Александр Афанасьев - Противостояние 3
Яковлев моментально прикинул, где могла быть стрельба и кого могли убить - как секретарь ЦК он знал все адреса, где управделами ЦК КПСС дома строит или построило... На Денежном дом такой был.
- А что говорят - кто стреляет то?
- Аллах знает, дорогой. Говорят - порядок наводить будут, как при Сталине - вот и стреляют. Я хоть и не грузин, дорогой, но был бы грузином - гордым бы был.
Вот... Опять - неискоренимое рабство, даже на Кавказе. Каждый холоп, каждая собака нуждается в миске похлебки и палке, в карающей руке хозяина. Даже этот, которому мы али возможность зарабатывать на государственном имуществе и не сильно то бояться - твердой руки ждет. Холопы, страна рабов.
Стеклянный, подсвеченный изнутри аквариум терминала Шереметьево-2, построенный к олимпиаде, выплыл из тьмы этаким фантастически межзвездным кораблем, островом света в непроницаемой черноте ночи. Где-то во тьме выли двигатели самолетов, на бетон пандуса лениво падали редкие снежинки, мгновенно превращаясь в мокрую слякоть. Терминал не спал ночью, он жил своей жизнью, ворота для тех, кто желает посетить эту страну - и для тех, кто желает вырваться из ее смертельных объятий. Второе секретарю ЦК было сейчас важнее.
Когда Волга, взлетев на пандус плавно остановилась прямо перед главным входом в терминал - Яковлев на какую-то минуту ощутил, что - отпустило. Отпустило потому, что он вырвался из города и приехал в аэропорт, и их никто не остановил - если бы хотели, его бы уже взяли. Теперь только пройти таможню, подняться на борт самолета и... все.
Все....
Но когда Волга, мигнув на прощание рубином стоп-сигналов, скрылась во тьме - он опять ощутил этот сосущий, путающий мысли страх. Рейсов ночных было немного, и машин на стоянке было немного - но ему вдруг почудилось, что к пандусу уже приближается, раздвигая легковушки своим ребристым носом БТР и цель солдат с белыми касками - Внутренние Войска - идет следом за ним. Спасаясь от нахлынувшего, секретарь ЦК нырнул мышью в дверь терминала.
В терминале он огляделся - понимая, что так нельзя, что своей суетливостью он только привлекает к себе внимание - но ничего не мог с собой поделать. Прямо над ним каменной глыбой висело огромное табло, он посмотрел на него, потом на свои часы. Рано приехал, рано... но лучше сидеть здесь, чем в опостылевшей квартире, в наполненном призраками старых времен доме и ждать требовательного звонка в дверь. Таща за собой чемодан, он побрел к стойкам авиакомпаний - некоторые из них работали круглосуточно, а некоторые - нет. Ему было все равно куда улетать - лишь бы отсюда подальше.
Бритиш Эйрвейс работала, его предупреждали, что она работает круглосуточно - но он не поверил, пока не увидел стойку и сидящую за ней девушку. Девушка была мулаткой... мечтой советского инженера, в общем****. Она пила кофе, но увидев торопливо идущего к ней потенциального клиента, отставила кружку в сторону и - о чудо! - улыбнулась.
- Да, сэр... - хорошо поставленным голосом сказала она
Акцент был не британским, Яковлев умел различать акценты, когда еще проходил стажировку в США. Может быть - из университета Патриса Лумумбы, подрабатывает. Да и какая разница! Главное, что работая на Бритиш Эйрвейс - они и ведет себя так, как подобает леди, а если бы работала на Аэрофлот - "не мешайте работать, с..и!" в общем. И главное - чтобы был билет.
- Рейс до Лондона сегодня будет?
- Да сэр через три часа.
- Один билет.
Мулатка вставила бланк билета в электрическую печатную машинку, застучала клавишами - компьютеров тогда еще не было.
- Сэр.. разрешите взглянуть на ваш паспорт?
С замиранием сердца Яковлев выложил на стол свой фальшивый паспорт - но девушка даже не стала его проверять. Вместо этого она положила его на специальную подставку и принялась печатать.
- Какой класс сэр? Бизнес или эконом? Первого извините, нет.
- Бизнес.
Снова стук пишущей машинки.
- Вы предпочитаете место у окна, сэр, или...
