Валерий Елманов - Найти себя
Лететь она больше никуда не собиралась и, усевшись неподалеку от меня на снег, не пошевелилась, даже когда я протянул к ней руку.
– А ведь все из-за тебя, зловредная скотина,– задумчиво констатировал я, разглядывая ее вблизи.– Ну и чего ты добилась? И сама сейчас окоченеешь, да и я чуть погодя с тобой на пару.– И я, в очередной раз с тоской посмотрев вокруг, со вздохом поднялся из сугроба – злой на весь белый свет и насквозь продрогший.– А тебя я специально не убью, гадюка подлая,– мстительно пообещал я ей напоследок.– Так что не дождаться тебе легкой смерти – будешь замерзать долго и мучительно.– Я подумал и добавил: – В отличие от меня.
Надежда еще теплилась в моей душе, и я вновь заорал так громко, как только мог – вдруг кто-то откликнется? Как там советовал мой любимый Леонид Филатов?
Попробуй вой рожающей гиены!
Попробуй вопль недоенной козы!
Попробуй подражать степному зверю!
Тревожь свою фантазию, тревожь!..[3]
И я тревожил, горланя во всю глотку и то и дело меняя крик на вопль, а его на вой.
Однако в течение последующих десятка минут мне удалось лишь спугнуть с ветки какую-то птицу неизвестной породы, масти или чего там у них бывает, заставить затаиться дятла, стучавшего где-то неподалеку, после чего, вновь услышав волчий вой, я решил устроить перекур. По счастью, раздавался вой где-то вдали, но искушать судьбу я не стал, а то зверь пойдет на голос, почуяв добычу.
Печально плюхнувшись в привычный сугроб, я с грустью констатировал, обращаясь к самому себе:
Ну, что тебе сказать, дружок?.. Не верю!..
Весьма неубедительно орешь!
Возможно, для ценителей вокала
Твой голос изумительно хорош...
Но в крике оскопленного шакала
Не чувствуется правды ни на грош![4]
И что теперь делать?
Меж тем морозец ощущался все весомее. То ли ближе к вечеру температура поползла вниз, то ли я совсем закоченел.
– А скорее все вместе,– пробормотал я себе под нос и стал шарить по карманам.
Поступок был из разряда глупых, поскольку, как и следовало ожидать, обнаружить в них хоть что-то не получилось. Даже паспорт остался в джинсовой куртке, коя, по причине жары, лежала в моей дорожной сумке. Впервые в жизни я остро пожалел, что некурящий. Если бы было иначе, сейчас бы извлек из кармана зажигалку и соорудил небольшой костерчик, возле которого и теплее, и лучше думается, а так...
Единственное спасение заключалось в том, чтобы как можно быстрее, желательно до наступления темноты, добраться до любого, пускай самого захудалого человеческого жилья. Лучше, если это будет квартира – там от батарей веет огненным жаром, а горячая ванна гарантирует сугрев в течение считаных минут.
Впрочем, тут не до изысков. Горячая печка даже заманчивее и аппетитнее – прижаться к ее могучему боку и застыть в блаженной неподвижности, чувствуя, как благодатное тепло постепенно вползает в окоченевшее тело и оно вновь становится послушным и энергичным, готовым бегать, прыгать и вообще послушно выполнять все хозяйские желания.
Но углубляться в угрюмый лес желания не имелось, поскольку, в какой именно стороне расположено это самое жилье с замечательными батареями или ненаглядной печкой, я понятия не имел.
«Да и вообще, есть ли оно тут?» – мелькнула в голове тревожная мыслишка, но я тут же испуганно прогнал ее, упрямо заявив себе, что оно непременно имеется, причем не далее как в нескольких километрах отсюда.
Однако уходить с полянки все равно не имело смысла – пресловутый закон подлости никто не отменял, и стоит мне пойти в одну сторону, как жилье непременно окажется в противоположной. Значит, надо все как следует взвесить и обмозговать, для чего лучшего всего залезть на верхушку какого-нибудь дерева повыше и попытаться разглядеть с него все лесные окрестности.
Грустно оглядев ближайшую лесную поросль, я сделал еще один неутешительный вывод – поблизости имелось лишь с десяток деревьев, на которые я мог влезть без опасения их сломать. Вот только карабкаться на них не имело смысла – уж очень они корявые и низкорослые. Если обзор и улучшится, то от силы на полсотни метров, не больше, так стоит ли надрываться?
К тому же откуда-то из чащобы, но гораздо ближе, чем раньше, до меня вновь донесся волчий вой.
Ближе или показалось?
Я призадумался.
Да нет, вроде бы ближе, во всяком случае – гораздо громче.
