Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
— Мне сегодня нужно время для доклада.
— Хорошо. Провожу золотые погоны и жду в кабинете.
— Не задержу. Дело касается Вернадского.
— Не спеши, дела семейные не терпят суеты, — сказано это было нарочито громко. Император легко сжал руку порученца, давая понять, что просьба об аудиенции услышана.
Обед прошёл спокойно в нормальной дружеской атмосфере которой и отличались такие неофициальные мероприятия в Александровском дворце. Естественно присутствие императрицы и наследников удерживало гостей от спонтанного продолжения совещания. Сам Дмитрий удачно подсел к Мусатову. Нет, никаких деловых разговоров, это сущий моветон! Однако, парой слов перекинуться удалось.
— Рассказывай, — царь закрыл дверь кабинета и повернулся к порученцу.
— У нас добывается мало урана. Туркестанский Тюя-Муюн дает сущий мизер. Новые шахты закладывают, обогатительный завод расширяют, но месторождение бедное, есть сложности с разработкой. Новые прииски только-только осваиваются. Это два года чтоб выйти на проектную мощность. При напряжении всех сил и «золотом дожде», уточняю.
— Понятно. Где еще добывают уран?
— Никто сейчас уран не продаст. Даже если очень хорошо попросить. — Дмитрий наклонил голову и резко рубанул ладонью в воздухе. — Есть уже переработанные запасы во Франции. И есть добыча в Катанге. Это Бельгийское Конго. Понимаешь?
Идея на грани фола. В нормальных условиях это долгие переговоры, торг, но кто сказал, что это обязательно? Сейчас можно все. Главное, правильно задать вопрос.
— Что говорят твои ученые? — Алексей тряхнул головой. В его глазах загорелся огонек. — Неважно. Докладная с собой?
— Разумеется, — лист бумаги с машинописным текстом лег на стол.
Алексей пробежал документ по диагонали. Император даже не удивился, точнее говоря, на его лице не отразилось ни малейшего намёка на недоумение.
— Добротно сделано, — царь повернулся к окну и скрестил руки на груди.
— Тебе нужны пластуны.
Решения в этом кабинете принимались быстро. Вернувшись к столу император рывком схватил аппарат и набрал короткий номер.
— Добрый. Это Алексей. Уточните, какая из трех парашютно-пластунских бригад в Германии первая освободится?
Выслушав ответ, недовольно поморщился.
— Хорошо. Перезвоните через час. Мне нужна бригада, которую я могу использовать на отдельном задании сразу как она решит основную задачу. Так понятно?
— Может быть проще перебросить часть из Галиции? — Дмитрий, уже понял, куда клонит сюзерен.
Не сказать, чтоб это его расстроило. Перед совещанием Алексей уже говорил о поездке на запад. Что-ж, решим два дела разом. Не в первый раз.
— Ты же у нас генерал-майор? 3-я или 6-я в твоем распоряжении. Приказ будет от меня лично в обход Вержбицкого. С командованием армии разберешься на месте. Ты Романов, тебя знают. Так уж и быть, Калинину позвоню сам. — Речь шла о командующем экспедиционной армией. Где сейчас штаб группировки, Дмитрий имел самые смутные представления, но это вопрос десятой степени важности.
— Как только бригада высвобождается, выхватываешь ее и забираешь все что тебе нужно.
— Понял. Алексей, немцы тоже охотятся за французским ураном. Что делать, если они потребуют долю?
— Честно отдашь половину. Если они успеют первыми, потребуешь и заберешь нашу половину. Так будет правильно.
Твердый кивок в ответ. Что делать с учеными, оборудованием и записями можно было не спрашивать. Научные гении люди странные, работа такая у них, накладывает свой отпечаток. За тетради черновиков своих заграничных коллег душу продадут. Хорошо если свою.
— Когда вылетать?
— Через неделю. Лучше еще раньше. Тебе надо акклиматизироваться при штабе Николая Петровича. Человек он интересный, но разумный, из гусар. Так что, сам понимаешь, рубить любит и умеет. В дела вояк не лезь, все равно ничего в них не понимаешь. Все командиры пластунов люди нормальные, сработаешься. Не мне тебя, учить.
— Вариант Катанги?
— Не трогай. Это все сделают Беланович и Кедров.
