Блондинка с розой в сердце (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

— Здесь всего две короткие строки, брат, — сказал я. — Не отниму много твоего драгоценного времени. Прочту их сейчас, пока ты не перебрал добавленного в вино спирта.

Я развернул лист, издали показал сделанные на странице надписи поочерёдно всем, сидевшим за столом. Заметил недоумение на лицах Бакаева и Синицына. Улыбнулся всё ещё нахмуренной Наде.

Сообщил:

— Первым пунктом я здесь записал адрес. Улица Красноармейская, дом двадцать четыре.

Я снова показал бумагу брату и спросил:

— Вовчик, ни о чём он тебе не говорит?

Вовка опять прищурился.

— Это на нашей улице, — сказал он, махнул рукой в сторону собачьей будки. — В той стороне. Двадцать четвёртый дом… это там, где чёрная овчарка на цепи сидит? С абрикосом у забора?

Надя, Женька и Коля синхронно повернули лица в указанную хозяином дома сторону.

Я кивнул, ответил:

— Именно. Где чёрная овчарка. Этот адрес мой первый тебе, брат, подарок.

Вовка взглянул мне в лицо, покачал головой.

— Щедро, брат, — произнёс он. — Не ожидал. Повешу его в рамку над кроватью.

На этот раз после его слов улыбнулась и Надя. Женька сдержал улыбку. Коля Синицын отсалютовал Бакаеву стаканом (прикрыл им от меня свою ухмылку), сделал глоток вина.

— Очень щедро, — сказал я. — Помни мою доброту, любимый брат. Поясню тебе, что в том доме сейчас находится неплохая коллекция самодельного огнестрельного оружия. Есть и самодельные боеприпасы. В сарае оборудована оружейная мастерская. А хозяин этого дома, мастерской и оружейного склада — настоящий самородок, Кулибин нашего времени. Он изготавливает огнестрел по собственным чертежам. Представляешь? Там у него есть чему и тульским мастерам поучиться. В парке около нашего Дворца спорта в мае как раз из его изделия мальчишку ранили. Помнишь тот случай? Ты же им, как я слышал, и занимался. Разве не так?

Сидевшие за столом милиционеры уже не улыбались. Они снова посмотрели в направлении забора за собачьей будкой. Будто надеялись, что разглядят абрикос, росший у забора дома номер двадцать четыре.

— Откуда такая информация? — спросил Вовка.

Говорил он серьёзным тоном, не кривлялся.

— Информация из достоверного источника, — сказал я. — Но тебе, Вовчик, его не назову: не имею права. Твой почти сосед пока работает во имя работы. Тот образец огнестрела, что нарисовался в парке, он приятелю просто подарил. Но скоро для него и для нас всех настанут трудные времена. За следующий год цены в наших магазинах вырастут в среднем на две с половиной тысячи процентов. В семейных бюджетах наших граждан мышь повесится. Все будут зарабатывать, как смогут. А твой почти сосед на время станет торговцем оружием. Вы его, конечно, быстро вычислите. Но город наводнится его поделками. А это значит…

Я выдержал паузу, развёл руками и продолжил:

— … Таких инцидентов, как тот, что произошёл около Дворца спорта, в следующем году случится много. Пальба в городе будет, как во время праздничного салюта. Устанете фиксировать случаи. Да и в последующие годы поделки этого Кулибина всплывут неоднократно. Так что займитесь этим изобретательным товарищем уже сейчас. Чтобы в будущем не расхлёбывать последствия его кооператорской деятельности. Организуйте заявление от бдительного гражданина. На его основании возбудите дело и получите разрешение на обыск. Не мне вас учить. Работайте, товарищи капитаны… и товарищ майор.

Последнюю фразу я произнёс, повернувшись к Жене Бакаеву.

Милиционеры переглянулись и тут же вновь скрестили свои взгляды на моём лице.

— Блин горелый, откуда такая информация? — повторил Вовкин вопрос Коля Синицын.

— Ясно откуда, — в своей обычной ворчливой манере произнёс Бакаев. — От наших старших товарищей из комитета. Сливают нам этого оружейника, чтобы самим не работать.

Синицын махнул рукой.

— Я не о том спросил, — сказал он. — Я спрашиваю про повышение цен в следующем году. Цены вырастут на две тысячи процентов? Дмитрий, ты это серьёзно утверждал? Как такое может быть?

Я встретился взглядом с глазами Нади — прочёл в них тот же вопрос, который озвучил Синицын.

