Кинжал Немезиды (СИ) - Чайка Дмитрий

— Да как ты это узнать мог? — в сердцах выкрикнул Корос, а царь посмотрел на него снисходительно, как на ребенка.

— Бессмертные дали нам вино, парень, чтобы приоткрыть завесу великих тайн, — убежденно сказал он. — Тогда наш разум освобождается от земных пут и воспаряет к небесам. Когда два человека пьют вместе всю ночь, к утру они начинают понимать друг друга, на каком бы языке они ни говорили. Это величайшая из загадок, и тут точно не обошлось без вмешательства бога Дивонуса.

— Почему так думаешь? — заинтересованно спросил Корос.

— Да потому что когда я протрезвел, то из того, что он говорил, не понял ничего, — развел руками Одиссей. — Боги забрали свой дар.

— Надо же, — растерялся Корос. — А я и не знал, что так можно.

— А ты поплавай с мое, — фыркнул Одиссей.

У них еще пару раз получилось договориться с теми, кто живет на берегу. И чем дальше они шли на север, тем чаще им теперь попадалось олово и бронза. А пару раз им даже предложили золото. Стоимость рыболовных крючков и отполированных до блеска железных наконечников оказалась такова, что Одиссей даже пел, пересчитывая остатки товара. Его, кстати, было не так чтобы и очень много. Зерно и сушеная рыба занимали большую часть обширного трюма. Но если менять железо на олово по весу, то прибыль ожидалась просто чудовищная. В хороший год за пять сиклей олова давали сикль серебра, а в плохой они и вовсе ходили едва ли не наравне. Деды рассказывали, что когда-то это соотношение было один к пятнадцати, но кто поверит выжившим из ума старикам.

— Интересно, как государь догадался, что наконечники отполировать нужно? — удивлялся он. — И откуда узнал, что микенские бусы из синего стекла будут с руками рвать?

— Он сказал, что дикие народы любят все яркое и блестящее, — пояснил Корос.

— Тогда мои парни с Итаки тоже дикие, — хмыкнул Одиссей. — Вон, сидят и ножи свои натирают. Ну, прямо как дети!

— На восток берег уходит, — сказал Корос, который вместе со всей командой напряженно смотрел, как волшебная игла кружится на листике в чаше с водой.

— Да, — хмуро сказал Одиссей. — Там плохие воды начинаются. Царь Эней назвал их Бискайским заливом. Давай-ка найдем местечко потише и остановимся. Он ведь говорил, что здесь тоже олово есть, но только его куда меньше, чем на Касситеридах.

— Давай, — согласился Корос. — Находим удобную бухту и останавливаемся. Все равно свежую воду набрать нужно.

Бухта оказалась роскошной. Глубокой, тихой, и с чистой речкой, впадающей в ее воды. Здесь тоже жили люди, что совершенно неудивительно. Они оседлали холм, огородив его валами и невысокой стеной из едва отесанных камней. И вроде бы такое селение, каких путешественники видели множество, но при торговле с ними случилось то, чего еще не случалось за весь их нелегкий путь.

— Это оловянный самородок, — трясущимися руками протянул Корос неровный белесый слиток. — А это оловянная руда! — он показал на корзину, наполненную грязноватого вида крупным песком.

— Это? — заинтересованно произнес Одиссей, разглядывая серовато-бурые камешки с блестящими включениями. — Откуда знаешь?

— Мне господин ее показывал! — взволнованным голосом сказал Корос. — Он говорил, что олово тут есть, но оно в глубине этой земли. И что нам самим его нипочем не сыскать. Его в реках моют и в ямах добывают, если жила богатая.

— Значит, все-таки нашли мы тебя, земля Касситерида, — хищно усмехнулся Одиссей. — Услышали боги наши молитвы.

— Думаешь, не стоит дальше идти? — с сомнением посмотрел на него Корос.

— Вот тут у меня щемит, — Одиссей показал туда, где у него билось сердце. — У меня всегда так бывает, когда впереди беда ждет. И с каждым днем там щемит все сильнее и сильнее. Не пройти нам те воды, парень. Я в море с рождения, привык себе верить. Не пустят нас дальше боги, пропадем без следа. И вообще, нас за оловом послали, а не новую землю искать.

