Прорвемся, опера! Книга 4 (СИ) - Киров Никита

— Какие хвосты? — Кросс наклонился вперёд.

— Ты сам знаешь. Это раньше ворам и бандитам ментов было нельзя убивать, — Сафронов поднялся, — но эти времена ушли. Довезите меня куда-нибудь, — он глянул на Слепого, — только не на свои «малины», менты про них в курсе. А куда-нибудь в надёжное место, чтобы никто не нашёл.

— Найдём тебе, — прохрипел вор, — хороший схрон, никто не отыщет.

Слепой достал телефон, вытащил антенну и сделал звонок. Через минуту в кабинет вошёл человек с наколками на руках и сопроводил Сафронова на выход.

— И кого он мочить хочет? — спросил Кросс, когда сам Слепой выходил из кабинета.

— Кончай тупить, — просипел вор. — Васильева из УГРО и папашу его из РУОП. С них двоих всё и идёт. Вот ты старшего забирай, как давно собирался…

Не договаривая, он вышел в коридор. Кросс покачал головой и потянулся к кнопке селектора на телефоне.

— Света, Шмеля позови.

Бригадир Шмель зашёл в кабинет через пару минут, с опаской посмотрел на недовольного босса и выпрямился, вытянув руки по швам.

— Знаешь полковника Алексея Васильева из РУОП? — спросил Кросс, разглядывая содержимое стакана.

— Ну, знаю, — ответил тот. — Кто ж его не знает?

— Закрой вопрос.

— В смысле? — Шмель недоуменно выпучил глаза.

— Ты чё тормозишь? Вопрос закрой, говорю!

— Э-э… а что сделать-то?

— Ты сегодня бухой или ширнутый⁈ — закричал Кросс, меняясь в лице. — Найди мокрушника, чтобы завалил Васильева из РУОП! И побыстрее! Завтра-послезавтра, край! Дома лучше, в подъезде, чтобы никто не видел, или на дороге выцепите, он один ездит. А если сына его мочканёте за компанию — ещё лучше. Тоже одни проблемы от него.

— А-а-а! — Шмель заулыбался. — Вот теперь понял! Так бы сразу. Займусь щас…

— Иди! — Кросс махнул рукой и сам потянулся за бутылкой недопитого виски.

К счастью, к Ирине я в тот вечер успел, хотя вернулись мы к ней домой почти к полуночи, и тут уже было не до стряпни: душ, кровать и несколько часов сна под утро.

А утром за мной заехал Орлов, и мы с ним погнали за Севой. Стволы у меня и Витьки изъяли ещё вечером, его самого скоро отправят на реабилитацию, когда начальство закончит мыть ему мозги, но пока он работает. Вооружены мы сейчас одним автоматом на двоих… хотя я не говорил про ещё один ПМ, который держал как раз на такие случаи ещё с ранней осени.

Вопрос с Севой мы уладили быстро, и уже вскоре он был в больнице.

— Знакомьтесь, — я зашёл в палату первым и начал их представлять. — Это Толик, мой друг, хороший опер, лежит с огнестрельным ранением… меня, кстати, закрывал, уважаю. А это Сева, бывший снайпер, наш будущий коллега.

— Да не пойду я к вам, — фыркнул Сева, одетый в больничную пижаму с заплатой на спине, и осторожно сел на свободную койку. — Не по мне это. А чем здесь заняться можно? В карты можно рубиться?

— Хочешь — книжки читай, — Толян кивнул на стопку книжек на тумбочке. — Хочешь — в окно смотри. А хочешь — в потолок. Ну или в стену, тараканов можно считать. А карты — это только вечером, после обхода.

— И медсестёр можно клеить, — добавил сидящий рядом с ним на табуретке Устинов и хмыкнул.

— Не, Василий Иваныч, — Толик заулыбался и лёг, подложил здоровую руку под голову. — Ухожу из большого секса. Женюсь я, по ходу, скоро.

— Да ладно! — старый опер притворно всплеснул руками. — Чё же это делается-то? Или у тебя, как у Карцева, одно неловкое движение — и ты отец. Шучу, — он растрепал смутившемуся Толяну причёску. — Но ладно, поздравляю. Дело нужное, каждый хоботок должен свою норку знать. Ха-ха!

Устинов знал главврача, и тот без лишних вопросов принял нового пациента, обещая нигде не фиксировать его пребывание. Для всех — у него грыжа, а доктора решили, что мы его так, типа, отмазываем от ареста.

