Андрей Смирнов - Рыцарь
— Да.
— Я не хочу… умирать так… под проклятьем.
Я поднялся:
— Я найду другого. И либо он снимет с вас отлучение, либо я отрежу ему голову.
— Подожди…
— Что?
— Останься. Ты не… успеешь. Мне недолго осталось.
Я сел обратно.
— В Каталонии, — тихо продолжал барон, — у меня есть кузина… Она моя… единственная наследница. Анна Альгарис… из замка Альгарис…
Я едва разбирал, что он говорит.
— Прошу вас, Андрэ… Привезите ее сюда… Защитите ее… от моих соседей…
— От ваших соседей? — Мне показалось, что я ослышался. — Но ведь Рауль…
Тут я понял, что горожу глупости. То, что я был знаком с Раулем де Косэ, еще не означало, что все остальные соседи барона столь же достойные люди.
— Я отлучен, — прошептал барон. — На мои земли может посягнуть каждый, а Анну… могут не признать… Все… И Рауль тоже… Он… человек… практичный…
Барон молчал, наверное, с минуту. Когда он заговорил, мне пришлось приблизить ухо к самым его губам, чтобы услышать то, что он говорит.
— Защитите ее…
— Хорошо.
— Поклянитесь… честью…
— Клянусь.
Родриго обессиленно закрыл глаза. Я посидел с ним.
Через некоторое время в шатер заглянул Ги де Эльбен и отозвал меня в сторонку:
— Как?..
— Его сильно тяготит церковное проклятие. Может быть, найдем какого-нибудь другого священника?..
Ги покачал головой:
— Без толку. Но подожди-ка…
Он отстранил меня и сел на кровать рядом с умирающим.
— Барон, — позвал Ги, — я Ги де Эльбен, тамплиер. Вы меня помните?
Веки Родриго дрогнули:
— Де Эльбен…
— Я пока еще состою в Ордене, а это значит, что я не только воин, но и монах. В исключительных случаях я могу выполнять все обряды, которыми обычно занимаются духовные лица… Родриго, вы меня слышите?
— Да…
— Данной мне властью я снимаю с вас отлучение, наложенное легатом Верочелле. Я готов выслушать вашу исповедь и дать вам последнее причастие… Андрэ, подожди меня снаружи.
Я вышел. Бесцельно походил вокруг костра. Облокотившись на чурбанок, у костра посапывал один из двух оруженосцев тамплиера. Как его называл де Эльбен?.. Анри, кажется…
Рядом с ним сидел Жан. Он не спал. Лицо его как-то странно блестело в красноватом свете костра. Что это? Слезы?..
Через некоторое время появился и второй оруженосец тамплиера. Принес воду в котелке, пристроил котелок над костром. Тут из шатра вышел и сам де Эльбен.
— Ты и в самом деле мог снять это отлучение? — спросил я, ибо по данному вопросу у меня были очень большие сомнения.
Ги уселся на бревно и задумчиво посмотрел на установленный над огнем котелок.
— Честно? — Он пожевал губами. — Не мог.
— Я так и думал.
Прошло несколько минут. Вода в котелке начала закипать.
— Барон попросил меня съездить в Каталонию, — сообщил я, — известить обо всем его кузину… Ты не знаешь, где находится замок Альгарис?
— Не знаю. Но, думаю, выяснить это будет нетрудно. Переберемся через Пиренеи, там и узнаем.
— Ты что, поедешь со мной?
— А почему бы и нет? Или ты думаешь, в Испании нет командорств Ордена Храма? Все равно мне надо куда-нибудь отправляться. Так почему бы и не в Испанию?
— Ну что ж… Я буду рад твоей компании.
Де Эльбен кивнул. Он в этом и не сомневался.
Опасение, что нам не позволят похоронить барона на освященной земле, не сбылось. Старый священник, живший в церкви при кладбище, устало махнул рукой.
— Закапывайте его, где хотите. В последнее время кого здесь только не хоронят. Вытрясти бы все кости еретиков отсюда — так ведь зубами же загрызут, проклятые…
— Покойники?
— Родственники!
* * *Похоронив барона, мы не мешкая двинулись в Каталонию. Жан поехал обратно, в замок, оставшийся без хозяина. Впрочем, у этого замка должна была скоро появиться хозяйка. Жан объяснит управляющему Гумберту, как именно следует поступать с остальными претендентами, кои могут предъявить свои права на наследство. А если претенденты заявятся не одни… что ж, в замке довольно пищи, чтобы выдержать даже и многомесячную осаду.
