Сирийский рубеж (СИ) - Дорин Михаил

— А так можно было? — усомнился в манёвре Кеша.

— Этот вертолёт и не такое может, — объяснил я, выравниваясь по курсу.

Я бросил взгляд на часы. Оставалось пару минут до появления группы десантирования.

— 2-й, вижу цель. «Коробочка» на подъездной дороге, — сказал я в эфир, выходя на боевой курс.

Начали заход на цель с Заниным.

— Аппаратура в работе. Цель… вижу. Марка на цели! — произнёс Кеша.

— Пуск!

Ракета сорвалась с пилона. Воспринималось всё так же медленно, как и с эффектом Матрицы. Видно каждый виток ракеты. Как она встаёт на нужный курс, как отбрасывает дымный след и как огненным шаром впивается в башню танка.

Из дымного облака взрыва летят обломки брони и изувеченный станковый пулемёт.

Со стороны города Цфат уже потянулись колонны техники, которые готовились оборонять аэродром. Но их уже разбирала пара Ми-24.

Всего шесть минут длится наш бой с местными войсками. То и дело приходится уходить от вновь появившихся расчётов крупнокалиберных пулемётов или пусков ракет ПЗРК.

— Командир, у нас остаток для возврата предельный.

— Значит сядем в пустыне. Чем больше уничтожим ПВО, тем меньше десанта погибнет, — объяснил я.

— Понял, работаем, — решительно заявил Кеша.

В эфире начал кто-то пробиваться, называя мой позывной. Но я продолжал выполнять проход за проходом над полосой. Огневые точки возникали по всему периметру аэродрома, но уже минуту, как не было пусков ПЗРК.

— 101-й, 901-му.

— 101-й, на связи.

И это был позывной командира вертолёта не из моей группы. Развернувшись над полосой, я увидел приближающуюся армаду.

— 101-й, 901-му, на связь, — услышал я повторно запрос в эфире на ломанном русском языке.

Это был старший группы десантирования. А именно, сирийский главком ВВС.

— Ответил.

— Идём первой группой. Как обстановка?

— Полоса для посадки готова, — объявил я в эфир.

— Понял! Начинаю высадку, — произнёс сирийский главком.

«Начало положено» — подумал я и вытер взмокшее от пота лицо.

Глава 27

Дыма над аэродромом становилось всё больше. Чёрные клубы, всходившие из-за сопок, скрывали истинный масштаб потерь противника. В лесопосадках ещё догорали позиции средств ПВО противника, а на стоянке авиационной техники так и остались стоять не взлетевшие «Кобры» и один «здоровяк» СН-47 «Чинук».

— 2-й, ухожу влево, — произнёс я в эфир, подсказывая Занину начало моего следующего манёвра.

Вертолёт послушно «шёл» вслед за отклонением ручки управления. За величиной крена на столь малой высоте никогда не следишь. Смотришь, только чтоб лопасти не задели поверхность торца полосы.

— Справа пулемёт. Атакую! — докладывает Вася Занин.

Только я вышел из разворота, как мой ведомый отработал из пушки по наземной цели в районе приводного радиомаяка. Очередь из 2А42 в носовой части не оставила шансов расчёту, огрызнувшемуся в сторону пролетевшего над ним экипажа сирийского Ми-24.

— Готов. Ухожу к забору, — доложил Занин, не меняя курса.

Выполнил очередной пролёт над торцом полосы для успокоения. Высадки уже ничего не должно помешать.

— 101-й, 901-му, минута до посадки первого.

По моим расчётам, нашей группе пора уже уходить на аэродром посадки. Проверив топливомер, я уже не видел возможности продолжать виражировать над Рош-Пинна. Если, конечно, кроме нас некому было бы прикрыть группу.

Но у десантной группы прикрытие было своё.

— Понял, готовы на обратный, — запросил я.

— 101-й, заканчивайте. Полосу наблюдаем. Готовы сами работать, — молодцевато объявил в эфир сирийский главком ВВС.

Я дал команду в эфир всей группе взять курс на обратный путь. Но тут очередная напасть.

— Саныч не разойдёмся, — запереживал Кеша.

И было отчего. Группа десантирования «пёрла» напрямую, не меняя курса. Уйти нам влево было уже нельзя — периметр аэродрома начали занимать сирийские Ми-24.

