Сирийский рубеж (СИ) - Дорин Михаил

Нужна ещё секунда… полсекунды… несколько сотых…

Пыльный вихрь рассеялся, и справа показалась спасительная сопка. Я снизил Ми-28, аккуратно облетая эту неровность рельефа.

Тут же произошёл взрыв. Ракета встретилась с препятствием.

— Мимо прошла, — выдохнул Зелин.

Но теперь нужно не только с «Кобрами» разобраться, но и колонну техники остановить. А ведь эти самые танки и БМП прут и прут. Ещё и отстреливаются.

— Очередь! Накрывают! — громко сказал по внутренней связи Иннокентий.

— Цель… наводись, — тяжело проговорил я, отворачивая вертолёт.

У нас было всего 5 секунд, пока пулемёты не поменяют сектор стрельбы и не выведут БМП из зоны поражения.

— Цель… Марка… Пуск!

Только мы вынырнули из-за сопки, как пришлось уйти вправо. Ощущение было такое, что я видел отверстие в стволах крупнокалиберных пулемётов, установленных на технике израильтян.

Ракета устремилась к цели. С такой дальности ей лететь 3 секунды.

— Уходит… нет, не уходит! Держу-держу! — приговаривал Кеша, пока я ещё удерживал вертолёт в зоне встреливания на индикаторе лобового стекла.

Вертолёт начал уклоняться, а очередь вот-вот должна достать блистер.

Один, второй, третий удар по кабине…

— Есть! — произнёс Кеша, когда БМП объял огненный шар.

Я сильнее отклонил ручку управления, а Кеша уже выпускал тепловые ловушки от ракет.

Пулемёт нас всё же достал. Но несколько ударов по левой части кабины вреда особого не принесли.

— Ещё один! — произнёс Кеша охрипшим голосом.

Очередная очередь прошла по касательной к отсеку двигателя. Ещё один удар пришёлся в районе экранно-выхлопного устройства. Но слишком был велик соблазн отработать сразу двумя ракетами.

— Дальность… 1.8. Можно две, — доложил Кеша.

— Разрешил, — ответил я, и на индикаторе тут же высветился режим парного пуска.

Сигнал о разрешении пуска ПР и дальность до дальней цели… есть!

— Пуск парой! Дальность… 1.6, — доложил Кеша.

Только он нажал на гашетку, как две ракеты сорвались с направляющих. К целям им лететь было совсем недолго.

— 2… 1… Первая есть, вторая есть, — произнёс Петров, когда я уже выводил вертолёт вправо.

Теперь надо и с «Кобрами» разобраться.

— Вот они, — сказал я по внутренней связи, наблюдая, как две «Кобры» расходятся в стороны и пытаются прикрыть колонну.

— 2-й, сколько тебе до цели? — запросил я Занина.

— 8.5… 8.7… 8.4… — докладывал мне Вася своё удаление от ближайшего АН-1.

Не самая лучшая позиция. Пускай Занин и скрылся за сопками, но как только он выполнит подскок, его могут и обнаружить не только «Кобры».

АН-1 продолжал следовать вдоль колонны, завлекая меня в ловушку. Ваня Зелин тоже не отставал, пытаясь зайти в бок второму вертолёту противника.

Мы с ним снова отошли на дальнюю дистанцию и начали заходить на цель.

— 4-й, работаем новыми «сигарами», — дал я команду Зелину.

— Понял. К работе… готов.

Мой замысел состоял в том, что по две ракеты увеличенной дальности у нас есть. Можно попробовать отработать с максимального расстояния.

— Наблюдаю. Пока ПР не горит, — доложил Кеша.

Вертолёты противника так и продолжали кружить над местом остановки колонны. Дальше ей пройти пока возможности нет. Взорванный головной танк уже перекрыл им проход по мосту.

— Дальность 9.1… 8.9… 8.8. Не горит, — возмутился Иннокентий.

Что-то не так с ракетой. Уже должна захватить цель. Заявленная дальность была 10 километров.

Счётчик дальности продолжал уменьшаться, а столь желанной надписи ПР на индикаторе лобового стекла всё не было. Уже и «Кобры» начали закладывать вираж, чтобы выйти нам в лоб.

И тут прозвучал столь желанный пронзительный сигнал в наушниках.

— Пуск! 8.0… 7.8… — отсчитывал дальность до цели Кеша.

Следом пустил ракету и Зелин.

Лететь нашим «Атакам» совсем ничего, но эти секунды сейчас растянулись на минуты. Даже дышать перестаёшь в такие моменты.

