Воин-Врач III (СИ) - Дмитриев Олег

«Верно говоришь, Врач», согласно кивнул Чародей, удивив Антипа, потому что движение это было совершенно невпопад его рассказу. А Рысь со Ставром наоборот насторожились, понимая, что князь снова вёл разговор сам с собой. Вернее, сам со мной.

— Вот что, други… и подруги, — добавил Всеслав с улыбкой. Но от того, как дёрнулись женщины, стало ясно, что улыбка не получилась вовсе. — Мы теперь змеюку эту подколодную в лицо знаем. Он, тварь такая, волчина битый, чует это. Смерть чует, от этого ещё опаснее станет. Но и ошибки может допускать начать от этого же.

Одноногий и безногий злодеи кивнули согласно, не сводя глаз с князя. Как и каждый в комнате, где в полной тишине звучал один лишь его голос. Иногда словно «задваиваясь» и глухо звякая железом. Острым и смертельно опасным.

— Его взять живьём. Но одного его мне мало. Надо всё кубло их змеиное разом накрыть, сколь ни есть их в городе. Всех живыми не нужно, но пару-тройку не помешало бы, чтоб вопросы сподручнее задавать было да ответы сличать. В подвале. Умельцы такие, лиходеи тайные, что за чужие деньги наших людей изводят, мне не нужны. У меня свои есть, лучше.

Всеслав кивнул на сидевших рядом Рысь и Шило, отчего те разом одинаково выпрямились, будто в строю.

— Учить вас я не стану, соколы ночные. Что делать — сказано, а уж как сладить задуманное, то вам самим решать. Дедко Ставра поспрошать не стесняйтесь, две головы — хорошо, но с таким врагом и третья не помешает. Об одном особо скажу. Людей беречь! Девок наших бесстрашных — в особенности, пуще глаза. Жилы мы гадам тем так и так вытянем, да шкуры спустим, но коли хоть во́лос с Ганны да Одарки упадёт — осержусь.

Заседатели кивнули разом, почтительно, но твёрдо, давая понять, что наказ усвоили накрепко. И что за заботу неожиданную благодарны.

После обеда довольный и немного «подогретый» народ во главе с князьями потянулся к берегу Почайны, к знакомым «лавкам горой» — трибунам. Оттуда уже доносились весёлые крики, звуки дудок, рожков, трещоток и бубнов. Отменять ледню Всеслав отказался, вызвав на лице Рыси физически ощутимую боль. Я и сам был согласен с воеводой — в этой ситуации было бы логичнее и оправданнее находиться в тереме, рядом с женой и детьми, внутри пяти колец охраны из Гнатовых и Лютовых. Но и в решении князя логика тоже была. Схоронись мы по углам — враги бы затаились, и не то, что изловить, а даже вычислить их стало бы невозможно. Поэтому Чародей и восседал в правительственной ложе, слушая не особо смешные шутки Святослава и мелкое хихиканье над ними Всеволода. Смеясь с ними хором, сохраняя такой вид, будто ни про заговор, ни про киллеров ничего не ведал. И будто не стягивались сейчас на юге перед броском на Русь великие силы папских крестоносцев. В этом времени, в этой истории собиравшихся не освобождать Гроб Господень и Святую землю от мавров и сарацин, а грубо, в лоб захватить торговые пути и ресурсы лесных дикарей, свободолюбивых соседей с северо-востока. Молившихся тому же Богу, но, видимо, делавших это без должного уважения к Его наместнику на земле.

«Черниговские орлы» ощутимо прибавили в классе. Складывалось ощущение, что Святослав так их отмотивировал в прошлый раз, что они всё это время со льда не уходили, тренируясь денно и нощно — жилистые мужики набирали невероятную скорость и устраивали на площадке такое, что Ставр иногда даже дудеть забывал. «Лесовиков» гости одолели, пусть и с трудом. Но когда во второй встрече сошлись «Переяславские Лоси» со «Скакунами Дешт-и-Кипчак», командой половцев, стало ясно, что сюрпризы только начинались.

Степняки разделали команду Всеволода всухую, как детей. Видимо, скорость и грация и впрямь были в крови этого народа. Их трибуна, визжавшая и улюлюкавшая, кажется, не переставая, от хмурых переяславцев отличалась тоже очень сильно, в меру сил поддерживая и помогая тому разгрому, что творился на льду.

