Алексей Шепелёв - За гранью
— И Вы говорите, про смерть… такого ребенка?
Говорить спокойно у Балиса все же не получалось — голос подрагивал.
— Ну, я немного неточно выразился… — Собеседник, похоже, был совсем не удивлен волнением капитана. — Это не совсем смерть, точнее даже совсем не смерть, говорю вам как врач… и как маг, пусть и начинающий.
Маг? Час от часу нелегче. Только мага ему еще и не хватало, чтобы окончательно с ума сойти.
"- В какой палате у нас прокурор?
— В пятой, вместе с Наполеоном".
Нет, определенно здесь кто-то спятил. Теперь объяснимы и этот черный плащ с серебряными узорами (несомненно, очень магическими) и средневековая одежда на мальчике и девочке… Если верить в существование магов, то объяснимо вообще все на свете. Вот только за свои неполные двадцать девять лет жизни он никогда раньше магов не встречал. Хотя, все когда-нибудь случается в первый раз… Ладно, если этот тип хочет считать себя магом — его проблемы. Спорить бессмысленно, есть задача и поважнее. Разговор следовало развернуть в другое русло.
— Простите, но это слишком непонятно, — попутно Балис взялся за виноградную гроздь. Виноград у путешественников оказался просто чудесным — сочный, сладкий, хотя и мелкий… — Смерть — не смерть…
— Но ведь и то, с чем Вы столкнулись — непросто. К тому же я не представляю, насколько хорошо Вы знаете строение мира.
Так и тянет его лекцию по устройству мироздания прочесть.
— Знаете, строение мира — это очень интересно, но сейчас меня сильнее беспокоят более приземленные проблемы. Может, о мироздании мы поговорим как-нибудь в другой раз. А сейчас вы мне просто скажите: где здесь ближайшее жилье?
— Это Дорога, понимаете, — в голосе мага появилась какая-то утомленная усталость — таким тоном объясняют маленьким детям невозможность достать с неба звездочку, — ближайшее жилье — это может быть только город на Грани. А как далеко до такого города — невозможно предсказать. Может, день пути, может — неделя. Дорога меняется, она меняется каждую минуту.
— В-весело, — вот теперь Балиса проняло, он даже виноград отложил, — и как же до такого города добираться?
Дрянь дело-то получается. День пути у них с Сережкой еще есть шанс преодолеть, а неделя… Неделя — это уже без шансов. Если только у случайных спутников позаимствовать еды и воды. Хотя, вода, пожалуй, в степи найдется. Хотя, как скоро она найдется — вопрос еще тот…
— Если хотите, я могу Вас подвезти, — человек в плаще кивнул на фургон.
Конечно, это был бы самый лучший вариант. Вот только есть одна загвоздка.
— А чем я буду расплачиваться?
— Тем, что имеет самую большую цену на Дороге — рассказами о своем мире.
— И что я должен буду рассказать?
— Ну, кто в нем живет, и что умеет делать. Миры во многом похожи друг на друга, но в каждом из них есть свои особенности.
Это было настолько нелепо, что очень походило на правду. Рассказать о мире… Почему бы и нет, не военная тайна, да и будь этот человек хоть трижды магом — в одиночку ему Землю не завоевать.
— Так, это мне подходит, только нас двое. Двоих возьмете?
Капюшон повернулся к человеку в ветровке:
— Ну что, Мирон Павлинович, берем еще двух спутников?
— Я считаю — берем: надо же, помочь людям, — ответил тот.
Балис удивленно посмотрел на него.
— Не может быть…
В душе нарастала волна радости от узнавания в этом немолодом человеке друга детства.
— Мирон Павлинович…
Друга, потерянного при загадочных обстоятельствах. Друга, которого, он искал все эти годы и уже не верил, что удастся когда-нибудь найти. И как только раньше он не догадался, кто именно сидит перед ним.
— Павлиныч?!!!
Гаяускас видел, как меняется лицо Мирона, тот тоже узнавал его, узнавал не сразу, медленно, так же не веря в то, что это случилось на самом деле — слишком уж долгой была разлука. И вот теперь…
— Бинокль?.. Балис?!!!
И, уже не замечая ничего вокруг, они бросились навстречу друг другу, сомкнулись крепкие мужские объятья.
— Не может быть…
— Столько лет…
Слов не хватало, но они и не были нужны: все было понятно и без слов.
— А у меня твой сердолик сохранился…
— А у меня твой янтарь…
Рука синхронно метнулись ко внутренним карманам, для того чтобы показать друг другу залоги пронесенной сквозь годы ребячьей дружбы. Ребячьей… Ох ты, а ведь он и забыл совсем…
— Погоди…
Обернувшись туда, где в степи прятался его юный спутник, Балис громко и весело закричал:
— Сережка! Иди сюда! Это — друзья!