То что «Кобрам» ракеты не перехватить это очевидно. А вот по нам открыть огонь они успеют.

— Давай-давай… Есть! — громко доложил Кеша, и я отвернул вертолёт влево.

Уходя в сторону, заметил пуск по нам ракет, но с максимальной дальности это не сработает. А вот у нас теперь есть шанс.

Одна из «Кобр» начала отворачивать назад, подставляя мне левый борт. А вторая отвернула влево и устремилась к сопкам.

— Справа захожу, — произнёс я, пока Ваня Зелин нырял вниз и выныривал уже на хвосте израильского АН-1.

Пилот «Кобры», который был напротив меня, поздно понял, что совершил ошибку. Начал уходить вниз, поднимая воздушным потоком несущего винта песок с поверхности.

— Дальность… 4. Цель в захвате. Пуск! — произнёс Кеша, пустив одну из ракет по вертолёту.

Ракета с глухим звуком вышла из пусковой трубы.

Несмотря на пустынный камуфляж Кобры и поднятую пыль, несущий винт был виден. Иннокентий держал прицельную марку плотно на вертолёте противника. Оставались считанные секунды до поражения.

Пилот «Кобры» начала отстреливать ловушки и разворачиваться, пытаясь спрятаться, но местность вокруг равнинная. Обзору моего оператора ничего не мешало.

— Попадание, — спокойно сказал Иннокентий.

Ракета попала в борт выше крыла, и вертолёт АН-1 исчез в облаке огня. Обломки упали на землю. Шансов выжить у экипажа не было.

— Нормально, — сказал я про себя, смахнув каплю пота с кончика носа.

С ходу нанесли ещё один удар по колонне, пока Зелин прогонял вторую «Кобру».

— Вышел из боя, — сказал Ваня, тяжело выдохнув.

Осталось доработать по технике и можно возвращаться. Выполнили ещё один заход на цель. Две самоходных артиллерийских установки были уничтожены.

Дальше активизировались операторы с комплексами «Стингер». Они выполнили пару пусков, но в такой динамике, температуре и запылённости эффективность ракет не дальше 1.5 километров.

Ещё у нас в работе были экранно-выхлопные устройства. Да и Кеша, и Керимов успевали выполнять отстрелы тепловых ловушек.

Но были ещё и другие ракеты. На М113 стояли комплексы ТОУ. Вот они-то и начали в нас лететь.

— Коробочка в захвате. Марка на цели, — доложил Кеша, захватив один из М113.

— Пуск, — разрешил я.

И вновь прямое попадание. Отвернув от колонны и выстрелив ловушки, я уже начал понимать, что задача выполнена.

— 4-й, конец задания, — дал я команду Зелину, оценивая состояние техники противника.

Артиллерия была выведена из строя, проход через мост заблокирован, а большая часть личного состава потеряла боевые машины для передвижения. Эта колонна уже точно никуда не дойдёт.

Но я так и не услышал доклад от Вани Зелина.

— 4-й, 1-му на связь, — запросил я, оглядываясь по сторонам.

— П… поонял. Я подбит, — нервно доложил Иван.

— 7-й, 101-му, готовься забирать, — дал я команду сирийскому экипажу Ми-8.

Ответа не последовало.

— Ло…тор… не в работе. К нам… — сквозь помехи пробивался голос Занина.

Вертолёт моего ведомого Ивана Зелина следовал в сторону южной части буферной зоны. Из правого двигателя шёл серый дым, но Ми-28 Ивана и Шамиля медленно следовал из района работы.

— 2-й, 1-му, на связь, — запросил я Василия Занина.

Но и здесь всё тихо. А Зелин всё замедляется.

— Дотянешь? — спросил я, отклоняя ручку от себя и следуя к ведомому, чтобы прикрыть его.

— В редуктор попали. Иду на вынужденную. Надо нас… подбирать, — ответил Зелин, который сейчас работал в поте лица в кабине.

Пока я догнал Ивана, он уже снизился к земле, подняв огромное облако пыли.

— Покидаю вертолёт, — доложил он.

— Понял. 7-й, 101-му на связь, — повторно запросил я экипаж ПСО.

И тут из-за сопки показался горящий Ми-8. От него в стороне летели два АН-64 «Апач». Наш вертолёт ПСО крутило во все стороны, и он быстро снижался. У них прямо по курсу была сопка.

Шансов у ребят не было. Вертолёт рухнул. От удара произошёл взрыв и вверх взвился огненный столб.