На самом деле здесь он в качестве приманки, но об этом знали только мы. Ловля на живца, рыбалка. Мы проверяем мою теорию, которую я пока никому не говорил. И подежурим даже по очереди, так что незамеченным сюда никто не заберётся. Думаю, в ближайшие дни может сработать. Если я неправ, ладно, попробуем другой способ. Да и Сева — снайпер, ему не привыкать подолгу лежать в засаде, может дни напролёт выжидать, тихариться.

Сафронова же пока так и не нашли. Возможно, он покинул город, и для нас это не есть гуд. Не хочется, чтобы он жировал где-то на воле. С нашей подачи на него уже дают всё больше показаний, и даже первый состав его банды, сидящий в СИЗО, уже вовсю сливает пахана. На его месте надо или уматывать из страны, или нанимать ещё больше адвокатов, подкупая заодно всех, кого можно — или просто в духе времени избавиться от несговорчивых ментов, следаков и прокуроров, чтобы вместо них появились другие, более контактные. И этот вариант он точно рассматривает.

В ГОВД первым меня встретил Кирилл, тот при виде меня сразу потряс цветной фоткой Донцова, которую достал из папки.

— Готово! — крикнул он. — Проявил вчера вечером. Он сам зайдёт или тебе отдать?

— Давай мне, парень всё равно в больницу попал, — я забрал снимок.

— Серьёзное чё? — нахмурился тот.

— Да не особо, но полежать придётся. Грыжа.

Снимок я закинул в папку, которую нёс с собой. Думаю, тоже пригодится… а может, уже пригодилось. Посмотрим.

Пока же я написал еще пару бесконечных рапортов по поводу вчерашнего, объяснил всё Сафину, послушал рёв руководства из-за стрельбы, и, наконец, решил свалить из этого дурдома, пока на меня не навешали рутину, мешая разбираться в этих двух главных делах. Вот и выскочил, якобы в туалет, а сам оделся и погнал на улицу.

Якут и Устинов, тепло одетые, тоже направлялись к выходу, причём Василий Иваныч чем-то был оживлён.

— Куда собрались? — спросил я. — Я с вами. Куда угодно, но подальше отсюда. Вы же явно не работать.

— Вот ты, как всегда, в корень зришь, — Устинов хмыкнул. — Да к чаю ничего нету, я Андрюхе говорю, поехали — пирожков возьмём у Машки. Она сегодня пораньше принесёт, говорила, нам оставит.

— Да, — Якут хитро посмотрел на друга. — Подсел ты, Васька, на это дело, подсел. На Машкин пирожок… Даже помолодел.

— Ничё не понимаю, чё ты там лопочешь, — Василий Иваныч покосился на него в ответ.

Ладно, я как раз хотел с ними обсудить работу по этим двум важным направлениям. И кроме этого, была и другая работа: у нас сегодня и материал по драке в клубе, где у одного посетителя тяжёлая черепно-мозговая травма от удара бутылкой, ещё поножовщина со смертельным исходом нарисовалась. Там был не маньяк и не бандитские разборки, а просто бытовуха-пьянка, но с подозреваемым надо всё равно поработать, он пока бухой и мычит в ИВСе, а чтобы в отказ не пошел — колоть тёпленьким нужно, как только протрезвеет и осознает себя в бренном мире.

Витьку как раз отправили искать того, кто побил парня в клубе, а Якуту с Устиновым досталась поножовщина, свидетелей искать, и это не говоря о старых делах, которые надо расследовать. Автомат оставили мне, а с Орловым поставили опера из отделения по кражам, чтобы не отправлять безоружного сотрудника одного.

Рядом с оптическим заводом тёти Маши не было, вместо неё торговала пирожками её дочка, Лена. Девушка нашла себе постоянную работу, но ходила на неё посменно, а в свободные дни заменяла мать в этом небольшом семейном бизнесе.

Чуть в сторонке на ящике сидел второй близнец, Игорь, и строгал палочку маленьким складным ножиком, щуря глаза от вылезшего из-за облаков солнца. Ну а у обочины торчал хорошо знакомый нам красный «Шевроле», внутри кто-то сидел и жевал пирожки.

— Весело вчера было, говорят, — Игорь увидел меня. — Пацаны чего только не рассказывают. Троих, говорят, мочканули, сразу двухсотые.

— Одного, — я поправил лямку сумки с АКС-У, а то отдавила плечо. — И одного в больницу. Трёхсотый.

— Я просился, кстати, пойти с Донцом и Андрюхой, но меня в лицо запомнили, что я с их паханом тогда спорил, не вышло бы прошмыгнуть и замаскироваться… А тут ещё учёба в технаре, преподы звереют, — он отбросил палочку и отряхнул с колен стружки. — А до Ленки какой-то тип вчера вечером докопался, вот и пришёл сегодня провожать.