, Идай, думаешь, что без нас обойдешься? До сих пор обходился?
Идай только вновь скрипнул зубами.
— Ты эта... за горло берешь, Мышелов, — неожиданно обнаружил умственную активность старший из братьев.
— Нет. Учитывая ваше нынешнее положение, я очень щедр. Без меня от вас скоро одни лохмотья останутся. А со мной разбогатеете. Месяц назад я имел дырявый хитон, а посмотри на меня сейчас. Корабль будет ваш, я лишь поведу его туда, где можно хорошо поживиться.
— Соглашайся Менесфей, — встрял один из бойцов, составлявших свиту братьев, — Эвдора боги любят. Все знают, как он удачлив.
— То-то он в рудники загремел, — бросил Идай.
— Быстро сплетни расходятся, — усмехнулся Аристид.
— Другой бы там и загнулся, — спокойно ответил Эвдор, — а я здесь стою.
— В навархи метишь, Мышелов? — поинтересовался Идай.
— Именно так.
— Три доли сверху.
— Предлагаю поступить так: десятая часть добычи — доля вождей. Делим ее на пять частей. Одна часть мне. Одна Аристиду, кормчему "Меланиппы". Три вам. Командую я на "Актеоне", вы подчиняетесь мне, моих людей больше. Но корабль ваш, поэтому ваша доля больше.
Переварив такой расклад, бойцы братьев зароптали.
— А ну-ка утихли! — рявкнул Менесфей и нахмурившись, хлопнул широкой мозолистой ладонью по столу, — что-то мне не нравится, что ты того... Командуешь.
— До тебя только дошло? — прошипел Идай, — он все под себя подомнет!
— Ваших людей немногим меньше будет, сами вы не дети, чего боитесь?
— Я ничего не боюсь! — вскинулся Менесфей.
— А ведь твоих людей пока что не больше, чем у нас, — заметил Идай.
— Пока, — кивнул Эвдор, крутнув на ребре по столу тетрадрахму.
Братья уставились на вращающуюся монету.
— Десятая часть вождям, — задумчиво протянул Идай, — кто так делит?
— Например, Леохар. А еще Эргин, Змеиный, Уголек, все.
— Вот ты и врешь! Никогда такого не было! Всегда делились поровну, а вождям по лишней доле.
— Если тебя, почтенный Идай, не посвящают в некоторые хитрые особенности дележа, то это не значит, что их нет, — спокойно ответил Эвдор.
— Это что ж такое? — возопил Златоуст, — нас обманывают, что ли?
Свита поддержала его ворчанием.
— Иди, обвини Эргина, — усмехнулся Аристид.
— Я тебе предлагаю делиться, как Эргин со своими ближниками, — протянул руку Менесфею Эвдор, — ну, ты согласен? Со мной ты возвысишься, без меня скоро совсем без людей останешься, и тебя сожрут.
Менесфей кинул взгляд на своих людей, взглянул на брата. Тот поджал губы, но нехотя кивнул.
— По рукам.
— Есть у нас Гундосый, а теперь еще и Златоуст будет, — хохотнул Аристид, когда они с Эвдором вышли из кабака.
— Ага, — согласился Эвдор, — на состязаниях ораторов всех побьем.
— А ты не боишься, что у нас оппозиции изрядно прибыло? Мало нам Дракила, теперь еще эти двое по любому поводу гадить будут.
— Гадить будет Идай. Менесфею ума не хватит.
— Это да, он сразу за железку и в морду...
— Нам теперь самое главное, кинуть клич по-умному, чтобы ни с кем не разодраться. А то нам еще Патару припомнят.
— Полиад не обидится. Он и не заметил, что кое-кто из его людей к нам перебежал. А заметит, так я ему скажу, что он сам, по дружбе, да от щедрот своих...
— А вот Терей не столь добродушен.
— Кого ты из наших, рудничных, возьмешь на "Актеона"?
— Пока только Залдаса, а там посмотрим. Залдас с мечом проворен, а язык за зубами держит. Койон горяч, Гундосый туповат, а остальным я не доверяю. Дракил мигом сведет дружбу с Идаем. Я их не боюсь, но не хочу искушать судьбу.
— Я бы и фракийцу не доверял.
— Ему опереться не на кого будет.
— Все же возьми еще Саргабаза.
— Он же лидиец, с ионийцами сговорится, у Златоуста, как я понял, одни ионийцы.
— Нет, как раз он и не сговорится. Лидийцы с ионийцами сговориться могут, только когда их примерно поровну.
Квартал они прошли в молчании, затем Аристид не выдержал:
— Я давно уже понял, Эвдор, что ты на службе у Митридата. И исполнил службу неплохо, раз так щедро обласкан. Не хочешь рассказывать, не надо, но что ты собираешься делать дальше? Рвем отсюда когти, пока не нагрянул Лукулл и действуем своим умом, как соблазняли братьев?
Эвдор не ответил. Аристид подождал немного и сказал:
— По-прежнему тянешь нас на царскую войнушку. До наварха или стратега хочешь дослужиться?
— А ты бы не хотел?
— Хлопотно. Опять же, настроение у царя переменчивое. Оплошаешь, чик, а головы-то и нет.
— Царю разные слуги нужны. Кто-то рати водит, кто-то во вражий стан пролезает. Кто из них для победы полезнее, еще вопрос. Из катапульты по воробьям не стреляют, вот и мы царю в грядущей драке с Лукуллом не нужны. Вернее, нужны не в таком качестве, как ты думаешь.
— Ох, темнишь ты опять, Эвдор.
— Эргин вывезет царя с войском в Митилену.
— Мы тоже с ним?
— Нет. Мы пойдем в Троаду. Нам надо шустро команду вербовать.
— Это и ежу понятно. Зачем нам в Троаду?
— Там, возле проливов, стоит флот Неоптолема. Но мы к нему присоединяться не будем. Нам приказано наблюдать.
— "Нам приказано", — фыркнул Аристид, — эх, Эвдор, когда мы сами себе приказывать будем? Менесфея завербовать тоже тебе царь приказал?
— Нет. Царя я вообще не видел. Мне никто не указывает, как мне действовать, чтобы должным образом исполнить задание.
— Смотри, Эвдор, по острию ножа ходишь. Мы все за тобой следуем, пока удача на твоей стороне. А ну как изменит?
— Удача? Мне? Никогда этого не будет.
— Ну-ну, — покачал головой Аристид.
"А в рудниках ты уже побывал".
Команду собрали за три дня, переманив людей и обидев немало мелких сошек, кто и так еле сводил концы с концами. К тому времени Мономах и Терей уже отплыли на Лесбос, в Митилену, с царем, его свитой и доброй половиной войска. Менее поворотливый Драконтей немного задержался, но вскоре последовал за ними. Питану защищать Митридат не собирался.
Когда на "Актеоне" отдавали причальные концы, римляне уже ровными колоннами входили в город, открывший ворота Фимбрии. Лукулл так и не появился, что невероятно взбесило Гая Флавия, а "Актеону" с "Меланиппой" позволило беспрепятственно улизнуть. Впоследствии, ученые мужи запишут, что Митридат отплыл, смеясь над неудачливым Фимбрией, но это будет лишь красное словцо. Царь сохранял ледяное спокойствие. Война продолжалась.
Глава 14
Сухощавый старик, когда-то черноволосый красавец, а ныне совершенно седой, покрытый шрамами и морщинами, но по-молодому подтянутый, стоял на верхней площадке боевой башни "Птолемаиды", флагманской пентеры египетской эскадры.
