Прорвемся, опера! Книга 4 (СИ) - Киров Никита

Половину домов на улице много лет назад отстроили военнопленные, в основном немцы, после них остались аккуратные одноэтажные домики с участками, а через дорогу напротив были как раз эти двухэтажные бараки, которые построили зеки через несколько лет.

Все удобства в таких бараках во дворе, где стояли покосившиеся деревянные сортиры, а за водой надо было ездить на водокачку на ближайшем перекрёстке. Мы как раз проезжали мимо неё, там уже выстроилась очередь из людей с флягами, вёдрами, а кто-то даже приехал с целой бочкой. Вокруг колонки блестел толстый слой льда от набежавшей воды.

Приехали мы на москвиче отца и жигулях Якута, сразу засели вокруг названного Леной дома, за покосившимся заборчиком. Во дворе на верёвках болтались простыни, как привидения, наволочки и майки, уже порядком обледеневшие. Молодая женщина шла с тазиком, полным белья, с опаской озираясь на двух курящих парней, которые громко хихикали и пялились на неё.

Один — в кожанке, спортивных штанах и черных ботинках из нубука, как раз одет по пику моды этих лет. На бритой башке — кожаная кепка, на шее — клетчатый шёлковый шарф-кашне. Ну, всё точь-в-точь, как говорила Лена.

Второй — тоже бритоголовый, но одет попроще. Он подошёл к женщине, которая наклонилась, чтобы взять полотенце из тазика, и шлёпнул её по заднице. Та убежала в дом, парни заржали, один собрался было за ней, но в окно на втором этаже постучали. Кто стучал, я не видел, но оба парня как-то резко погрустнели, и вернулись к крыльцу.

Ну это явно предупредил Сафронов, чтобы не безобразничали. Значит, сам он там. Нас пятеро — я, батя, Якут, Устинов и Дима Кудрявый из РУОП, который приехал с отцом. Хватит для захвата.

— Надо этих взять сначала, — батя сощурил глаза, осматривая двор. — Чтобы не пикнули. И быстро за Сафроном идти.

— Я внутрь, — сказал я, готовя потёртый автомат.

У меня один магазин, рычажок переключён на одиночные выстрелы. Тридцать патронов в рожке, но мне хватит, мы же менты, а не военные. Много стрелять не придётся.

Коротко всё обсудили, кто куда, и пошли сразу. Со мной вызвался Якут, хотя хотел идти отец, но Филиппов с ним начал спорить и убедил. Ну, раз надо, значит, просто так он редко что-то делает.

Те двое у крыльца даже не поняли, что случилось. Мы на них налетели, уронили, мордами в пол и напялили наручники, а дальше — в подъезд. Там был ещё один, и у этого под курткой был револьвер, который бандит заткнул за пояс джинс сзади. Но этот человек не из старой команды Орлова, потому что оружием он пользовался так себе, большая мушка зацепилась за трусы, которые он потащил наружу. Его грохнул на ступеньки батя и отобрал застрявшее оружие.

А я рванул в ту сторону, куда смотрел бандит, и дёрнул обитую потрескавшимся дермантином дверь. Открыто. В нос сразу ударил запах пота, спёртого воздуха и чего-то спиртного. Живут здесь целой кучей.

Это однокомнатная квартира с маленькой кухней, на которой лежали матрасы. Якут рванул туда, а я влетел в комнату с автоматом наперевес.

Сафронов, одетый в белую незастёгнутую рубашку, важно сидел в кресле. На левой волосатой руке надеты дорогие часы с золотым браслетом, на шее большой православный крест со множеством завитков, тоже золотой. За спиной у злодея висел на стене ковёр с оленем.

Перед Сафроновым стоял столик, на котором торчала толстая бутылка виски, выпитая наполовину, два стакана, пепельница с дымящей сигарой, и дипломат, открытый, в котором лежали пачки с долларами. Много пачек. Причём открыт он был в сторону входа, так и притягивал к себе взгляд.

У стены старая железная кровать, покрывало стянуто до самого пола.

— Вот почему-то не удивлён, что это ты, — протянул Сафронов, паршиво усмехнувшись.

В коридоре был шкаф-кладовка, Якут рванул её дверь, и вскоре вытащил оттуда ещё кого-то. Я увидел, как по пол брякнулся обрез. Ну, почти как в тот раз, в первый день моей второй жизни. Но Филиппов отреагировал сам. И может, тоже меня спас сейчас, кто знает.

— Я тебя недооценил, — продолжал Сафронов. — Но в этот раз дам правильную цену. Смотри, — он потянулся было к дипломату.

