Марик Лернер - Забег на длинную дистанцию. Полная сборка
— Это не человек. Это нелюдь. Обливать людей бензином и поджигать. Бить головой ребенка о стену. Человек такого не сделает. Убить — запросто. Но такое… Не прощают никогда. Жаль, очень жаль, что ты поступил по-своему. Я бы лучше сам… Своими руками.
— И ты бы его жег и головой об стену?!!! Чем тогда лучше?
— Тем, что не я начал. Не я к нему в дом пришел. Не я чужую сестру убил, только за то, что в паспорте национальность другая. Вот этим я лучше. Месть — святое дело.
— Безнадежно, — обреченно махнув рукой, подвел итог Андрей.
— Совершенно верно. Меня не переубедишь. Ты не знаешь, как это бывает. Твое счастье. Рассуждать про отмену смертной казни и гуманное отношение к преступникам, про их права способны только недоумки, не желающие замечать страдания жертв. Их права никого не волнуют. Они уже пострадали и обязаны простить и понять. Как их самих коснется — по-другому завопят. Но ты ж нормальный человек? Попытался помочь. Не твоя вина, что я такой. Вот и не воспитывай. Поздно. Не поможешь — сам сделаю.
— И отловят тебя мгновенно. С твоей русской рожей, за километр виден.
— Все может быть. Но не попробовать, как жить?
— А потом станет легче?
— Вряд ли. Я не настолько глупый, чтобы верить в наступившее после этого счастье. Дыру в душе не закроешь чужой кровью, но не делать ничего — это расширять ее. Или наплевать на свою кровь. Короче, я сказал. Дискуссию на этом закрываем.
— Образованный… дискуссию. Ты когда последний раз книгу открывал? Все учишься кирпичи головой ломать и руками стены прошибать. А в школу собираешься ходить? Или без аттестата проживешь? С ножом и АКМ.
— Давай не будем снова. Ты мне показал про этих военных бумаги. Про оружие со складов. Про то, что скоро начнется еще хуже, чем у нас. Так там хоть кавказцы были, вам на тех и других начхать. Не принимать же всерьез кто крестится, а кто Аллах Акбар кричит. Вроде один советский народ, а на деле не любили никогда народы соседей. Объединяются они, когда враг снаружи приходит. Ну да поздно рассуждать. Вот сейчас русаков резать будут. Что ничего не делать? Сидеть и смотреть?
— Вот скажи, если умный, что свершить? Бежать к Меченому и на колени становиться? Так уже бегали, насчет Карабаха. Помогло? У него государственные расчеты и самомнение до небес. Все правильно и верно, а там трава не расти. Убивать его? А уверен, что хуже не будет? Я — нет. Ну, объясни, почему все всё видят и никто пальцем не пошевелит.
— Запросто. Делай, что можешь, и пусть все идет, как должно. Не надо ни с кем говорить. Я обоих чеченов положу, а ты мне моих кровников сдашь.
— Х… Мне что их жалко?!!! На! — Андрей швырнул на стол бумагу. — Вот тебе даты и подробности. Один, поэт херов, приезжает пообщаться с местными либералами-демократами. Другой торговать. Набивать карманы рвется, а не воевать за свой незалежный Азербайджан. На словах все борзые. Как до дела доходит, так в строю одни дурачки. Вот тебе полный расклад. Иди! Режь. Стреляй.
— Значит, договорились, — засовывая в карман, сказал. — Я тебе помогу.
— Да не просил я тебя!
— Ты уж не обижайся, но не надо на меня смотреть как ребенка. Ага, не просил. Просто так показал. Об этом и просить не требуется, слегка в спину подтолкнуть. Нормальная разводка. Ну и что? Если в моих интересах, так без проблем. Везде будут убивать, не только у меня в доме. Хоть немного меньше — я это буду знать. На других и их мнение ложил. И не надо просить. Я сам все сделаю.
'А меня сделаешь, подумал Андрей, если когда-нибудь узнаешь, что это не просто разводка, а реальный кидок? Не торгуют они оружием. Пока. А вот резня в Чечне будет. Уже начинается. Зачем там два офицера с реальным опытом? Остановить я не способен, но притушить вполне. Обман это или нет? Лучше не задумываться. Даже с близкими, уже не способен общаться, без задней мысли'.
* * *
Они вышли из лифта и не успели двинуться в искомом направлении, куда показывала стрелка, как мимо проскочили двое форме, едва не сшибая встречных с ног, и резво побежали по коридору.
— Не нравится мне это, — напряженно сказал Аксютин, переглянувшись с Павлом.
Они прошли мимо пустого столика медсестры, направляясь прямо на крики и громкую ругань. Люди в белых халатах и больничной одежде жадно смотрели в ту сторону, но никто не кидался на помощь. Желающих жить мирно не наблюдалось. Зазвенело расколотое стекло и на ультразвуковой ноте, завизжала женщина.
На полу, у кабинета врача, скорчившись, лежал один из быстроногих парней в форме. Руки он держал между ног и тихонько подвывал. Второй, видимо, и вышиб головой стеклянную дверь и очень медленно пытался подняться. Ноги скользили по осколкам и не похоже, что хоть что-то соображал. Так и скребся с обреченным видом, напоминая жука. Приподнялся — опять упал. Сотрясение мозга определялось без медицинского образования по нескоординированным движениям. По соседству столпилась стайка девиц в белых халатах, с живым вниманием наблюдая происходящее.