Вверх по течению Гаронны, по землям графов Комменж, на юг до Сен-Жирона и перевала Сало… Это заняло пять дней — мы не слишком торопились. Вот уже далеко впереди показались вершины гор. Буковые рощи сменились дубовыми, дубовые — ельником и соснами. Местность неуклонно повышалась, становилась все более каменистой и дикой. Шумели водопады, в окружении сосен и пихт спали лесные озера… Время от времени на нашем пути попадались путники — торговцы и путешественники, монахи и наемники. Раз мы миновали процессию паломников, бредущих к знаменитой испанской святыне. Паломники были босые, в грубой ворсистой одежде, за плечами у каждого — дорожный мешок. Мы остановились поболтать с ними и узнали, что их нынешнее паломничество — наказание, наложенное на них римским престолом за какие-то прегрешения против Церкви. Среди них было несколько богатых горожан, ноги которых сильно кровоточили, и даже один благородный, тащившийся сюда едва ли не из самой Ломбардии.
Мы заночевали на постоялом дворе, что был расположен у самого перевала. Постоялый двор мы отыскали уже в глубоких сумерках и, подъезжая, заметили, что сегодня мы отнюдь не будем единственными гостями в этом доме: слышались голоса, из-под прикрытых ставен лился желтоватый маслянистый свет, а во дворе и в конюшне стояли мулы и низенькие крепкие лошадки. Судя по всему, сегодня тут остановился караван купцов. Ги с бесконечной уверенностью в своей правоте немедленно же потребовал, чтобы стойла освободили для наших коней. Хозяин без малейшего протеста отдал конюху соответствующие указания по лошадиной рокировке.
В доме, в большой комнате, было два длинных стола, за которыми разместились купцы и их охранники. Впрочем, свободное место за этими столами еще оставалось, и нам пятерым вполне бы его хватило. Проблема была не в этом. Проблема была в том, что большинство купцов были евреями. Вернее, это Ги сделал из этого проблему.
— Чертовы христопродавцы! — процедил он, обведя комнату тяжелым мрачным взглядом. После чего сграбастал хозяина за шиворот и прорычал ему в лицо: — Ты что же, скотина, хочешь, чтобы честные благородные воины Христовы ели за одним столом с иудеями?
— Но, господин тамплиер, — попытался оправдаться хозяин, — других мест нет…
— Ну так гони их отсюда к чертовой матери! — рявкнул Ги несчастному мужику. — Или сейчас мы сами их выгоним — с тобой заодно!
Хозяин постоялого двора, по-прежнему остававшийся в руках у тамплиера, обреченно закрыл глаза, а купеческие охранники с некоторым сомнением посмотрели на моего друга. Охранников было восемь, все при оружии и в кольчугах. Да и сами купцы были вооружены. Я окончательно убедился в том, что подозревал и раньше: где-то в песках Палестины славный рыцарь Ги де Эльбен слегка повредился рассудком. Когда он срывался с цепи, ему было уже плевать, сколько перед ним противников — пять или двадцать. Он вел себя точно так же, как один мой старинный приятель, вернувшийся из Чечни.
— Ги, — сказал я негромко, — угомонись.
Де Эльбен и не подумал это сделать.
Я кинул плащ на скамью и сел сам.
— Ги, отпусти его. Пусть принесет нам что-нибудь пожрать. Я голоден с дороги, как волк.
Тамплиер со странным выражением лица посмотрел сначала на меня, потом — на двух купцов-евреев, сидевших на той же скамье, правда, на противоположном краю. Некоторую часть свободного места между нами занимали охранники.
— Я, — раздельно проговорил Ги де Эльбен, — за один стол с иудеями не сяду.
— Бедняга, — посочувствовал ему я. — Ты, когда в раю будешь, то же самое скажешь Иисусу Христу и апостолу Петру?
Ги удивился. Ги удивился настолько, что прекратил орать, выпустил хозяина и с недоумением уставился на меня.
— А при чем тут Христос? — спросил он с подозрением.
Наши слуги с интересом прислушивались. Особенно Тибо.
Я щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание хозяина:
— Эй, ты! Принеси нам поужинать… и выпивку не забудь… Да так, Ги, совершенно ни при чем. Как называлась страна, где родился Иисус? Кто он был по крови?
— Кто? — переспросил де Эльбен.
— Христос.
Ги некоторое время молчал, не переставая меня разглядывать.
— Христос, — заявил он наконец, — был Сын Божий. Это каждый дурак знает.
Мама русская, папа юрист… М-да, тяжелый случай.
— По отцу он был Богом, это верно, — согласился я. — А по матери? Кем была его мать?
— Святой Девой Марией!
— А по крови кем она была? А, Ги?.. Кем?
Ги ничего не сказал. Он мрачно уселся напротив меня (купцы, сидевшие с той стороны, поспешно отодвинулись, чтобы не злить лишний раз гневливого тамплиера) и уставился в возникшую перед ним миску с мясной похлебкой. Разглядывал он свою похлебку довольно долго, как будто бы надеялся отыскать в ней подходящий ответ на этот нелегкий вопрос. Ответ, достойный истинного христианина и крестоносца.
