Гагарин (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич
Упс! Задумавшись о самых серьёзных проблемах, забыл о менее серьёзной. Начал со стандартного рапорта.
— Заря-1, я Корунд. Самочувствие нормальное, системы в норме. Прогнал симулятор посадки в автоматическом и ручном режиме.
— Корунд, я Заря-1, принято.
Голос незнакомый и без грузинского акцента.
— Заря-1, прошу сообщить американскую версию происшествия. Когда вступлю с ними в диалог, его будет писать Хьюстон?
— Корунд, будь уверен — наверняка запишет. Что именно дадут в эфир, заранее неизвестно. Сейчас их каналы вещают, что раскрылись дополнительные возможности по изучению лунного льда, поэтому срок экспедиции увеличен. К Луне следует ещё один корабль с дополнительным оборудованием. В разговорах с американцами рекомендована предельная сдержанность, чтобы при попадании информации в эфир не раскрылись подробности.
Этого Андрей до конца не понимал. Очевидно, если грандиозная ложь об «успехе» прилунения челнока лопнет как пузырь, и правда расползётся по СМИ, в США наверняка разразится скандал хуже Уотергейта. Но радиопереговоры перехватить может практически любой продвинутый любитель! Достаточно перенастроить спутниковую телевизионную антенну и снабдить её чувствительным приёмником на нужную частоту. Пусть в СССР спутниковое телевидение ещё не развито, за океаном таких антенн полно. Да и посвящённых в обман громадьё, неужели никто не устоит перед соблазном продать сведения газетчикам? К тому же, подкрепив записью разговоров с «Колумбией» на тему «Хьюстон, у нас проблемы, а точнее — капец», заработает миллионы.
Значит — надеются на авось. Что остаётся иное?
В конце концов, об «успешной» посадке всему прогрессивному и не очень прогрессивному человечеству сообщила Опра Уинфри, она никак не является официальным представителем NASA, Госдепа или Белого дома. Протечёт информация — будут выкручиваться.
Если бы телерепортёрша или кто-то иной освещал бы его полёт, наверняка драматически воскликнул бы: оставалось только ждать. Фигушки. Посадочная программа позволяла демо-режим. Как и отчитывался перед ЦУПом, Андрей снова и снова гонял её, симулируя выход к точке посадки под разными углами и разной скоростью.
Ваня Лавейкин уже совершил пеший марш к ажурной посадочной раме, рассчитанной на Марс, но по капризу судьбы занесённой на Луну, установил радиобуй. Он же вместе с американской скво должен наблюдать прилунение, находясь на прямой связи с Андреем, возможно, что-то подскажет, иногда со стороны виднее.
Вроде всё предусмотрели. Что может пойти не так? Да всё что угодно!
Например, что реактивная струя спалит буй, точно так же, как его расплавили гидразиновые двигатели ориентации «Колумбии». Радиосигнал исчез всего за секунду до касания рамы, Андрей хлопнул рукой по тумблеру, на который была выведена команда «зависание».
Нижние камеры показывали только пыль, беснующуюся под напором реактивной струи.
— Вань! Где я⁈
— Сопло метрах в двух над рамой. Сейчас расплавишь её! Сбрасывай груз и не рискуй.
А на экранах вдруг прояснилось. Керосиновое пламя большей частью сдуло вековую пыль, да её здесь и меньше, часть улетела во время январской посадки МОК.
Он взялся за джойстик, отрубил автоматику и начал уменьшать тягу.
С запозданием на прохождение сигнала до Земли о его манипуляциях узнали в ЦУПе. Ещё секунда с небольшим понадобилась, чтоб радиоволна донесла до Луны вопль оператора:
— Корунд, отставить посадку, немедленно вверх!
Но было поздно.
Внизу заскрежетало, ракета вздрогнула, покачнулась.
Андрей вырубил тягу полностью. Если что-то не так, ракета завалится в бок. Припасы в любом случае попадут к застрявшим на Луне.
А он сам? У его скафандра нет ранца! Он вообще предназначен только на случай разгерметизации при взлёте-посадке на Земле или для внекорабельных работ в открытом космосе, но не для путешествий по Луне! К «Колумбии» в нём просто не доберётся.
Конструкция медленно колебалась как на ветру, хоть на Луне отродясь не было ни атмосферы, ни ветра. Накренилась.
