Участковый: Назад в СССР 2 (СИ) - Подус Игорь

Быстрый обыск, позволил обнаружить за книгами потайную нишу. Там была спрятана сабля в ножнах. Причём на куске ткани, в которую было завернуть холодное оружие, виднелась свежая кровь. Я не подал виду, что заметил засохшие потёки.

Ещё в нише стояло несколько пузатых бутылок с выцветшими этикетками дореволюционного образца и пара коньячных бокалов. Открыв одну из бутылок, я учуял запах хорошего коньяка и не скупясь плеснул жидкости в один из фужеров. Затем я разрезал стилетом, уничтоженного брата Графини, путы на правой руке Воронцова и передал ему бокал.

Явно узнав стилет, Воронцов покрутил янтарную жидкость в фужере, и проследил, как она стекает по стеклянным стенкам. Затем сделал один глоток. После этого он повторил процедуру дегустации несколько раз, используя луч фонаря для лучшей оценки содержимого посуды. И только спустя минуту хранитель червоточины заговорил.

— Интересная вещь, эта потусторонняя тьма. Из человека вытягивает жизненную силу и душу за сутки, после закрытия портала. Сделает из любого живого пустышку, одержимого только жаждой крови. А попавшие туда на полгода коньяк или вино, наоборот, становится чуть ли не живой водой. — Воронцов повернулся к Кацу и указал на бутылки, стоявшие на столе. — Артём Абрамович, я знаю, что вы ценитель подобного. Попробуйте, эта живительная влага, придаст вам немного уверенности. А то несмотря на внешний вид, внутри у вас всё трясётся.

— А мне выпить не предложите? — спросил я, и, решив подыграть Воронцову, плеснул в фужер, предназначенный для Каца.

— Нет. Молодой человек, на вас я ценный продукт переводить не стану. Внутри вас собственный стальной стержень имеется. Кстати, раньше я его там не замечал.

Как только Воронцов договорил, со стороны перегородки послышался грохот, и пол под ногами вздрогнул.

— Первая преграда рухнула — констатировал Кац и взялся за протянутый ему фужер.

— А значит, времени у нас осталось ещё меньше — подхватил я.

— Ну что ж, тогда пора немного раскрыть вам глаза на то, куда вы влезли по глупости — сказал Воронцов и, отсалютовав Кацу своим бокалом, снова отхлебнул коньяка.

— Для меня всё это началось в двенадцатом году. Наполеона я лично не видел, но тех, кто деревянную Москву сжёг, знал лично.

Выяснилось, что Воронцову больше двух сотен лет от роду. Родился он в 1775 в семье старого московского дворянского рода. К моменту нашествия французов был в воинском обер-офицера. И продвигался по линии медицинского департамента военного министерства.

Лично участвовал в Бородинском сражении. В сражении на Березине. Входил с русской армией в захваченный Париж. Стал инспектором военных госпиталей после разгрома Наполеона.

— В вашем возрасте, доктор Кац, я объездил всю Европу и побывал на полях десятков сражений. Конечно, лично в штыковую атаку не ходил, но через мои руки военного хирурга, прошло столько раненых, что я уже тогда потерял счёт операций по ампутации конечностей и извлечении пуль из тел солдат и офицеров.

— Антон Львович, и как же вас угораздило влезть в это дерьмо? — спросил я.

— Я уже упоминал. В тот момент я был в горевшей Москве. Помогал выводить из пылающего города бесконечный караван подвод с нашими раненными. В определённый момент мне пришлось, вернувшись за отставшей частью госпиталя. В процессе мы оказались в огненной ловушке, и тогда я понял, что раненых уже не спасти. Добрый конь вынес меня из зоны сплошного огненного шторма, а потом пал, где-то невдалеке от этого места. И в тот момент, когда я, обожжённый и едва дышащий, начал отчаиваться, меня внезапно потянуло к аномалии.

— Значит, вы нашли её случайно? — уточнил я.

— Нет, молодой человек. Никакой здесь случайности нет. — Воронцов отрицательно покачал головой. — Меня потянула к себе открытая червоточина. Видимо, я изначально был на неё настроен.

— И кто именно в те времена открыл портал?