Спикировать вниз нереально, а вверх не успеем.

Дистанция между нами была предельно малая, времени на принятие решения не было от слова совсем. И у ближайшего к нам Ми-8 инстинкт самосохранения затупился окончательно.

Я уже видел, как в его блистере отсвечивается солнце.

— 8-ка по курсу. Повторяй за мной. Ручку вправо, разойдёмся левыми… паашли! — скомандовал я в эфир и отвернул вертолёт.

Наш Ми-28 начал «валиться» вправо. Лопасти вот-вот должны были уже подстричь зелёную траву или пробить забор аэродрома.

Вертолёт начало трясти, а сам я уже почти лежал на двери кабины.

Вижу, как в зеркале заднего вида Занин отвернул вслед за мной. А за ним отворот пошли выполнять остальные. Несколько секунд спустя я выровнял вертолёт.

Десантная группа осталась в стороне, а впереди уже была видна гладь Тивериадского озера.

— Это мы типа «ножницы» сделали? — спросил Кеша, когда я выровнял вертолёт уже за территорией лётного поля.

На высоте 10 метров и количеством в несколько десятков вертолётов — большие «ножницы» получились. Почти кустарниковый секатор.

— Предлагаешь такой манёвр включить в пилотаж на вертолёте?

— Нет. Я бы сейчас поел, командир. И… пописал бы.

Полёт проходил спокойно. Маршрут мы слегка изменили, чтобы не нарваться на засаду противника.

Голанские высоты были охвачены боями и огромными пыльными смогами. Сирийские войска постепенно развивали наступление на позиции Израиля, который не был готов к столь плотному натиску.

А в эфире продолжался радиообмен нашей «крыши».

— Вижу. Работаю.

— Слева-слева.

— Уходит за ленточку. Накрываю сверху.

Представляю, что там на больших высотах творится. Похоже, что у сирийского командования получилось нанести мощный удар и прорвать фронт.

— Командир, вот и колонна справа, — услышал я Кешу.

Среди сопок можно было увидеть поднимающуюся пыль от машин, стремящихся к Рош-Пинна. Им до аэродрома оставалось не так уж и много.

— Всё идёт по плану. Сейчас заправимся и очередную волну десанта сопроводим, — ответил я.

Но кое-что меня насторожило. Я не увидел вертолёты прикрытия и сопровождения колонны. Такое непростительно.

— Колонна идёт. Может и новая волна десанта не нужна? — спросил Кеша.

— Вон уже летит, — сказал я, заметив, как на горизонте появились несколько Ми-24, уходящих вдоль Голанских высот.

Это была вторая волна. Она меньше, но с ней подвезут больше боекомплекта и заберут раненых из первой волны. Надеюсь, им потерь удастся избежать.

К сожалению, нашей группе не удалось.

На подлёте к полевому аэродрому со мной связался Борисов.

— 101-й, 701-му на связь, — запросил он.

— 101-й, ответил.

Борисов был ещё в воздухе, осуществляя прикрытие от истребителей противника. Не смог и он остаться в стороне.

— 101-й, к повтору готовься и побыстрее, — передал мне генерал информацию.

Вот уже и задача нам нашлась.

— А покушать успеем? — уточнил Кеша, когда я начал строить заход на посадку.

— Не знаю, но «по-маленькому» ты успеешь сходить, — ответил я ему по внутренней связи.

— Да я уже и «по-большому» хочу.

Ми-28 подошёл к асфальтированной дороге, с которой мы взлетели два часа назад. Зависание и мягкое касание поверхности.

— Приготовиться к выключению, — дал я команду, опустив рычаг шаг-газ.

Лопасти остановились, и я открыл дверь кабины. Тут же рядом появились и топливозаправщик, и технический состав.

— Сан Саныч, у нас заклёпок столько нет, — развёл руками инженер, показывая на пробоины в фюзеляже.

— Надо искать. Мы ещё не раз туда полетим, — ответил я, снимая шлем.

Пока наш Ми-28 готовили к повторному вылету, а Иннокентий искал в пустынной местности «укромный» уголок, чтобы подумать о вечном с сигареткой и газеткой, меня позвали к связистам.

Забравшись к сирийским мастерам тангенты и катушки, меня связали с командным пунктом в Хомсе.

— Сан Саныч, это Зуев. Как оно?