На секунду секретарь ЦК вспыхнул злобой как порох. Какого черта - ему все равно, первый, бизнес или эконом, у окна или нет - ему просто нужен блеет, чтобы уехать отсюда, чтобы воздушный лайнер унес его в Лондон и чтобы он больше никогда не видел этот народ и эту землю! Но свой гнев он подавил - это было типичное русское, даже не русское - а типично чиновничье проявление, и таких надо избегать.
- У окна.
- Прекрасно. Еще несколько минут.
Отстучав нужное, мулатка вопросительно уставилась на Яковлева.
- Как будете оплачивать, мистер Хэйс, рублями или фунтами?
С запозданием Яковлев понял, что фунтов у него не было. Были рубли, были доллары...
- Американскими долларами можно?
- Да, конечно сейчас я пересчитаю по курсу. С вас... триста одиннадцать долларов, сэр*****.
Получив вожделенный билет - пропуск в мир свободы - секретарь ЦК устроился на сидении в зале ожидания, осматривая зал из-под полуприкрытых век. Как же все изгадили... Когда Шереметьево-два только открывали - здесь для уборщиков закупили специальные поломойные машины последней модификации из ФРГ, а в буфете подавали черную икру. Сейчас - голос обворожительной дивы объявляющей рейсы сменился непонятно на что, поломоечных машин давно уже нет, а вместо них жирные, страшные тетки в синих халатах и с вечно недовольными лицами... а вон там - два окурка и никто на это не обращает внимание, лежат себе и пусть лежат. И все это - произошло за считанные годы, с лучшим аэропортом страны. Воистину - русский народ может только гадить, брать что-то из заграницы и обгаживать это, превращать в совок. С этой страной невозможно ничего сделать, зря и пытались...Мишка пытался... и вот благодарность. Надо было расстреливать... тогда бы все всё поняли, легли под жесткую руку...
Мишка, придурок... всех подставил...
А планы были как нельзя более простые. Их было несколько человек - тех, кто после двадцатого Съезда пришел к выводу о необходимости уничтожения социализма. Среди них не было ни Андропова, ни Горбачева ни Шеварднадзе - из всех, кто изначально входил в эту группу на виду были лишь Яковлев, да генерал госбезопасности Олег Дмитриевич Калугин. Двое были менее известны - один поднимался по ступеням власти в отделе административных органов ЦК КПСС, потом стал заместителем начальника ГРУ по кадровой работе, выпестовав за время своей многотрудной деятельности целую свору предателей и врагов народа. Он выбирал наиболее слабых, наиболее склонных к предательству и продвигал их наверх, так наверху оказался генерал Дмитрий Поляков, которого сознательно направили под конец карьеры в Военно-дипломатическую академию, чтобы он запомнил и выдал американской разведке как можно больше курсантов, подорвав тем самым силы советской военной разведки. Еще одним был генерал Птицын, который проник в комиссию по Афганистану и начал выдавать всю нашу тактику и стратегию в Афганистане американцам, он же наладил канал, по которому в СССР поступал из Афганистана героин, и выдал афганской вооруженной оппозиции и ее американским кураторам известных ему глубоко законспирированных агентов ГРУ в ее рядах. Это, и некоторые другие обстоятельства помогли американцам принять правильное решение по Афганистану: не сворачивать поддержку движению моджахедов, переключая внимание на Сальвадор и Никарагуа - а наоборот максимально расширить ее, имея на будущее, после вывода ОКСВ из Афганистана - создать в Афганистане плацдарм для экспансии агрессивного ислама в Советский союз, возродить басмаческое движение, продолжать подрывать силы Советской армии в бессмысленной и бесконечной войне на юге, стравить коммунизм и агрессивный ислам в бойне, из которой нет выхода. Сейчас генерал Птицын, который лично знал Яковлева и контактировал с ним, должен был быть в Афганистане.
