Валерий Елманов - Найти себя
Однако после того, как я слегка отогрелся, мне в голову пришла еще одна идея. А если я залезу на него? Забраться на самый верх полутораметровой приземистой глыбы, которая к тому же, как по заказу, была стесана сверху и вдобавок имела относительно удобный подъем под углом градусов в шестьдесят,– мне раз плюнуть. И, когда я туда вскарабкаюсь, может, я вновь...
«Стоп! – вновь пригасил я вспыхнувшую надежду.– Скорее всего, ничего не случится, просто ты полезешь на камень вовсе не за этим, а для удобства, поскольку это самая наилучшая позиция, чтобы отбиваться от волчьей стаи».
Едва я помянул про серых лесных хищников, как тут же заслышал неподалеку очередной вой. Теперь он был, как ни неприятно это сознавать, какой-то призывный. Отклики на него прозвучали тоже почти рядом, так что пришла пора занимать оборону.
С трудом оторвавшись от его поверхности – так бы и стоял, прижавшись, целую вечность,– я, зажав под мышкой свою самодельную дубинку, уже поднес правую ногу к небольшому углублению в камне, как вдруг сзади, совершенно неожиданно, словно гром средь ясного неба, раздался суровый мужской голос:
– Даже и не помышляй!
Что за чертовщина?!
Я от неожиданности вздрогнул, выронил дубинку и растерянно обернулся.
В пяти шагах от меня, рядом с сугробом, в который я приземлился, действительно стоял человек. Старик.
«Не иначе чудеса продолжаются»,– подумалось мне.
Как ни удивительно, но одет был дедушка явно не по сезону. Правда, тулуп на нем имелся, но и тот был лишь накинут на плечи. Белая рубаха тоже для русской зимы не годилась, равно как и лапти на ногах вместо валенок или какой-нибудь другой зимней обуви. На голове же у старика и вовсе ничего не было. Словом, в таком виде в декабре или январе на улицу выходят только в одном случае – по нужде.
«Летний вариант,– мысленно прокомментировал я.– А вот посох у него классный, не чета моей загогулине».
Посох и впрямь выглядел красиво – ровный, словно выточенный, и вдобавок вся его верхняя половина была богато разукрашена причудливой резьбой.
– Туда-то ты влезешь – спору нет, а вот обратно мне тебя за ногу придется стаскивать,– пояснил старик.
– А ты, дедушка, не боишься, что я брыкаться стану? – миролюбиво поинтересовался я, не желая уступать вот так вот сразу и безропотно.
– Не боюсь,– сухо ответил старик и пояснил: – Упокойники не брыкаются.
Очередной вой, раздавшийся совсем рядом, старика не смутил. Да и реакция на него была необычной – он лишь слегка повернул голову в сторону леса и громко произнес:
– Все, все. Угомонись. Сыскал я его. Благодарствую, что вовремя упредил.
Как ни странно, но волк старика не только услышал, но и понял. Во всяком случае, в последней порции воя мне определенно послышались некие удовлетворительные интонации и даже что-то вроде прощания, что понравилось больше всего.
– А одежка у тебя, мил-человече, не ахти,– вновь обратился старик ко мне, неспешно приближаясь к камню.
Я в ответ лишь смущенно пожал плечами, будто и впрямь оказался столь непроходимым идиотом, который рванул из теплой хаты в зимний лес, второпях даже не удосужившись хоть что-то на себя накинуть.
– Летом одевался,– ляпнул я и тут же осекся, мысленно обругав себя за нелепое объяснение.
– И что, полгода не менял? – удивился старик.– Неужто даже опосля баньки пропотелое на себя напяливал, ась? – Теперь в голосе явно сквозили издевательские нотки.
Я негодующе засопел, хотел было сказать в ответ что-то резкое, но старик принялся пристально всматриваться в мое лицо, после чего растерянно произнес:
– Неужто княж Константин? Али мне чудится?
Та-а-ак. Мне сразу же стало так тоскливо, что хоть плачь. Оказывается, не зря я вспоминал своего дядьку. Да и дурные предчувствия от себя отгонял напрасно – все равно сбылись.
И что теперь делать?!
Ах да, для начала поздороваться. Наверное, полагалось отвесить старику какой-нибудь поклон, но навалившаяся апатия вкупе с обреченностью напрочь лишила меня остатка сил, и вместо поклона я сполз вниз по камню, выдавливая из себя вымученную улыбку, хотя улыбаться было как раз нечему.
Поворошив в закромах памяти один из наиболее часто повторяемых дядей Костей рассказов, я уныло произнес:
– И ты здрав будь, дедушка Световид.
«Вот это я влетел так влетел – врагу не пожелаешь»,– подумалось мне.
