Александр Маркьянов - Сожженные мосты. Часть 3
Говорят, что вещи могут многое рассказать о человеке, ими владеющем. Что же, тогда, если судить по машине — то про владельца можно было сказать, что это человек опытный, обстоятельный, предусмотрительный, состоятельный (в машину была вложена немалая сумма, даже если она и была куплена на распродаже армейского имущества по дешевке), ничего не оставляющий на авось и любящий определенный комфорт. Так оно вообще то и было — вот только за рулем сейчас был вовсе не владелец машины.
За рулем машины, идущей к границе, сидел молодой человек, темноволосый, загорелый и крепкий, чуть выше среднего роста, с сильными и мозолистыми «водительскими» руками. Из одежды на нем была армейская белая трикотажная футболка, штаны от камуфляжного костюма, песчано-бурой расцветки и бурого цвета поношенные кроссовки. На лоб у него были подняты противопыльные очки, наподобие мотоциклетных, на шее была прочная цепочка с двумя армейскими «смертными» медальонами, а на поясе был широкий ремень с кобурой. В кобуре ждал своего часа мощный флотский Браунинг — и в этом не было ничего удивительного, почти во всех машинах, идущих сейчас по дороге в сторону моста через Амударью, то или иное оружие было. Да и здесь, в этом АМО, помимо пистолета в кобуре у водителя — к потолку кабины был прикреплен кронштейн-держатель, а в держателе находился старого образца автомат АКС — это на случай, если дела пойдут совсем плохо.
Молодой человек вел машину уверенно, не быстро и не медленно, не пытаясь кого-то обогнать и не надрывая мотор — словом он вел машину так, как это делал бы любой опытный водила-перевозчик, платящий за солярку из собственного кармана и не желающий лишний раз перебирать движок. В машине было жарко и душно — но внимания на это он не обращал — все его внимание было направлено на дорогу. У такого мастодонта, да еще дополнительно бронированного, да с жалюзи на лобовом стекле, обзорность была хреновой: того и гляди можно было вмять в асфальт некстати подвернувшуюся легковушку. Или еще хуже — слететь с дороги, возможно, что и в пропасть.
За спиной молодого человека раздалось какое-то сопение и ворчание — тот не обратил на него никакого внимания. Сопение и ворчание сменилось бульканьем воды в бутылке, а потом, из тесного спального отсека на пассажирское место полез еще один, чем то неуловимо похожий на водителя молодой человек — только гораздо более смуглый и с короткой, аккуратной бородкой.
— Долго еще?
— Километров десять — буркнул водитель, не отрывая глаз от дороги.
Пассажир — явно напарник и сменный водитель — зевнул, потом высунулся в открытое боковое окно, чтобы насладиться зрелищем садящегося в горы большого, оранжево-красного солнца.
— Потемну приедем… — констатировал он.
Не отвечая, водитель включил фары — пока штатные, их света хватало. Можно было включить и прожектора — но он знал правила дорожной вежливости и слепить встречных не хотел. Кроме того — на узкой дороге это было попросту опасно.
— На ту сторону в ночь не пойдем?
— Сдурел? — бросил водитель.
— Оно так. Караван-сарай… — мечтательно протянул сменщик, у которого с караван-сараем видимо были связаны свои, особые и очень приятные воспоминания.
— В машине переночуем — отрезал водитель.
Водитель был прав — они шли с грузом, да и самой машине могли ноги приделать, запросто, лихих людей на границе всегда хватало. Но сменщик обиженно замолчал.
Караван-сарай находился примерно в километре от моста через Амударью и от контрольно-пропускного пункта с русской стороны и представлял собой большой кусок каменистой земли у самого берега, выровненный — часть скальной породы по левую руку срезали взрывами и бульдозерами переместили вправо, завалив ею болотистый берег реки, тем самым укрепив его, чтобы можно было вставать машинам дальнобойщиков. Потом, владельцам караван-сарая показалось этого мало, а деньги у них были — и они отвоевали у бурной, изменчивой Амударьи еще кусок земли, укрепив берег бетоном и сделав своеобразную бетонную набережную. Более того — чтобы никто по пьянке не свалился в Амударью — на набережной поставили кованые чугунные решетки ограждения и заказали фонари — такие же, как на Дворцовой, в Санкт Петербурге.
