Максим Дубровин - Новелла по мотивам серии «Сыщики». Исповедь потрошителя
С появлением кролика тихий ребенок Мортов мгновенно был оттиснут в сторонку и добычей завладел его «воображаемый друг», как называл его мистер Морт, несмотря на слезные уверения Берти, что никаким другом мальчик-из-темноты ему вовсе не является.
Пришелец унес кролика в детскую и два дня провел в комнате, наблюдая за ним неподвижным и холодным недетским взглядом. А на третий день с кухни пропал лучший разделочный нож. Пожилая сварливая кухарка миссис Престонс переругалась со всей прислугой, включая экономку и садовника, тщетно пытаясь выяснить, кто похитил ее орудие производства. Меж тем, нож был использован по своему прямому назначению и миссис Престонс очень удивились бы мастерству, с каким это было проделано. Впрочем, больное сердце кухарки, вряд ли бы перенесло это зрелище.
Кролик, разумеется, тоже пропал.
Берти не смог дать этому вразумительного объяснения. Несмотря на свои десять лет он уже ясно понимал — родители не помогут. Да и как он мог объяснить то, что происходило между ним и вторым обитателем его собственной головы. Как описать родителям темную комнату, куда не проникал даже лучик света и в которую «заталкивал» его злой мальчик, когда завладевал их общим телом! Он мог держать там Берти часами, а иногда позволял «выглянуть» и посмотреть, что он делает. Вот только Берти не хотел на это смотреть. Уж лучше страшная тьма.
Когда суматоха с кроликом и пропавшим ножом улеглась, мальчик-из-темноты затеял новую авантюру. Впервые в его действиях Берти увидел прямой мотив — месть. Он решил погубить Ретивого.
Гэдсхилл-Плэйс — имение Диккенса, где жил «обидчик» расположилось в полутора милях от дома Мортов. Пустяк для злого мальчишки, одержимого жаждой мщения.
Мальчик-из-темноты дождался, пока родной дом погрузится в сон. По длинной ветке граба он легко выбрался из окна спальни, расположенной на втором этаже — маневр на который сам Берти не решился бы ни за что на свете. Дальше его путь лежал через лужайку, освещенную полной луной, к непролазной самшитовой изгороди. Среди колючих ветвей был спрятан нож. Достав орудие отмщения, мальчишка перебрался через запертую калитку и без раздумий и страха углубился в ночной лес по едва заметной в темноте тропинке.
Берти этой жуткой ночью досталась роль беспомощного наблюдателя. Он находился в той самой темной комнатушке собственного разума, откуда впервые появился его двойник и боялся за двоих.
Вскоре из темноты выплыли очертания Гэдсхилл-Плэйс. Сам особняк, как и дом Мортов уже спал, но свет горел в шале — писатель работал над очередной книгой. Мальчик-из-темноты благоразумно обошел летний домик и устремился к конюшне. Несмотря на поздний час, двери ее были открыты — в здешних местах давно не слышали о конокрадах.
Ночной гость утроил осторожность. Неслышно, словно лесной хищник, он крался мимо спящих животных, и ни одно чуткое ухо не вздрогнуло с его приближением. Лишь испуганно умолк сверчок.
Ретивый, беззаботно, дремал в своем деннике, пофыркивая во сне и не подозревая о своей незавидной участи. Мальчишка медленно открыл дверцу денника — хорошо смазанная, она даже не скрипнула — и подпер ее колышком. Жертва была перед ним. В руке мальчишки блеснул нож.
Юный мститель выбрал относительно безопасную позицию сбоку от спящего животного, разумно опасаясь вновь попасть под удар копыта. Целью его на сей раз было вовсе не убийство жертвы, месть задумывалась куда более изощренная. Мальчишка присел на корточки у правой передней ноги Ретивого, примерился и с ледяной улыбкой нанес сильный удар по сухожилию.
Конь взвизгнул тонким и страшным голосом, и конюх Диккенса клялся потом, что в жизни не слышал такого звука из лошадиной глотки. В следующий миг вся конюшня наполнилась испуганным ржанием. Ретивый встал на дыбы и молотил в воздухе передними копытами, плеща кровью во все стороны и не переставая кричать от боли.
Его мучитель, тем временем, выкатился из денника и в мгновение ока спрятался за тугой вязанкой сена. Оттуда он с безумным восторгом наблюдал за страданиями животного, пока сквозь лошадиное ржание не различил топот бегущих людей. Нужно было убираться восвояси. Еще в ту пору, когда Берти с другими детьми посещал конюшню, он заприметил заднюю дверь, которой пользовались в основном для выноса мусора и навоза. Этим знанием сейчас и воспользовался злой мальчишка-из-темноты. Он метнулся к двери, толкнул створку, но та не поддалась, и он с разгону врезался в нее носом. Дверь была заперта.
