Сирийский рубеж (СИ) - Дорин Михаил

Но два Апача продолжали следовать в район посадки Ми-28.

— Атакую, — произнёс я, стреляя из пушки по первому вертолёту.

Хоть дальность и была большой. Снаряды не достали до ближайшего АН-64.

Следом летел и третий «Апач». За ним следовал и вертолёт Занина, который пытался атаковать противника и управляемыми ракетами, и огнём из пушки.

— Кеша, наводись! И атакуй! — громко сказал я.

Нельзя подпустить эту пару к севшим на вынужденную Зелину и Керимову. На индикаторе лобового стекла моментально высветилась зона встреливания. Я развернул вертолёт и вышел в левый борт первому Апачу.

Дальность почти 4 километра. Уйти Апачу будет сложно. А если и сможет, то не подойдёт близко к нашему Ми-28.

— Пуск! — самостоятельно пустил ракету Кеша.

«Атака» устремилась к цели, но АН-64 смог выполнить манёвр и скрыться за сопкой. Второй устремился следом.

И тут в зеркале заднего вида я увидел ещё один. Такой же Апач, как и все. Только он на предельной дальности стрельбы из пушки.

— 1й, за тобой. Маневрируй! — подсказал мне Занин.

Тянуть вертолёт вверх нельзя, а вправо не успею. Только влево и вниз.

Опустил нос и продолжил разворот. Дыхание стало чаще, во рту уже давно пересохло. И даже пятой точкой уже ждёшь, что вот-вот по хвостовой балки пройдёт очередь из пушки 30 калибра.

Но противник не стрелял в меня. Я не интересовал почему-то последнего из звена новейших американских вертолётов.

Только я развернулся, как экипаж Апача наклонил нос и выпустил очередь по севшему на вынужденную Ми-28. И так же ушёл на юг за остальными, не сбавляя скорость.

Последнее, что я заметил — на борту была нанесена эмблема в виде змеи. Её было невозможно не разглядеть.

Вертолёт на земле загорелся, а в клубах огня и дыма я не сразу рассмотрел наших товарищей.

— 452-й, я 101-й, нужна эвакуация. Два сбитых у нас, — доложил я через ретранслятор.

— Повторите, 101-й. Вас плохо принимают.

— Вертолёты сюда давай! — крикнул я в эфир.

И сразу всем всё стало понятно.

В этот момент я увидел, как внизу медленно отползают от вертолёта Керимов и Зелин.

— 101-й, я 401-й, готовы забрать кого надо, — вышел в эфир на арабском ведущий десантной группы второй волны.

Повезло, что его группа рядом возвращалась. А ведь могли пойти по другому маршруту. Два экипажа быстро зашли на посадку и стали осматривать места падения.

Экипаж ПСО погиб. Тут напрасно было питать надежду. А вот что с нашими парнями неизвестно.

Ми-8, приземлившийся рядом с Зелиным и Керимовым быстро их подобрал и взлетел.

— 401-й, 101-му, как состояние на борту? — запросил я, пристраиваясь к вертолёту, который забрал наш экипаж.

После небольшой паузы, командир сирийского Ми-8 вышел в эфир.

— Триста, но тяжёлые. 452-й, передайте, что нам нужно в Эль-Мезза.

Похоже, что нашим парням досталось. Главное, чтоб выжили.

Слишком много уже потеряли на этой войне.

Вертолёт с Зелиным и Керимовым отвернул в сторону Дамаска. Пока со второго вертолёта Ми-8 пытались собрать останки погибшего поисково-спасательного экипажа, осталось сделать ещё одно дело.

— Пуск, — спокойно произнёс я, пуская НАРы и отрабатывая из пушки по Ми-28.

Он одиноко дымил в песчаной низине. А теперь горел и полностью был разрушен.

Глава 29

Картина мира продолжала оставаться огненной и чёрной от едкого дыма. Пролетая через буферную зону, невозможно было не остановить свой взгляд на разрушенных укреплениях и сожжённой технике. Будто кто-то пронёсся огненным вихрем по этим местам, превратив машины в обгоревшие скелеты.

Вертолёт Занина следовал справа от меня, держась на дистанции.

— 2-й, остаток расчётный? — запросил я Василия.

— Подтвердил.

Гул в кабине не действовал успокаивающе. Перед глазами всё ещё крутилась, подобно повтору на видеокассете, сцена с расстрелом моих товарищей. И каждый раз финальным аккордом была та самая змеюка, нарисованная на борту Апача.