Левой рукой в перчатке скафандра нащупал и откинул блистер тумблера, запускающего аварийный отстрел замков стыковочного устройства. Последний шанс спастись, просчитанный конструкторами «Прогресса», для этого нужно отделить спускаемый аппарат от ракеты, запустить тормозную двигательную установку. Он, взлетев на какой метр, мягко прилунится, используя ТДУ вместо парашюта, ненужного в малом тяготении. Ну, а потом остаётся надеяться, что Лавейкин принесёт скафандр кого-то из американцев.
Слишком много «но». Слишком много «если» и упования пусть не на чудо, но на малые вероятности.
А вот вероятность утраты спускаемого аппарата «сапсана» и марсианской ракеты стопроцентная. Обошедшаяся в сотни миллионов рублей космическая техника, вполне ещё исправная, погибнет и будет валяться на Луне никому не нужным металлоломом. Обезглавленный приборно-агрегатный отсек «сапсана», брошенный у «Салют-12», в лучшем случае пойдёт на запчасти. И виноват в этом единственный человек, нарушитель приказа из ЦУПа, по имени Андрей Гагарин.
Но не случилось. Ракета замерла. Приборы показали угол тангажа восемьдесят семь градусов по отношению к лунной поверхности, то есть нос смотрит практически строго в зенит.
Так в самом деле поверишь в бога!
Только сейчас врубился, как истошно надрывается радио.
— Заря-1, прилунение завершено успешно. Начал проверку систем корабля. Установлен радиоконтакт с Изумрудом. Как поняли?
Если кто-то и решил учинить разнос за дикое нарушение норм безопасности, то отложил его до возвращения Андрея на Землю. Плевать. Победителей не судят.
Привычно надел скафандр. Стравил воздух и открыл люк. Две фигурки в белых скафандрах совершенно другого типа спешили к ракете.
Прихватив первый контейнер, Андрей спустился вниз по лесенке, рассчитанной для противоположного дела — чтобы пилоты марсианской экспедиции поднялись для эвакуации с планеты. Одна шестая земной тяжести казалась совсем немаленькой для тела, успевшего избаловаться за недели в невесомости, едва не выронил груз.
Вдобавок, длины шлангов не хватило до низа, это смутно напомнило историю одного из первых полётов… Он скинул контейнер на обнажённый и слегка почерневший лунный грунт, сам поспешил за следующим.
Когда слезал с последним третьим, Лавейкин и американка уже подошли вплотную к раме. Андрей отдал груз товарищу.
— Обидно! Ты — на Луне, а спуститься на Луну не дают шланги? — прозвучало в наушниках. Потом женский голос по-английски добавил: — Мистер Андре, вы не можете спуститься к нам?
От обоих падали очень длинные и непроницаемо-чёрные тени. Солнце стояло чрезвычайно низко, едва не касаясь горизонта, но светило безжалостно, без опущенного светофильтра в ту сторону лучше не смотреть.
Космонавтом, пережившим жуткий стресс от прилунения на грани катастрофы, овладело хулиганское чувство.
— К вам — могу. Но очень ненадолго.
Пока с Земли не прилетел новый запрет, он выдернул оба шланга вентиляции и электрокабель из разъёмов скафандра, сам прыгнул вниз с двухметровой высоты.
Американка показала ОК двумя пальцами в перчатке, Лавейкин что-то кричал, но абсолютно неслышно, поскольку звуков в вакууме нет, а связь оборвалась. Не искушая судьбу зазря, Андрей притопнул несколько раз, чтоб с чистой совестью утверждать «я ходил по Луне», и полез обратно — в объятия кабины «сапсана». Когда воздух снова хлынул в скафандр, в нём уже стояла температура финской бани.
Экономя воздух, Гагарин не восстанавливал давление и лежал на кресле после эскапады, не открывая шлем и отдыхая в ожидании эвакуируемых. Они пришли только часа через три с половиной, поскольку перезаряжали свои скафы. Из полезного приволокли с собой пробы лунного льда.
— Билл остался один, — первым делом сказала мисс Виттенберг, когда подняла стекло шлема и вдохнула воздух кабины. — Чрезвычайно за него волнуюсь. Он просил передать привет жене и детям.
Несмотря на совместный полёт с русскими и обязательное изучение русского языка американка говорила исключительно по-английски. Это была белая женщина за тридцать, совершенно не женственная. Вроде бы с опытом прежних полётов на челноках, теперь это было не важно.