Работал караван-сарай просто. Тот, кому нужно было сюда сворачивал с дороги и оплачивал постой у поста со шлагбаумом — пост знаменовал собой начало охраняемой территории, на которой можно было оставить машину без страха что ее украдут — хозяева караван-сарая отвечали за это рублем, ведь им было выгодно, чтобы постояльцы не только питались в караван-сарае, но и ночевали в номерах, а не в машинах за дополнительную плату. Взамен денег водителю выдавали что-то вроде старинной медной монеты — специально отчеканенный знак оплаты. Когда же надо было ехать к таможенному посту — ты просто выезжал на короткую, забетонированную дорогу к посту с другой стороны караван-сарая и на выезде сдавал эту монету. Хитрость была в том, что дорога эта подходила прямо к самому посту, и если у тебя были хорошие связи на таможне — ты мог проехать сразу же, «по зеленому коридору», не нервируя тех кто не заплатил и стоял теперь в общей очереди. Одним словом — дела тут варились уже давно, и продумано все было до мелочей.
Как и многие другие, водитель АМО, увидев неоновую табличку со стрелкой (где только неон то взяли) свернул направо и оказался в хвосте короткой очереди. Очередь продвигалась быстро — это не таможня, это частная лавочка и все здесь сделано для удобства и довольства клиентов.
Когда подошла их очередь — водитель плавно затормозил около поднятого шлагбаума, молодой усатый таджик с автоматом АКСУ на боку ловко прыгнул на подножку кабины.
— Сколько вас, господа? — на чистом русском спросил он.
— Двое будет — недовольно ответил водитель — на одну ночь только.
— По два целковых с человека и десять за машину, это за стоянку. Все прочее — оплачивается отдельно на месте — выговорил скороговоркой таджик, наверное, он произносил эту фразу не одну сотню раз в день.
Водитель протянул ему заранее припасенную в специальном корытце рядом с рычагом переключения передач «катеньку», затем отщелкал четыре железных рубля. Таджик не считая — тут никто и никого не обманывал — сунул деньги в висящую на груди сумку, взамен выдал что-то, напоминающее медную монету.
— Проезжайте, мотор на стоянке не гоняйте, приятного ночлега, господа.
— Благодарствую…
Благодарностей таджик уже не слышал — соскочив с подножки, он ринулся обслуживать другую машину.
В караван-сарае и впрямь было цивильно — даже стоянка была не залита щебнем с битумом — а заасфальтирована, как и полагается в солидных местах. Темнота уже сгустилась, и на фоне гор красивыми, молочно белыми шарами во тьме висели фонари.
Молодой человек аккуратно припарковал свой грузовик в ряду таких же…
— Бросим? — сказал он, чуть погоняв движок на холостых перед тем как заглушить, чтобы продлить срок службы турбонагнетателя.
— Давай… — зевнул напарник.
Водитель достал из кармана серебряный, юбилейный рубль, подкинул, ловко поймал…
— Орел…
— Смотри.
На ладони издевательски ухмылялась решка.
— Фартовый ты.
— В нашем деле главное фарт — назидательно поднял указательный палец водитель — и спасовать когда карта не идет!
Фраза была известной — ее произносил в одной из последних комедийных картин актер синематографа Габазов.
— Тогда пас…
— Тебе чего принести? Свиную отбивную?
— Да пошел ты… — не обиделся напарник, у которого на цепочке рядом с медальонами болтался серебряный полумесяц.
— Ну, смотри… Не знаешь, отчего отказываешься…
Хлопнув по карману — тут ли кошелек — водитель ловко выпрыгнул из кабины, хлопнул дверью и исчез в сгущающейся с каждой минутой тьме…
В караван-сарае было проще — даже пол земляной, но это исключительно потому, что владелец караван-сарая хотел его стилизовать под старые, тысячелетиями обслуживающие купцов на Великом шелковом пути заведения. Пол не был земляным — это был слой земли специально принесенный и выложенный на бетонный пол. Свет был приглушенным, музыка — восточной и тягучей. В углу, на сцене, соблазнительно извивалась в танце живота девушка, постепенно избавляясь от лишней одежды. Такие же, только немного более одетые, прислуживали гостям…
На входе водителя остановили.
— Оружие, ножи, кастеты, дубинки — сдаем на хранение. Выйдете — получите.
Водитель увесисто шмякнул на прилавок Браунинг, затем покопался в кармане и достал еще один. К двум пистолетам рядом легла короткая, раскладывающаяся пружинная дубинка.
— Все?
Водитель кивнул. Прислужник сгреб все оружие и выдал номерок.
— Еда, напитки на первом этаже. Если нужна комната — спросите у любого полового. Или в баре…