Пожилой мужчина в белом халате, с текущей из разбитого носа кровью стоял, вжавшись в стену спиной, и со страхом смотрел, на беснующегося Андрея. На нем повис Олег и с трудом удерживал. То, что лилось у старшего брата изо рта, ни одна самая передовая газета не напечатала бы ни в период гласности, ни во времена застоя. Во втором случае еще и редактора уволили бы. Выкрики были страшно эмоциональны и совершенно не вразумительны. Самым понятным было обещание убить козла.
Павел встал перед ним, загораживая врача своим телом. Посмотрел прямо в глаза и резко ударил со всей силы по лицу. Голова Андрея мотнулась, и он растеряно посмотрел на брата. Потом весь обмяк и заплакал. Павлу стало нехорошо. Не в первый раз он видел сорвавшегося Андрея и догадывался, что тот может выкинуть. Но вот плачущий — это было зрелище неординарное. Он такого не помнил.
— Все, — обнимая его, сказал Павел растеряно. — Успокойся.
— Сделайте ему укол что ли, — зло посоветовал за спиной Аксютин. — Откуда я знаю? — возмутился на робкий вопрос, — успокоительное.
Подскочила одна из девиц со шприцем, торопливо набрала из ампулы жидкость, и с опаской закатав Андрею рукав, всадила в вену. Он даже не отреагировал, продолжая всхлипывать.
— Евгений Васильевич, — приказал Павел, не оборачиваясь. — Разберитесь. Если надо заплатите.
— Он еще и меблЯ в кабинете переломал, — доложил Олег, — пока за этим гонялся.
— Ты тоже с ним иди, — процедил сквозь зубы Павел. — Для поддержки. Или пусть деньги возьмут, или продолжишь в том же духе. Помаячь там своей физиономией.
Объяснять не требовалось. Незнакомые люди, встречаясь с бывшим боксером и увидев его нос, а также габариты, заранее обреченно ждали крайне неприятных последствий. Обычно Олегу и говорить ничего не требовалось. Посторонние норовили перейти на другую сторону улицы, лишь бы не встречаться.
— Оставьте нас одних! Живо!
Осторожно направляя, отвел брата в угол и усадил на стул. Присел рядом, продолжая обнимать.
— Она умерла! — уткнувшись в плечо младшего брата, сказал Андрей. — Мамы больше нет! Я еще вчера знал. Наш еб… ящик сообщил. Похороны состоятся послезавтра. Придут с соболезнованием… Чтоб их самих скрутило и очень соболезнованно стало… Как прочитал, взял ее и потащил в больницу. Она еще удивлялась — прекрасно себя чувствует… Ничего не болит, все в порядке. Зачем отрываю ее от дома. Такая радость — самой все обустраивать. Всю жизнь мечтала нормальную дачу иметь и ютилась в этой сраной халупе. Что это мне в голову взбрело отрывать от вечной чистки-уборки? А ху…. его знает, как объяснить. Сказать я знаю?!!! А что знаю? Там ничего не написано. Дата в моей биографии. В долбанном Интернете один хрен ничего не поймешь, где правда, а где вранье. Хорошо еще день указан. Ни диагноза, ни как все было. Вот и подхватился. Почти насильно засунул в машину. Привез… Всем кругом забашлял, пусть срочно смотрят. По любому хуже не будет, да и врачи рядом. Если что мгновенно набегут. Она еще смеялась, чего я дерганый. Ага… прибежали суки… Им плати не плати, будут чаи гонять в ординаторской и ху… знает чем заниматься. Убью, — он опять рванулся и Павел его с трудом усадил. — Гады, самая лучшая на свете медицина. Ничего не видят. Я отошел на пять минут, тебе звякнуть и в контору, чтоб не ждали. Возвращаюсь — лежит. И ни одной души рядом!
Он еще долго что-то говорил, ругался и проклинал весь мир. Павел молча сидел рядом и думал. Опять подтвердилось. Получается, исправить можно исключительно несчастный случай. Или действие. Вот должен упасть тебе на голову кирпич — не ходи в том месте и будет тебе счастье. А от инфаркта не убежишь. Подошел срок и пришел тебе песец. И что дальше? Не заглядывать? Глупо. А знать свой срок страшно. Человеческая психика не приспособлена к таким откровениям. Хуже того, вычитаешь дату и пойдешь пить. От алкоголя и загнешься. Что, Интернет виноват? Сам постарался. Не знал бы, не допился до белой горячки и не сдох. Куда не кинь, всюду клин. Подарочек нам достался. Выбросить жалко, пользоваться жутко. Удавил бы этих инопланетян за их подарок, в виде троянского коня, оформленного под столь занимательную вещь. И ведь не откажется от этого Андрюха. От власти еще никто не отказывался. А информация — власть. Да и польза от нее несомненная. Деньги мусор, а вот Жанку я бы никогда не встретил, не свалились на голову чудо. Что она там делает? Позвонить надо. Я ж не предупредил, куда отправился. Когда Андрюха позвал, он ничего не объяснил. Приезжай и все. Думал, опять очередная супергениальная идея посетила. Стукнуло в голову больницу прикупить. Придет Жаннка, а меня нет. Может, не стоило в Москву перебираться? Стоило! Отдельно жить всегда лучше. Когда уже мобильники появятся в продаже…