— Командир, может, поговорим? — спросил у меня Кеша, который взял управление вертолётом.

— Давай.

— Откуда они появились? Сразу четыре вертолёта. И почему нас не атаковали?

Вопросов много, а ответов пока я найти не мог.

— Предполагаю, что засада, — добавил Иннокентий.

— Возможно. Но это не отвечает на вопрос — почему нас не атаковали. Ещё и стрельнули по Зелину и Керимову.

— А вдруг у них патроны… точнее, ракеты закончились?

— Вполне возможно, — ответил я.

Показания топливомера приближались к аварийному остатку. И в это время показался наш полевой аэродром. Но ориентир для его определения был самый плохой в данный момент.

— И куда теперь? — спросил Кеша.

Площадка была уничтожена. Два топливозаправщика ещё горели, испуская вверх чёрный дым и столп огня. Кунги, где мы ночевали прошлой ночью, были разрушены, а ещё несколько объектов были повреждены.

Вертолётов здесь не было. Похоже, что успели вывести из-под удара.

Несколько человек перемещались среди разбитых строений, пытаясь в них что-то найти. Я взял управление и отвернул в сторону, облетая нашу площадку. Разглядел два УАЗа «таблетки» и ещё несколько машин, в которые сажали или укладывали на носилках раненых.

— 1-й, куда дальше? — запросил меня Занин, отошедший в сторону.

Он начал выписывать виражи, не выходя на саму площадку.

— 2-й, ждём, — ответил я, продолжая искать хоть какой-то условный сигнал с земли.

— 101-й, 452-му, — запросил меня самолёт-ретранслятор.

— Ответил, 452-й.

— 101-й, вам посадка в точке два. Связь с «Клёном», — передал он мне.

— Понял. 2-й, в точку два. Пристраивайся, — дал я команду Занину.

Вертолёт вывел из разворота, облетев площадку. С севера уже подлетали Ми-8. Наверняка для эвакуации раненых.

— Техники мало. Скорее всего, успели вывести, — сказал я по внутренней связи, выравнивая вертолёт в направлении указанной нам точки.

— Я тоже в это верю, — выдохнул Кеша и скорректировал меня по курсу и скорости полёта.

Перед началом операции нам выдали не только основные площадки подскока, но и запасные. Что-то вроде запасных аэродром как раз на такие случаи, когда противник «накрывает» основные места дислокации.

Один из таких был нам определён в окрестностях города Изра в мухафазе Деръя.

Пожалуй, это одна из самых аграрных местностей Сирии. Даже сейчас, следуя на посадочную площадку в Изре, под нами проносятся участки равнины Хауран, в это сложно поверить. Сирия всегда представляется страной-пустыней. Но это не совсем так.

— Не обращал внимания, что здесь столько пшеницы, — произнёс Кеша, когда мы пролетали над большим полем.

— Тут ещё и томаты выращивают, — ответил я.

Впереди показались окрестности городов Изра, Эзраа и Шейх-Маскин, составляющих фактически одну агломерацию. Почему именно здесь выбрали место для нашей посадки, пока непонятно.

Основные дороги из Дамаска ведут не только сюда. Также через несколько километров отсюда и граница с Иорданией.

— Ах вон оно чё! — сказал я по внутренней связи, увидев стройные ряды нескольких колонн техники, въезжающих в окраины Изры.

— Ещё одно наступление планируют? — спросил Кеша.

— Думаю, это вторая колонна, — сказал я.

— 101-й, Клёну, — запросил меня на русском языке руководитель на вертолётной площадке.

— 101-й, на приёме. Приветствую! Двумя единицами к вам с посадкой, — ответил я на запрос.

— Вас понял. Ветер на старте 180 до 3 метров. Подход разрешил. Заход на шоссе рассчитывайте.

Руководитель на площадке объяснил, где сама площадка на автомагистрали, но я уже видел, куда садятся другие вертолёты. В очередной раз для посадки была использована дорога с нанесённой разметкой.

На проезжей части уже выстроились несколько Ми-24 и Ми-8. К вертолётам спешили топливозаправщики. Длинная колонна техники уже подъезжала к окраинам города, обходя его стороной. Но вдоль проезжей части выстраивались люди, приветливо махая солдатам, сидящим на танках и БМП.