Александра Ковалевская - Война Моря и Суши
Отсюда разъезжаются по домам загоревшие, просоленные в водах лагуны и обветревшие на морских ветрах, возмужавшие школьники. Вдоволь налюбовавшись на настоящее небо над головой, на птиц, на морских животных, они увозят в памяти запах солёных брызг и дух собачьей шерсти: породистые псы — неотъемлемая примета островной жизни. Они сохранят воспоминания о первых поцелуях с длинноногими нескладными девчонками, обладательницами облупленных носов и архаичных веснушек; о свежем дыхании бриза и запахе собственного пота, обильно пролитого во время изматывающих тренировок…
Мужчина быстро листал текст, не забывая коситься в сторону увеличивающейся чёрной точки на горизонте. Последний фрагмент вызвал у него брезгливую гимасу:
«…Главными стали постулаты: „Предок — пуповина твоя“, „Солнце светит всем, Солнце греет и Сушу, и Море“, „Море и Суша — в вечности вместе“. Идею равенства всех жителей планеты, гуманизм и взаимоуважение — вот что несут посланцы мира, дети Великой Глуби…»
«Хрестоматийные истины для школьников», — подумал незнакомец. Уверено и сноровисто развернул катер навстречу кораблю Суши. Свободной рукой вынул о-флеш и, несколько поколебавшись, глянув в сторону надвигающейся плавучей махины, отправил электронный носитель в недра своей одежды.
* * *— Разрешите доложить, капитан! На горизонте замечено малое судно, идёт из квадрата К-19-3. Тип — омега-катер, восьмёрка.
Квадрат КС-19-3 совсем недавно был координатами острова «Касатка». Омега-база. Их база, подводников. В отличие от альфа. Что бы то ни было: паром, корабль, личный транспорт или планшет, — всё, что создано на суше, идёт с пометкой «альфа» и никуда не годится. Разве что на металлолом. Оказалось проще создать завесу для этого корабля, чем бороздить океан на плавучем утюге, сделанном на судоверфи в Сан-Франциско пятьдесят лет назад…
— Сколько пассажиров?
— Пятеро. Мужчина в форме наставника, женщина и трое детей, один из них дошкольник.
«Какому-то прыткому или очень удачливому учителю повезло спасти семью. Только зачем гонит катер в открытое море? Разумнее было бы оставаться на месте. Впрочем, на месте гибели базы сейчас творится, бездна знает, что. Не для слабонервных. Катер мог не выдержать всех желающих вскарабкаться в него. Возможно, это единственно правильное решение: уберечь родных от шока и вернуться, когда к разорванному в клочья острову прибудут спасатели и сделают своё дело. Но правильное — ещё не значит верное. Тот, кто ведёт катер — порядочная сволочь».
— Приготовиться поднять людей на борт.
— Капитан, наша миссия не предполагает…
— Мне нужны эти люди именно для обеспечения полного успеха нашей миссии.
— Есть, капитан! Сбавить скорость, приготовиться к приёму пострадавших!
Снова вернулась головная боль, на этот раз не такая сильная, но ощутимая. Йон не хотел просыпаться. Чьи-то руки подхватили его под мышки, приподняли и грубо встряхнули.
— Эй, парень, соберись! Хватит спать! — сказал ему голос. Йон послушался и открыл глаза. На катер надвигался военный корабль. На таких кораблях плавают внешние: Йон прекрасно знает все типы надводных альфа-судов. Ха, у внешних и не бывает других: они плавают только по поверхности океана. Правда, Йон никогда не думал, что корабли внешних такие большие. Но если от борта тебя отделяет двести футов, и видна чуть ли не каждая заклёпка, то волей-неволей чувствуешь своё ничтожество. И ещё: их корабль словно плывёт над водой… над водой! Это стоит обдумать как следует. Или спросить у наставника. Впрочем, наставник необязательно всё знает. Может быть, он преподаёт девочкам гидропонику или замораживание; он может быть кинологом, этот наставник, или тренером штифтистов, или специалистом по выпавшим акульим зубам… да-да, ха, по акульим зубам, которые только что мерещились во сне. Лучше оставить вопрос на потом. А сейчас Йону велят хвататься за поручни лёгкой складной лесенки, спущенной в катер, для устойчивости расставить ноги, держаться крепче и не смотреть вниз, если он не хочет кувыркнуться в волну.
Только что подняли женщину и младших детей. Мальчик обхватил свою мать за шею и ни за что не хотел слезать. Женщине было тяжело подниматься с пятилетним упитанным ребёнком на шее, но она терпеливо взбиралась по ступеням, а эти Внешние даже не подумали ей помочь, ведь можно было помочь… наверняка можно было что-то придумать для неё и ребёнка.