— Дёрнешься — уже не встанешь, — сказал я, целясь в него из автомата.

— Ладно, — он откинулся назад. — Вижу, ты человек пробивной, не такой, как я думал. Большие планы и амбиции, по тебе вижу, что ты знаешь, как ухватить судьбу за хвост. Вот и я тоже.

— На пол, — велел я. — Если тебя грохну — все только выдохнут.

— Ладно, — Сафронов, держа руки на виду, медленно опустился на колени, сползая с кресла. — Взял ты меня, старший лейтенант. Давно надо было к тебе придти вот с этим, — он кивнул на чемодан. — Сразу бы договорились.

Якут уже допрашивал захваченного парня с обрезом, ещё кого-то искал. Я понял, в чём дело. Матрасов на кухне много, значит, не всех взяли, ищут ещё кого-то. А меня оставил в комнате, Сафронов у меня на виду.

Люди ютились в кухне, как кильки в банке, а сам он дрых в комнате, на той железной кровати. Вот только покрывало стащили вниз до самого пола не просто так. Там кто-то лежит? Ну, сейчас и проверим.

— Ты не думай, Васильев, я человек не злой, — разглагольствовал Сафронов. — Просто увидел шанс и воспользовался. И с тобой договорится могу… я могу тебе Кросса сдать, — предложил он, — поймаешь его с твёрдой доказухой, получишь сразу капитана. А потом Слепого с Артуром на пару возьмешь. Ну как тебе перспектива? Там и майором станешь, ездить будешь на бэхе, далеко пойдёшь…

Пока он заговаривал мне зубы, я, идя полукругом, чтобы в меня было сложно целиться, дошёл до кровати.

Сдёрнул покрывало и посмотрел вниз, готовясь стрелять. Не придётся.

— А, это мелочи, — Сафронов отмахнулся. — У неё претензий даже нет… сама попросила приковать. Игра у нас такая, внимания не обращай.

— Игра⁈ — я посмотрел на него. — Ты прикалываешься?

Светловолосая девушка, полностью голая, лежала под кроватью и дрожала. Нос разбит, лицо опухшее, на нём уже отчётливо видны свежие синяки и ссадины. Тело тоже в синяках и в точках от ожогов от сигареты, а правая рука, прикованная наручников, ободранная. Девушку грубо засунули вниз, когда мы пришли, чуть не содрав кожу с запястья, и засунули под кровать. А она уже сама уже будто не могла кричать, обессилела.

— Ну чё, Васильев? — Сафронов улыбался. — К делу перейдём или ты из-за какой-то б…

Бах!

Он отшатнулся назад, поднялся, сделал шаг вперёд, но ноги подломились, и он грохнулся на пол, опрокинув столик. Бутылка с виски упала и начала выливаться на ковёр, деньги из дипломата упали в лужу кучей. А ноги Сафронова начали дёргаться в агонии. Готов, наповал.

Хотел очередь пустить от злости, но ещё перед этим понял, что потом в жизни не отмажусь от такого задержания, засадят самого. Поэтому только один выстрел. И нисколько не жалел, что убил. Потому что если его выпустят, он навредит кому-то ещё. А скольким уже навредил, таким же девушкам? Даже неизвестно, но явно, что это не первая. Искали одного маньяка, а рядом был другой, о котором мы даже не знали.

Жаль только, что это разные личности, и того, Душителя, ещё предстоит поймать.

— Всё, спокойно, — тихо сказал я девушке. — Ничего он больше тебе не сделает. Сергеич, скорую надо! — крикнул я в сторону выхода.

Хотя можно было ей ничего не говорить, она потеряла сознание. Вот хорошо, что Лена успела убежать, а то была бы на её месте.

— Дай ствол, — сказал Якут, влетевший в комнату. Среагировал он на увиденное быстро. — Я знаю, у тебя есть.

Я без слов достал неучтённый ПМ из кармана, Якут снял его с предохранителя и взвёл курок. Вошедшие в квартиру отец и Устинов выпучили глаза, но Якут прямо при них вложил пистолет в руку Сафронова. Тот уже перестал дёргаться.

— Вызываю всех, — устало сказал отец. — Там телефон у кого-то должен быть на первом этаже, провод протянут… и свидетелей искать надо с понятыми.

Он развернулся и вышел, Устинов присвистнул и начал искать ключи от наручников, чтобы освободить пленницу. Не нашёл, но открыл их какой-то скрепкой и вместе с Кудрявым потащили её на улицу, укрыв одеялом. Значит, скорая уже здесь.