Такого поворота событий ночной гость не ожидал. Он бросился к ближайшему боксу, но там взволнованно топтался разбуженный шумом мул. Оказалось, что спрятаться в конюшне, полной испуганных лошадей не так-то просто. Мальчишка оказался в западне.
В противоположном конце конюшни уже мелькали огни фонарей, сбежавшейся прислуги. Зычным голосом старший конюх пытался успокоить питомцев. Но Ретивый продолжал жалобно ржать, и остальные лошади вторили ему.
Видя, что встречи с людьми Диккенса не избежать, маленький хитрец решил смешаться с толпой, спешащей на помощь к лошадям. Он отбросил окровавленный нож и затаился все за той же вязанкой сена, ожидая удобного момента, чтобы выйти к людям. И возможно его затея удалась бы, но слуг с фонарями было слишком много. Через минуту каждый уголок конюшни был залит светом.
Старший конюх, наконец, обнаружил источник шума и пытался успокоить все еще дрожащего и всхрапывающего коня. Ретивый топтался на трех ногах, держа раненную навесу. С копыта обильно лилась кровь, прикоснуться к нему жеребец не позволял. Несколько человек бросились осматривать остальных лошадей. Один из них и наткнулся на мальчишку.
— Эй, а это что за малец? — громко воскликнул слуга, посветив на него фонарем.
— Кажется, сын кузнеца,— с сомнением в голосе предположил босой парень в одних штанах. Было видно, что он прибежал на шум, не затрудняя себя поисками одежды.
— Нет, тот мальчонка помельче. Может сын гувернантки?
Объект спора молчал, предоставив взрослым самим разбираться кто он такой, и откуда взялся. Все еще могло обойтись, но слуга, пытаясь разглядеть его получше, поднес фонарь к самому лицу Берта.
— Ба, да у него все лицо в крови! Что с тобой случилось, малыш?
Берти — а это был уже он, так как мальчик-из-темноты благополучно убрался восвояси, предоставив расхлебывать последствия своему невольному соучастнику — попытался убежать с места преступления. Но не тут-то было. Мужчина крепко схватил его за руку и приблизил к себе.
— Вроде цел,— заключил он после беглого осмотра. — Это ведь не твоя кровь?
Берти не отвечал. По его лицу уже бежали слезы.
Тем временем старший конюх сумел успокоить Ретивого и осмотрел его ногу.
— Он ранен! — возмущенно воскликнул конюх. — Этого коня намеренно ранили!
Недоверчивые возгласы сменились возмущенным ропотом, желающие смогли убедиться в правдивости этих слов. В конюшне уже собралась изрядная толпа — ночной переполох разбудил все поместье. Люди недоуменно переглядывались, гадая, кто мог такое сотворить.
— Постойте-ка... Это что же выходит... — нахмурил брови слуга, поймавший Берти. Думал он медленно, но направление его мыслей ничего хорошего Берти не сулило. Наконец он сложил очевидные факты и закричал: — Люди, поглядите! Здесь у меня чужой постреленок. Весь в крови, что твой мясник.
Все взоры тут же обратились на мальчишку. Залитое кровью лицо не позволило людям сразу признать в нем соседского сына. Зато они почти сразу сообразили, что он и есть виновник ночного смятения. Перед Берти замаячил призрак жестокой расправы — деревенский народ всегда был скор на руку. Вдобавок ко всему какой-то глазастый юнец нашел в соломе нож.
— Твое? — грозно навис над Берти старший конюх, потрясая заляпанным кровью ножом.
Совершенно оцепенев от страха, мальчик ничего не ответил. Конюх грубо схватил его за руки и развернул их ладонями к себе. Как и лицо, они оказались в темной, уже подсыхающей лошадиной крови.
— Как есть — твое!
— Дубьем его, маленького сатану! — выкрикнул из толпы истеричный женский голос.
— Ты кто такой?! — конюх встряхнул Берта. — Откуда взялся?
— Это Берти Морт,— раздался вдруг сильный спокойный голос. — С дороги! Дайте пройти!
Толпа разом умолкла и расступилась. На пороге конюшни с фонарем в руке, в длинном, тщательно запахнутом домашнем халате, слегка взъерошенный но от того не менее величественный, стоял хозяин поместья мистер Чарльз Диккенс.
***
Мэри вернулась домой под утро. К тому времени малыш уже проснулся и настоятельно требовал еды. За неимением настоящей колыбели, Берт положил его в ящик и устроил на софе рядом с собой. Измотанный событиями последнего дня, ранением, плаваньем в зловонной реке и тяжелой дорогой к лачуге Мэри, он то и дело проваливался в забытье, но вскоре тревожно вскидывался — как там малыш. Когда младенец окончательно пробудился и Берт уже начал жалеть, что отпустил его мать в опасную экспедицию к своей квартире, дверь скрипнула, впуская Мэри.