Смутная тоска сжала сердце Йона.
Нехорошо как-то всё складывается.
Каждый школьник знает: по международному протоколу их, как потерпевших бедствие, должны принять, оказать помощь и вернуть в Подводные Колонии. Но что-то не так с этими людьми и их кораблём… Йон родился и рос в Союзе, но ему пока не довелось видеть внешних. Внешним ограничен доступ в риф Союз, а в другие так и вовсе запрещён, но родители возили его в Австралию, и Йон помнит: реальные внешние обязательно хоть чем-нибудь, да отличаются от подводников. Чуть-чуть. Но в этом-то всё дело! Взрослые объясняют это «чуть-чуть» последствиями радиации. Чаще всего, внешние просто заметно ниже ростом. Бываю совсем коротышки, бывают чуток ниже жителей Моря, но и кроме этого с ними что-то не так. Запах, что ли? И мужчины Суши не красят волосы, по крайней мере, в яркие цвета тропических рыб.
Йон, уже закинув ногу на борт, помедлил снимать другую с верхней ступени лестницы и пытливо, насколько позволяла резь в чувствительных глазах, всмотрелся в моряков, окруживших трап. Головы мужчин покрыты кепками с незнакомыми опознавательными знаками, коротко стриженые волосы не крашены, у многих пробивается ранняя седина. В остальном они совсем-совсем похожи на обыкновенных жителей Колоний. Это озадачило. Моряк, стоящий слева у трапа, грубо схватил его за ворот и поторопил:
— Живее, пацан, собери свой студень!
Следом поднялся на борт наставник.
Никто не стал расспрашивать их; похоже, здесь никто не радовался их чудесному спасению. Команда разошлась по своим местам, рядом остались три матроса, человек с нашивками помощника капитана и сам капитан. Прибывшим приказали назвать имена и ещё узнали некоторые сведения. Наставник сначала был спокоен и уверен в себе, словно выполнил большое и сложное дело, но после бесцеремонного обыска насторожился, и теперь пристально заглядывал в лица моряков Суши. Старпом ухмыльнулся, негромко процедил капитану: «Вырубить?» Капитан кивнул в ответ. Йон стоял ближе всех к этим людям и услышал, вернее, угадал слово по движению губ, только не понял: что выключить? В следующий момент наставника принялись безжалостно избивать. Дети заплакали и прижались к женщине. Женщина, Йон уже знал, что её зовут Эмилия, тоже испугалась. И Йон испугался. Он чувствовал, что всем несдобровать, и ему захотелось оказаться рядом с Эмилией. Он будет меньше бояться, если она догадается положить свою руку ему на голову или на плечо. Йон рванулся и перебежал поближе к женщине и её детям, чем вызывал недовольство моряков. Ему приказали не двигаться. Руки Эмилии заняты, она гладит по голове маленького мальчика и девочку, которой на вид лет одиннадцать. Йон глянул на девочку: она не похожа на дочь Эмилии и не называет женщину мамой. Он взял девочку за тонкое запястье и крепко сжал её ладонь в своей. Стало не так страшно. Им нужно держаться вместе. Просто держаться вместе.
На людей, поднятых с катера, всё время нацелена видеокамера. Но сначала капитан поднёс к объективу свои наручные часы: так, чтобы видны были цифры, и громко произнёс время на борту корабля. Капитан говорил в объектив. Что он говорил, Йон слышал как в тумане, кажется, капитан называл их заложниками, вонючими отбросами моря, грозился поквитаться с подводниками, которые в последнее время совсем зазнались и считают людей Суши недочеловеками. «Мы это исправим!» — крикнул капитан, а камера передвигалась, держа заложников в кадре. Распростёртого на палубе наставника с разбитым лицом снимали крупным планом. Наставник лежал ничком, левый его глаз упёрся в зрачки Йона. В голове мальчика пульсировала навязчивая и сложная, на грани неуловимого, мысль: «Выстрел — страт: прыгай в воду!»
— Хватит лжи, подводники, полипы цивилизации! Пришла пора платить по счетам! — воскликнул капитан. Схватив Эмилию за волосы, приставил к её голове а-пласт.
Дети пронзительно закричали.
Кажется, Йон тоже вопил: прохладный воздух ворвался в его глотку, язык трепетал меж зубами. Наставник, вдруг рывком вскочивший с палубы, выпрямился в полный рост, шагнул на камеру и выплюнул слова, с усилием шевеля окровавленным ртом:
— Этонелюдисуши, мынатр…
Старпом ногой выбил камеру из рук растерявшегося матроса, ведущего съёмку, капитан оттолкнул свою жертву и разрядил а-пласт в наставника.