— И то верно, — задумался Корос. — Если олово здесь есть, останемся и наберем этой руды. Ты же сам видишь, богатая она. Мне тамкар Кулли рассказывал, что в Вавилон с востока именно руду и везут. Дробят, потом моют как следует, а потом везут на ослах. Там вроде бы места безлесные, угля не хватает плавить его.

— Тащите вино! — приказал Одиссей. — Торговать буду!

Корос нашел царя Итаки утром. Одиссей встретил его в круглой хижине, крытой соломой, пьяный вусмерть и обнимающийся с могучим бородатым мужиком по имени Ибра. Имя это означало «козел», и ничего обидного оно не значило. Напротив, козлов тут уважали, почитая за священное животное. И, как и в прошлый раз, Одиссей узнал не так много полезного, зато выяснил, как зовут сыновей уважаемого Ибры, имена его жен и всех баб, которых он огулял, когда был молод и горяч. Разговаривали они в основном с помощью рук и разнообразных телодвижений, которые ясно дали понять Коросу, как именно Одиссей узнал про баб и бурную молодость вождя. Телодвижения были такие, что и дурак поймет. Рядом с ними валялись куски олова и меди, которые и были, в общем-то, главной темой этого разговора.

В сухом остатке все выглядело так: народ сетулов, населявший эту землю, олово добывал издревле. Они продавали его соседям на юге, а те взамен поставляли им медь. Товар шел от селения к селению, потому как никаких купцов тут отродясь не бывало, а соответственно, и купеческих караванов тоже. Товар шел долго, но именно так весь западный берег Иберии от Столпов на юге и до моря на севере и получал бронзу. Олова сетулы добывали немного, потому как много им без надобности. Брали они его ровно столько, сколько было нужно, а потому запасов у них почти нет. Но если понадобится, то за красивую посуду, бусы и оружие они намоют его столько, сколько захочет дорогой друг Одиссей. Главное, чтобы вина привозили побольше. У них тут, на севере, вина своего нет. Сетулы медовуху и вонючую брагу пьют.

— Остаемся! — решительно произнес Корос, и Одиссей пьяненько кивнул.

— Они пойдут олово добывать, — промычал он почти неразборчиво. — И мы с ними пойдем.

— А зачем? — удивился Корос.

— Так у них тут ни ослов, ни лошадей нет, — зевнул Одиссей, погружаясь в дрему, — а корзины кому-то тащить нужно. Мыть песок в ручьях — дело небыстрое. Не знаю, как ты, а я тут зимовать не хочу.

— А я хочу, — решительно ответил Корос. — Я как раз за зиму здешний язык выучу.

Но Одиссей его благородного порыва не оценил. Он уже крепко спал, утомленный торговыми переговорами. Он отдавал им всего себя без остатка.

1 Существует мнение, что финикийцы ходили в Британию за оловом еще в Бронзовом веке, но данная гипотеза не доказана ничем. Первая колония финикийцев на Атлантическом побережье, Гадир (Кадис) по легенде была основана в 1104 году до н.э. Но данная дата оспаривается учеными как бездоказательная. Гадир был основан не ранее IX века до н.э. С высокой долей вероятности, на островах, где поставили город, ранее располагалась стоянка кораблей и перевалочная база без постоянного населения.

2 В этой местности еще не было городской цивилизации. Тартесс как мощное царство сложился гораздо позднее, под влиянием контактов с финикийцами и с началом интенсивной торговли со Средиземноморьем. Тем не менее, здесь уже добывали медь, серебро и свинец, а из более северных районов везли олово. В описываемое время на юго-западе Испании существовала так называемая культура полей погребальных урн (Cogotas I / «прото-Тартесская» культура) или ее локальный вариант. Бронзу там знали и широко использовали.

Глава 22

Год 4 от основания храма. Месяц восьмой, Эниалион, богу войны посвященный. Безымянный островок у побережья Египта, позже названный Фарос.

Мой шатер разбит прямо на острове, в семи стадиях от берега. Таков договор с фараоном Рамзесом. Я здесь один, и он тоже прибудет один. Мой флот выстроился дугой и лег в дрейф, а флот Египта выполз из Канопского рукава и черепахой тащится вдоль берега. Тут недалеко, километров десять. Царская ладья видна издалека. Минимум функциональности и максимум нелепой роскоши, которой меня пытаются удивить.