Второй - как и сам Яковлев двигался по научной стезе, одно время даже был начальником Яковлева, был сыном генерала НКВД, породнился с Примаковым, сумел втереться в доверие Андропова и стал одним из ключевых узлов в выстраивании тайной стратегии Андропова семидесятых - стратегии конвергенции за счет постепенного включения СССР в мировое хозяйство, но без сдачи им каких-бы то ни было позиций. Надо сказать, что ставка на Андропова у этих людей была точно просчитана: и они были нужны Андропову, и Андропов был нужен им. Андропову они были нужны как мозговой центр, как люди прошедшие стажировку в университетах запада, сохранивших связи. Наконец - как люди, не понаслышке знакомые с методами дискредитации политических конкурентов в западном мире: то что в США не проходило по причине цинизма и искушенности граждан, уже насмотревшихся на публичных политиков, и мало чему верящих - то в СССР самые примитивные ходы по дискредитации проходила "на ура" - ведь советскому человеку они были в диковинку. Была создана специальная, выходящая непосредственно на Андропова группа, чьей целью была разработка и внедрение в жизнь методов дискредитации других членов Политбюро, в том числе - и Генерального секретаря Брежнева. Методы были самы6е разны6е - карикатуры, анекдоты, запускание в оборот слухов о неизлечимых болезнях тех или иных членов Политбюро, при том что худшим здоровьем из все обладал сам Андропов. Если женщина красива и в постели горяча - в этом личная заслуга Леонида Ильича... и все такое... все эти анекдоты запускались в жизнь через научную среду, через интеллигенцию, где у группы Яковлева - Калугина были наилучшие позиции. В свою очередь второе и пятое управления КГБ - и там и там сидели люди Андропова - брали тех, кто реально задумывался о будущем советского строя, придумывал и предлагал что-то новое - а частушечников-анекдотчиков либо совсем не трогали, либо мило, с подмигиваниями пугали. Андропов сознательно отдавал приказы арестовывать и высылать творческую интеллигенцию, не сажать - а именно высылать, потому что на Западе она, свободная и готовая спеться с кем угодно ради того чтобы опрокинуть ненавистную, отторгнувшую их страну - была ему куда более полезна, чем на собственном лесоповале с пятилетним сроком. Нельзя было даже точно сказать - кто и кем в этой игре пользовался. Верный своим принципам создания системы сдержек-противовесов Брежнев, отчетливо зная что Андропова ненавидит все Политбюро как тайного еврея, шефа тайной полиции и просто плохого, опасного для них человека - возвышал и поддерживал Андропова как основной противовес Политбюро, как гарантию того что в один прекрасный день в Политбюро не найдется кто либо, кто соберет заговор и сделает с ним то же, что он сам сделал с Хрущевым. Андропову нужна была власть, он мечтал о высшей власти с самого детства, и он шел к ней, неторопливо, исподволь, собирая команды, пронизывая шупальцами агентурных сетей любые службы и учреждения, в которых он работал - даже в КГБ он создал огромную, хорошо законспирированную шпионскую сеть, своего рода "КГБ в КГБ" из младших и средних офицеров, которые подчинялись лично ему и готовы были исполнить любой его приказ, даже трижды преступный. В свою очередь группа врагов Яковлева-Калугина пользовались Андроповым - Андропову нужна была власть, чтобы властвовать, чтобы после его смерти на пост генсека сел не абы кто, а его преемник, продолжатель его дела - а вот Яковлеву надо было добраться до штурвала только для того, чтобы направить огромный корабль на рифы. Пока Андропов был не у власти - их интересы были едиными, они содействовали и помогали друг другу, Андропов прорабатывал проекты экономических реформ в стране - и впервые в своей жизни этот хитрейший и умнейший человек был обманут, впервые он не разглядел врагов, впервые он не понял, что все проекты экономических реформ содержат в себе механизмы разрушения экономики, что реформы кропотливо прорабатываются лишь в вопросе разрушения старого - построение же нового почти не прописывается. Так они действовали - совместно и согласованно - до тех пор, пока Андропов не переехал на старую площадь. Вместе с ними Андропову удалось победить мощнейший секретный силовой аппарат, созданный Брежневым - МВД СССР во главе с лично преданным Брежневу министром внутренних дел Щелоковым и Генеральную прокуратуру Союза СССР с генеральным прокурором СССР Романом Руденко. Брежнев умер... не сказать, чтобы ожидаемо, за несколько часов до скоропостижной смерти во сне - он охотился, а уже ночью умер... и началось. Погром МВД, дела против брежневских ставленников****** - Андропов лихорадочно ломал систему Брежнева, словно каким-то шестым чувством понимая, что времени у него мало. Свою он выстроить не успел.