При упоминании фамилии начальника МГШ князь приподнял бровь. Впрочем, ничего удивительного. Связь с Конго только морем, а это епархия флотских. Еще больше удивил деловой тон, с которым Алексей упомянул готовящийся отъем чужой пока колонии. Впрочем, краткую схему «желтого плана» Дмитрий видел. Ну да, как развитие событий возможный вариант. Все в наше время решаемо если у тебя строятся линкоры и авианосцы, а у соперника нет.
Зазвонил телефон.
— Да. Слушаю. — Губы императора тронула легкая улыбка, уголки глаз светились чистой доброй радостью. — Замечательно! Значит, шестую парашютно-пластунскую забираю. Исключите ее из расписания операции сразу как танкисты войдут в Мец. Благодарю за хорошую работу.
— Что у тебя еще с урановыми делами?
— Все в рабочем порядке. За проект отвечает Шахов. Ты знаешь. Проблем с ним нет.
Если честно, Дмитрий в свое время воспринял назначение директором проекта бывшего Виленского губернатора с настороженностью. Приходилось слышать несколько нелицеприятные вещи. Однако, Шахов взялся за дело как надо, без нужды в специфические дела не лез, с учеными подружился быстро. Да, он еще сумел заинтересовать несколько головастых иностранцев. Дмитрию эти имена ничего не дали, но Хлопин говорил о них с восхищением.
— Давай еще раз. Я признаться плохо представляю себе наши урановые дела. Расскажи, что ты сам понял.
— Как мне рассказали, из тяжёлых металлов можно выделить энергию. Очень много. Над этим работают у нас, работают немцы, французы. Об американском проекте ничего не известно. Либо законспирировались, либо еще не дошли.
Дмитрий прикрыл глаза вспоминая доклады своих физиков. Вот ведь, удружил сюзерен! Подкинул дело, в котором князь ни в зуб ногой, а как совой об пень.
Беда в том, это общее мнение, сам по себе уран для котла и снарядов не подходит, надо выделять из него изотопы нужной массы, или качества. Черт их разберет! Нужно очень много урана. Нужно хорошее оборудование. Люди, деньги, организация работы, сами собой подразумеваются. Много чего нужно.
В радиевом институте долгое время занимались лабораторными опытами, что-то мудрили с торием, к строительству натурной урановой установки вплотную подошли только вот-вот. Пока новую лабораторию развернули под Выборгом, но у очень многих есть серьезные возражения. Из-за вопроса безопасности, вестимо. Группа ученых хочет занять под экспериментальную установку один из кронштадтских фортов. Князь Дмитрий же поддерживает предложение Хлопина все натурные эксперименты проводить у черта на куличках в Туркестане или на Урале подальше от крупных городов. Дескать, есть риск, долбануть может так, что знаменитый взрыв «Монблана» в Галифаксе под финал прошлой войны покажется детской шалостью.
— В физике ты ни черта не понимаешь, — изрек Алексей, бросив на собеседника ехидный взгляд. — Пожалуй, ученик реального училища объяснит все куда лучше. Не важно. Суть ты понимаешь, а в тонкости лезть не нужно. Шахов тоже не отличает изотоп от изувера, ему тоже это не мешает. Никого больше подключать к делу не буду. Передашь Шахову мою настоятельную просьбу все эксперименты проводить за Уралом. И секретность лучше, и, если что взорвут, чтоб нам без столицы не остаться.
— Один форт можно выделить. Как понимаю, у ученых есть маленькие модели, это чтоб не держать отдельный авиаотряд для урановой лаборатории, и не гонять самолеты каждый день в Скобелев и обратно.
— Добро. Пусть готовят рапорт на мое имя. Когда там Хлопин с Вернадским обещают рабочий образец?
— Просят года четыре. Склонен набросить еще пару лет.
Алексей коротко кивнул. Ответ его устроил. Было видно, император понимает, что совершенно новое дело в авральном порядке не делается. Он готов был платить из казны и ждать результат. Вот еще одна черта за которую Дмитрий уважал сюзерена. Не мелочен, умеет мыслить масштабно.
— С урановой бомбой у нас только самое начало работы, если так посудить. Только начинаем серьезное дело. И никто не знает, как сделать лучше. Может быть, я плохо знаю физику, но понимаю, что пока все на уровне пробирок и чертежей.