Огляделся по сторонам в поисках подходящей дубины, но откуда!.. Может, и лежало под снегом что-то приличное, но как узнать, где именно? Некоторое время я тщетно шарил рукой, но отыскать что-нибудь подходящее не удалось. Придется заняться столярным делом. Или плотницким? Впрочем, какая разница, лишь бы получилось.
Присмотрев относительно тонкую осинку, я кое-как, сопя и кряхтя, сумел сломать ее и принялся старательно зачищать кривой ствол от мешающихся веток. За этим занятием мне даже удалось чуточку согреться, вот только пальцы рук, несмотря на то что я регулярно отогревал их своим дыханием, закоченели еще больше.
Оценив получившееся в результате титанических усилий изделие, я пришел к неутешительному выводу, что оно не потянет и на четверочку. Нет, мне может хватить и его, но только одного волка, а если сейчас на полянку дружной гурьбой выбегут три-четыре особи, то вся моя работа пойдет насмарку.
Подтверждая мои опасения, очередной волчий вой раздался еще ближе, причем не один – почти сразу последовали два отклика с противоположной стороны.
«Ну вот, накаркал»,– подумал я.
Разумеется, сдаваться на милость судьбы мне и в голову не приходило – тем более тут уж скорее получалось «на милость волков», а это и вовсе глупо, но и что предпринять в такой ситуации, я понятия не имел.
Приплясывая по относительно свободному от снега пятачку голой земли, я принялся ломать голову, что еще можно предпринять. Вскарабкаться на какую-нибудь осинку и думать нечего – мало того что кривые, так еще и тонкие. Опять же долго на ней не просидишь, а волки, как мне доводилось читать, могут часами терпеливо ожидать свою добычу.
И тут мой взгляд в очередной раз остановился на облаке тумана. А вдруг не заметят, если я в него нырну? Или побоятся заходить – мало ли какое там излучение. Мне же все равно терять нечего.
Поморщившись, я двинулся вперед. Предварительно я попытался максимально обезопасить ноги, подоткнув штанины в кроссовки, хотя после первых же шагов стало ясно: зря трудился. Все равно снег – зараза эдакая – залез внутрь и принялся жадно всасывать в себя остатки тепла.
«Зато теперь меня не видно»,– в утешение себе заметил я, но, глянув вперед, обнаружил, что не тут-то было. Край полянки хоть и весьма мутновато, однако просматривался. Раз я его вижу, значит, и меня тоже заметят все кому не лень. Думается, что волкам как раз не лень.
И что делать?
Я огляделся по сторонам, предполагая забрести еще глубже, но тут обнаружил в пяти шагах от себя черный силуэт гордо возвышающейся каменной глыбы. Получается, это самый центр. Если меня и оттуда будет видно, то тогда искать иное место бесполезно.
Я еще раз бросил взгляд на глыбу и нахмурился. Что-то с нею было не так, что-то неправильно, чего на самом деле быть вовсе не должно.
Вот только что именно?
Я задумался, наклонив голову набок и разглядывая глыбу повнимательнее. Окоченевшие мозги работать отказывались, но, поднапрягшись, мне все-таки удалось выдавить из них нужный ответ: снег.
Казалось бы, все должно быть наоборот – камень служит естественной преградой и обязан собрать возле себя изрядные сугробы, но на самом деле они отсутствовали. Более того, возле камня вообще не было снега.
Присмотревшись, я понял и причину – от камня исходил еле приметный глазу парок. Был он практически незаметен – если не вглядываться, то не видно. Миска с теплой едой, вынесенная на мороз, парит гораздо сильнее. Однако все равно получалось, что поверхность камня теплее температуры воздуха. Либо...
Я затаил дыхание от предвкушения возможной удачи. Второй вариант меня устраивал куда сильнее первого. Если только камень и есть источник загадочного тумана, который, по всей видимости, и являлся главным виновником моего путешествия сюда, то, может быть, теперь этот туман отправит меня обратно? Ну что ему стоит, а?
Разумеется, я не обольщался. Скорее уж напротив. Дабы не разочароваться, я сразу уверил себя, что никаким источником эта глыба быть не может, поэтому максимум, что мне светит, это шанс согреться, да и то чуть-чуть, слегка. Так оно и случилось. Поверхность камня действительно оказалась еле теплой.
Я прижался к нему всем озябшим телом и блаженно замер, с наслаждением ощущая, как одеревеневшие от мороза конечности вновь приходят в норму, а мышцы снова наливаются силой.
Кожу мою изредка покалывало то тут, то там, словно от легких разрядов тока со слабеньким напряжением, но я не обращал на это ни малейшего внимания, ибо уколы в первую очередь означали лишь то, что и она обретает чувствительность.