— Разумеется, граф. Он был настоящим, потомственным, владельцем этих земель. Позже, для перекрытия аномалии, именно он построит здесь большую швейную мануфактуру. Кстати, в те времена, рядом с ним жёнушки ещё не было. Она тогда ещё не родилась. Зато рядом с ним была кучка старых, членов тайного общества вечноживущих. Все они собрались в подвалах имения графа и проводили кровавый ритуал, способный передать им море живительной силы.

— Наверняка эти упыри воспользовались войной и приносили людей в жертву каждый день? — догадался я.

Воронцов кивнул.

— В те несколько дней, в Москве погибли десятки тысяч, а здесь сотни. Граф обезумел от такого количества дармовой силы и возжелал провести самый масштабный ритуал поглощения жизненной энергии. Разумеется, на фоне происходящего катаклизма, пропажу сотен слуг, прочего дворового люда и крестьян, никто не заметил. Война всё списала.

— И вам эти сектанты помогли излечить ожоги? — предположил я, и Воронцов зловеще ухмыльнулся.

— Разумеется, нет. Если бы меня обнаружили, то тут же использовали в качестве жертвы, наряду со всеми остальными. Просто мне немного повезло. Тяга аномалии привела меня в подземелье, и я увидел настоящий зиккурат из тел, сваленных перед раскрытым зевом червоточины. Я лежал и наблюдал, как граф и его высокородные сподвижники, по одному убивают людей. Видел, как упыри меняются местами. Одни группы заходили в портал, чтобы насладиться пиршеством, а другие выходили наружу и занимали место на эшафоте, продолжая выполнять функции безжалостных палачей.

— И что вы сделали?

Этот вопрос Каца, заставил Воронцова замолчать. Он выпил коньяк залпом и протянул мне фужер, требуя его наполнить. Разумеется, я это сделал. А когда залил его до краёв, новый грохот оповестил, что вторая гермодверь пала плод напором людей Графини.

— Я ничего не сделал — нехотя признался Воронцов. Хотя у меня и было с собой оружие, я просто лежал, наблюдал за происходящим и бинтовал обожжённую руку. Я не стану уверять, что хотел помочь ожидавшим своей участи жертвам. Это далеко не так. В тот момент я банально боялся, что меня заметят. И одновременно с этим не мог уползти, притянутый влиянием аномалии.

— И чем же это всё кончилось?

— В какой-то момент червоточина насытилась, и тьма выплеснулась наружу, поглотив усадьбу графа и окрестности.

— Это как?

— А вот так. Потусторонняя часть аномалии увеличилась на этот объём, а сама усадьба и окружающая её территории исчезла из нашего мира. Разумеется, все мы, оказались во чреве тьмы. На какое-то время меня накрыли волны жизненной энергии. Они буквально за несколько минут излечившие все раны. Ну а в процессе я понял, что и сам изменился.

— Значит, аномалия вас сама инициировала — подытожил Кац.

— Да, Артём Абрамович. Именно так. Тяга и проникновение на чужую территорию, закончилась небольшой катастрофой и моей спонтанной инициацией.

— И что потом? — спросил я.

— А затем начался жёсткий откат. Первыми пришли в себя вновь инициированные и старые члены общества вечноживущих. Началась паника. В то же время растекающийся во тьме, остатки жизненных сил, начали истлевать, превращаясь в ничто.

Лицо Воронцова исказила болезненная судорога. Видимо, это крайне болезненные воспоминания давали о себе знать.

— Вы когда-нибудь видели, как встают сотни мертвецов, желающих только одного, отведать вашей плоти?

Я вспомнил свою встречу во тьме с нежитью и представил картину начавшего шевелиться зиккурата, сложенного из человеческих тел.

— Почти всех инициированных убили восставшие мертвецы. Мне помогла отбиться сабля, что сейчас лежит на столе, и два заряженных пистолета.

— И как вы выбрались? Ведь выход из червоточины наверняка переместился в другое место.

— Если честно, то не знаю. Поначалу инстинктивно следовал по пути движения последних искр жизненной энергии. Но они указали только правильное направление движения. А затем мертвяки вошли в боевой раж и начали не просто медленно преследовать, а бегать за всеми живыми. В результате меня загнали на лестницу, а потом на крышу огромного дома.