ГЛАВА 11. ОЧЕВИДНОЕ НЕВЕРОЯТНОЕ
— Сколько же мы не виделись…
— Я уж чуть и надежду не потерял…
— Чертяка! Ты как камень сохранил?
— Сам такой! А ты?
— Ну, как ты?
— А ты?
— Стоп, — первым в себя пришел Мирон. — Давай-ка по порядку, а то так ничего понять невозможно. Это твой спутник?
Он кивнул на подошедшего из темноты Сережку. Тот потеряно стоял на границе света и тьмы, переводя взгляд на собравшихся у костра и не зная, что делать дальше. Автомат мальчишка притащил с собой, повесив за спину стволом вниз, так, что брезентовый ремень наискосок перечеркивал фигуру от правого плеча вниз.
— Ага. Вот, знакомьтесь, это — Сережка.
— Замечательно. Я — Мирон Павлинович, старый друг Балиса, правда, не видел этого типа целых двадцать три года.
— Меня зовут Наромарт…
— Анна-Селена фон Стерлинг. Можно — просто Анна, — улыбнулась девчонка одних лет с Сережкой.
— Женя, — недовольно буркнул мальчишка, видимо, происходящее у костра ему чем-то не нравилось.
— Еще должен быть Саша, мой проводник, — добавил Мирон, — он посуду мыть пошел.
— Уже вернулся, — Саша подсел к костру, поставив рядом чистые плошки. — Нас становится все больше?
— Сам говорил: случайных встреч на Дороге не бывает, — довольно улыбнулся Мирон.
— Так, Серёжка, давай-ка мне автомат и начинай ужинать, — Балис пришел на помощь вконец растерявшемуся мальчику. Взяв оружие, Гаяускас сразу отсоединил рожок, привычно произвел "контрольный выстрел" в воздух — для гарантии, что в стволе случайно не осталось патрона, и положил «калаш» справа от себя. Повернулся к старому другу: — В котелке, как я понимаю, чай?
— Еще какой, — усмехнулся Нижниченко. — Давай, налью.
— Слушай, а почему ты сказал, что не видел меня двадцать три года? — принимая из рук Мирона кружку с горячей жидкостью, поинтересовался Гаяускас. — Все-таки девяносто два минус семьдесят шесть будет только шестнадцать.
— Какие девяносто два? Сейчас какой год?
— Девяносто второй, август месяц, а что?
— Та-ак, — Мирон почесал в затылке, — что ж, понятно, чего это ты так молодо выглядишь.
— Да я вроде нормально выгляжу, это ты что-то рано седеть начал…
— Видишь ли, Балис, думай что хочешь, но я уверен, что сейчас — осень тысяча девятьсот девяносто девятого года. И мне, соответственно, тридцать шесть с половиной лет…
— Вот это да…
— Ничего необычного, — вмешался в разговор Наромарт, — Дорога — очень своеобразное место, и время здесь ведет себя не так, как в большинстве обитаемых миров.
— Вообще-то да, — согласился Мирон, — вот Саша вообще здесь со времен Гражданской войны обосновался, а для него прошел только год.
— Так, — Балис сделал крупный глоток. — Похоже, единственный способ не сойти с ума — это ничему не удивляться. А может, меня все-таки убили?
— Для мертвеца у вас отличный аппетит, — пошутил человек в черном. — Да и спать, наверное, хочется?
— Ага, — честно признался морпех. — Устал здорово, мы с Сережкой сегодня километров пятнадцать, наверное, по такой жарище отмахали. Только вот сначала все же хотел бы узнать, почему в Севастополе я потом не мог найти Мирона Павлиновича Нижниченко?
— А когда ты искал?
— В восемьдесят девятом, когда в Севастополь перевели.
— И сколько ты там служил? — Мирон был почти уверен в результате своего расспроса, но дело надо было довести до конца.
— С февраля восемьдесят девятого до сентября девяносто первого — пока с Флота не попросили после "путча", — Гаяускас не преминул произнести последнее слово особенным ядовитым тоном, давая понять свое отношение к действу августа тысяча девятьсот девяносто первого года.
Мирон устало кивнул: все сложилось так, как он ожидал.
— Знаешь, Балис, в августе-сентябре девяносто первого я по долгу службы проверял личные дела офицеров Черноморского Флота — именно в связи с "путчем", — он точно скопировал интонацию морпеха, полностью соглашаясь с его оценкой тех событий. — Разумеется, работал не я один, но, поверь, списки я просматривал не один раз. Так вот, фамилии Гаяускас в списках не было. Вообще. И среди офицеров бригады морской пехоты в частности.