— Такое будет, товарищи милиционеры, — ответил я. — Точно вам говорю. Нынешние пустые прилавки в ноябре-декабре этого года вы будете вспоминать, как товарное изобилие. Полки в магазинах заблестят от чистоты и пустоты. Даже по талонам почти никаких продуктов не будет. Поэтому делайте запасы уже сейчас. В конце осени и в начале зимы вам даже мышиные хвосты покажутся деликатесом. Регионы забьют тревогу. В начале декабря Ельцин подпишет указ об «освобождении» цен со второго января. Торговля придержит на складах даже мышиные хвосты в ожидании повышения цен.

— Вот гады… — произнёс Николай.

Надя кивнула, но промолчала.

— Зато со второго января, — сказал я, — на прилавках появятся и колбасы, и шампанское. Вот только цены на все эти деликатесы вас очень удивят. Многие товары подорожают сразу в десять, а то и в двадцать раз. Как вам полкило макарон за сто пятнадцать рублей? Или сыр по триста рублей? Всё это будет в свободной продаже, без талонов. Магазины превратятся в филиалы рая. Вот только с деньгами у всех будут большущие проблемы. Цены станут расти, как на дрожжах. Будто проценты у ростовщика. Следующим летом сыр за триста рублей вам покажется невероятно дешёвым. Как вам такой оскал капитализма, товарищи милиционеры?

Я заметил, как Синицын недоверчиво ухмыльнулся.

— Сколько ты уже накопил на машину, Николай? — спросил я. — Двадцать тысяч рублей? Чуть больше? В январе купишь на них восемьдесят килограммов колбасы, почувствуешь себя настоящим капиталистом. Или придержишь деньги на сберкнижке в ожидании торжества справедливости. Через семь лет твои двадцать тысяч превратятся в двадцать рублей. Причём, их покупательская способность будет примерна такая же, как у двадцати рублей нынешних. Так что мой тебе совет, Коля: купи уже сейчас мотоцикл. Это не автомобиль, конечно. Но на ближайшие годы он тебе вполне заменит велосипед. Через полгода ты ещё поблагодаришь меня за этот совет.

Я увидел, как переглянулись Вовка и Надя — вспомнил, что у нас «на книжке» в девяносто первом году скопилось почти восемь тысяч рублей «на чёрный день».

— Вовчик, вы бы с Надей тоже свои восемь тысяч пристроили с умом уже сейчас. Чёрного дня у вас в ближайшее время не будет. Это я вам обещаю. А в следующем году вам этих денег на чёрный день уже не хватит. Посовещайтесь. И купите уже, наконец, в коммерческом магазине новый холодильник. Вашему холодильнику давно место на свалке. Цены в коммерческих магазинах сейчас кажутся высокими. Но лучше уж холодильник, чем ничего. Восемь тысяч вам, конечно на холодильник не хватит. Но я добавлю вам десятку. Мой холодильник, в отличие от вашего, прослужит ещё много лет.

Вовка усмехнулся, словно я сказал шутку.

— Димка, ты прямо экстрасенс, — сказал он. — Ты только будущее предсказываешь? Или ещё и лечить умеешь? Как Кашпировский. Или как Алан Чумак. Может, ты нам вино зарядишь, чтобы у нас после Женькиного спирта завтра похмелья не было?

Надя опустила взгляд, чтобы я не заметил в её глазах веселье. Коля Синицын маленькими глотками хлебал вино, задумчиво посматривая поверх моей головы.

— Значит, я правильно сделал, что раскошелился в мае на новый телевизор, — сказал Бакаев. — Жена бухтела. Говорила, что свой футбол я и на чёрно-белом экране посмотрю. С этой получки ни копейки не отложу, даже в заначку. С книжки сниму всё до копейки. Мясо на рынке куплю, тушёнку сделаю и в гараж отвезу. Сало посолю.

Он покачал головой, пригубил стакан.

Синицын посмотрел на Женьку — осуждения я в его взгляде не заметил.

— Дмитрий, а что написано во втором пункте твоей записке? — тихо спросила Надя.

Она посмотрел мне в глаза — я не удержался, вздохнул. Почувствовал, что у меня вдруг пересохло во рту. Я взял стакан с вином и в два глотка ополовинил его содержимое.

Заметил, что никто из сидевших за столом не ел и не пил. Они выжидающе посматривали на меня и на лист бумаги в моей руке.