Захотелось взвыть во весь голос, но вместо этого я выдавил из себя еще одну улыбку и вежливо поинтересовался:
– Неужто признал старого знакомого? Или еще сомневаешься?
Глава 2
Когда мечты сбываются
«Сбылась мечта идиота, она же голубая мечта кретина,– уныло размышлял я, бредя в том направлении, которое мне указал старик.– Правда, с задержкой почти на десяток лет, но тем не менее».
Я еще раз припомнил тот жаркий летний вечер, перешедший в удушливую июльскую ночь. Спать было невозможно, и я, достав с полки книгу, углубился в чтение, время от времени недовольно морщась, когда громкие голоса, раздававшиеся из соседней комнаты, мешали сосредоточиться. Отец же с дядей Костей завелись не на шутку и что-то доказывали друг другу на весьма повышенных тонах. К тому же обе двери, ведущие на длинную лоджию, объединяющую обе комнаты, были по случаю жары распахнуты настежь, а потому слышно было весьма отчетливо.
Я встал, чтобы закрыть дверь, но, прислушавшись, застыл возле нее, да так и простоял, пока отец не заорал во все горло: «Не верю!», после чего, окончательно обозлившись, ушел к себе.
Выждав еще пяток минут, я тихо вышел на лоджию, крадучись пробрался в соседнюю комнату, робко подошел к кушетке дяди и недолго думая выпалил: «А я вам верю. Только... расскажите еще».
Дядя Костя рассказывал несколько часов, закончив лишь на рассвете.
А началось все с того, что он отправился на встречу со старыми школьными друзьями в Москву, где один из его однокашников – диггер и спелеолог – подкинул моему дяде Константину Юрьевичу Россошанскому, впрочем, тогда еще совсем молодому, то есть попросту Константину, идею отметить предстоящее тридцатилетие в Старицких пещерах, расположенных в Тверской области. Во время празднования спелеолог показал Серую дыру – загадочный сгусток тумана, появляющийся в одном из тупиковых ходов. Заглянуть внутрь можно, но целиком заходить нельзя. Кто туда попадал, назад не возвращался[5].
Константину всегда было море по колено, и он заглянул дальше, чем можно, провалившись в Средневековье и оказавшись на какой-то проселочной дороге. Прежде чем друзья в самый последний момент вытянули его обратно, он успел помочь обороняющимся от разбойников охранникам небольшого обоза спасти двух девушек и даже получил от одной из них, в которую успел влюбиться с первого взгляда, золотой перстень с красным камнем – лалом.
Все это можно было бы посчитать красивой галлюцинацией, но драгоценность, как ни удивительно, так и осталась в его руке даже после его возвращения обратно в наше время.
Проверяя подлинность камня у ювелира, он услышал, что это – легендарный перстень царя Соломона.
Очень хорошо помню тот миг, когда я впервые взял в руку этот перстень. До той ночи я как-то не обращал на него особого внимания, а именно тогда увидел его впервые, включая и те загадочно переливающиеся на его поверхности и мерцающие внутри камня искорки, заметные даже при тусклом свете маленького ночника.
И тогда Константин поклялся себе, что непременно вернется обратно к своей мечте, без которой и жизнь не жизнь. Его друг, ориентируясь по рассказу о происшедшем, вычислил, в каком именно веке и в каком времени тот находился, и постарался хоть немного натаскать его в истории, заодно разработав биографию, согласно которой Константин является иноземным купцом из итальянцев, то есть фрязином. Но не просто купцом, а происходящим из старинного княжеского рода Монтекки. Почему именно из него? А памятуя о трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта», в которой Ромео принадлежал как раз к этому клану.
Задача по поиску осложнялась еще и тем, что о девушке Константин почти ничего не узнал – времени не было, кроме того что она – княжна Мария Андреевна Долгорукая. Но это мало что давало, поскольку в то время на Руси проживало сразу пять князей Андреев Долгоруких, только с разными отчествами.
Вновь попав в шестнадцатый век и оказавшись на том же месте, но только год спустя (в апреле тысяча пятьсот семидесятого года), он приступил к розыскам любимой. Правда, все началось с неудачи. В первую же ночь Константин встретился с шайкой разбойников, которые обчистили его, сняв даже одежду, кроме исподнего белья. Однако наутро самый юный член шайки Андрюха по прозвищу Апостол вернул ему часть одежды и некоторые вещи из котомки. Пришлось Константину взять его с собой.
Остановились они в близлежащем селе, чтобы экипироваться как следует. Прикупленных заранее в Сбербанке серебряных монет, с поверхности которых Константин предусмотрительно содрал наждаком весь рисунок, хватило только на самое необходимое. Решив попробовать подзаработать деньги на коней лечением больных, князь на несколько дней задержался там.