Третий матч, «Волков» со «Стражами», доигрывали уже при свете факелов вдоль бортов. Их пляшущее пламя превращало игроков в призрачные тени, что метались надо льдом, как огромные летучие мыши. Но старый безногий судья прекрасно видел и в темноте. Наши выиграли, хоть и без разгромного счёта. Зато выглядели не в пример лучше загнанных до полусмерти ледняков боярской команды.

В город возвращались пешком, в толпе возбуждённых шумных горожан и гостей. И лишь редкие единицы, вроде Ставра или Рыси, что то пропадал, то проявлялся рядом, будто мерцающий призрак демона-горевестника, знали о том, что часть зрителей двигались в город, набравшись впечатлений настолько, что аж ноги не держали, вовсе не по своей воле. И хмельным от них пахло исключительно от одежды. А на ногах они не стояли потому, что так решили их неожиданные шумные и весёлые новые друзья, что тащили «уставших» под руки, с громким пьяным смехом, песнями и шутками. От тех «друзей» брагой или всеславовкой не пахло даже снаружи, но в том, что все они — подгулявшие пьяницы, не усомнился бы и самый внимательный. Каких в шумной толпе по счастью почти не было.

Пропустив против обыкновения в терем всех дорогих гостей, включая половцев, что аж светились от радости первой победы их команды на льду, Всеслав задержался перед высоким крыльцом. Святослав шумно и настойчиво интересовался, когда же уже за стол, будто это не он все три матча только и делал, что хлестал пиво, заедая жирной вепревиной. Не отставал от старшего брата и Всеволод. Только в его вопросах нет-нет, да и проскакивала тревога. Словно он тоже начинал чуять беду. Рядом, создавая иллюзию спокойствия, мерно беседовали вполголоса о чём-то божественном и высоком патриарх и великий волхв.

Рысь появился, как из-под земли, напугав переяславского князя. И лицо его сияло, впервые за несколько дней.

— Ох и лют твой воевода, Всеслав, — недовольно сказал Всеволод. Что по-бабьи айкнул и отскочил, когда Гнат в своей манере появился неожиданно на пустом месте.

— И не говори. Сам его боюсь. Пойдёмте-ка, дядюшки, за мной. Есть диковина одна, какую надо обязательно перед едой смотреть, потом ощущения будут не те, — повернулся Чародей ко входу в тот подвал, на который едва уловимо кивнул старый друг. И порадовался, глядя на его сверкающий радостью вид.

— А чего там? Яства заморские? Или, может, девки-плясуньи половецкие, каких Севка показывал давеча? — заинтересованно уточнил князь черниговский.

— Лучше, много лучше! Сейчас сам и увидишь, — Всеслав прикладывал ощутимые усилия, чтобы не ускорить шаг. Ступал важно, по-хозяйски, точно и впрямь вёл к какой-то тайной и редкой штуке, какую в обычной жизни не увидишь. И показывать такое можно только редким счастливцам. Создать и сохранить интригу удалось блестяще. Ни один из дядьёв и не подумал интересоваться, куда же запропали их собственные ближники. Не было даже Радомира, что половину вечера гудел в ухо Святославу, что с пивом пора заканчивать. Что плохого могло случиться с тремя русскими князьями на великокняжеском подворье?

Многое. Пусть и не со всеми.

Каморка, в которую завёл всю группу экскурсантов Чародей, была невелика и небогата. Не было там ни окон, ни резных стен-потолков, ни гладких вощёных полов, ни уборов на стенах. А из всей мебели было только две длинных лавки вдоль стен, да большой стол между ними. На котором лежало главное блюдо сегодняшнего вечера.

Ременные петли прижимали к углам столешницы руки и ноги голого мужика. В кулаки были вбинтованы речные камни-голыши. Поди-ка пошевели пальцами в таком раскладе или жилы ногтями разорви, ослабив путы. Во рту, оттягивая углы его аж к ушам, делая перекошенное лицо ещё сильнее похожим на жабье или змеиное, торчала палка. Верёвки с её концов уходили за голову, как конская упряжь. Связанный молчал. Пока молчал.

— Это что за убогий? — лениво поинтересовался Всеволод. И голос его не дрогнул. Почти.