Юрий Валин - Война после войны. Пропавшие без вести
Малопонятные выражения, как всегда, произвели должное впечатление – толпа начала редеть. К центру событий проталкивались трое стражников.
– Так, свидетели сюда, – провозгласила Катрин. – Сейчас показания записывать будем…
В пределах досягаемости остался один горшечник да еще какой-то старикан-тугодум.
Катрин шагнула к помойке:
– Ножик живо отдал…
Мальчишка взглянул на стражников за спиной незнакомки. Катрин чувствовала, как воришка пересиливает себя. Наконец парень с усилием выдернул ступню из чавкнувшей гадости, шагнул навстречу. Катрин пристально смотрела в его единственный глаз. На миг показалось, что сейчас некая самоуверенная особа схлопочет полосующий удар по запястью, потом щенок нырнет под руку и…
Парень крутанул нож в пальцах и вложил в руку девушки рукоятью вперед. Блин, джентльмен, однако. Культура из здешнего ворья так и прет.
– Пошли, воняет здесь, – буркнула Катрин.
Стражники ухватили мальчишку за локти, и процессия двинулась к рыночным воротам. Горшечник угрюмо смотрел вслед. Участвовать в дальнейших следственных мероприятиях он явно не рвался.
«Черт знает, где у них тут участок, околоток или как оно там называется», – озабоченно подумала Катрин.
– Стойте, добрые воины. – Девушка улыбнулась настороженным блюстителям порядка. – Я леди Мезо. Следую с отрядом в Глор к штабу Флота. Лорду Найти в скором будущем весьма пригодятся прыткие уродцы. Даю за крысенка «корону». Он хоть и мелкий, но для нужд Флота пойдет.
– Э, «короны» маловато будет, – заметил сутулый страж порядка.
Высокий стражник бросил на товарища выразительный взгляд и спросил:
– На что лорду Найти такие ублюдки? Сопляк отвратнее заморского аванка[19]. И ворюга отчаянный.
– Формируется особый отряд по борьбе с чешуйчатыми аквалангистами. Говорят, эти южные дарки жуткие эстеты и жрут уродов крайне неохотно. За Ортопедическими островами тот особый отряд пойдет на головных кораблях. Кем-то придется жертвовать для общего успеха, – доверительным тоном пояснила Катрин.
Стражники переглянулись.
– Не знаю, миледи. Порядок должен быть. На рынке-то ведь по-иному нельзя, потому как…
– Про рыночные отношения все знаю, – заверила Катрин. – Две «короны». Больше не могу – мне сводную ведомость не подпишут. Не хотите – забирайте этого сукиного сына и возитесь с ним сами.
– Ну если исключительно для вас, леди, и для самого лорда Найти, – пробормотал стражник, оглядываясь. – Руки уроду-то связать?
– А как же, – презрительно усмехнулась Катрин, – полагаете, я сама пачкаться буду?
* * *– Шагай, шагай, – пробурчала Катрин. – В бега еще рано пускаться. Люди смотрят. Вообще-то я желаю с тобой поболтать без помех. Желательно у моря. Под поэтичный плеск волн. Знаешь подходящее местечко?
Парень кивнул.
– Немой, что ли? – поинтересовалась Катрин.
– Немой, слепой и весьма тупой, – зло прошепелявил пленник.
– Я так и поняла, – кивнула шпионка.
Вышли к морю где-то за портом. На песке покоились скелеты дряхлых драккаров. Крепко воняло водорослями и смолой.
Катрин разрезала веревки на руках пленника:
– Лезь в воду и мойся, вонючка. Меня можешь не стесняться.
Стесняться одноглазый воришка и не думал. Сбросил тряпье, залез в воду.
Волны накатывали спокойной чередой. Катрин жмурилась на солнце и думала, что урка уже не ребенок. Ростом не задался, а так вполне уже юноша. Не очень откормленный, правда. Мылся одноглазый тщательно, используя вместо мочалки пучок водорослей. Кроме изуродованного лица у красавца имелся длинный шрам на спине и отметины на левой ноге. Ну и изобилие свежих и не очень синяков и ссадин. Бурная юность у парня.
Мальчишка, все так же молча, собрал свои тряпки, прополоскал в волнах, осторожно выжал. Натянул на себя мокрое и выжидающе встал над Катрин.
– Другое дело, – одобрила девушка, – а то несло, как от дохлого козла.
– Да, запашок на любителя, на помойку меня загоняют не часто, – пробормотал парень. – Благородная леди желает возлечь со мной?
Катрин приподняла бровь:
– Готов надменно и гордо отказать леди?
– Чего там, привередничать не буду. – В некотором замешательстве парень неловко причесал пятерней мокрые волосы. Лучше бы он этого не делал, – левая сторона изуродованного лица открылась. – Миледи весьма хороша собой.
– Благодарю. Но мне столь непомерные жертвы пока не нужны. Вообще-то и как часто дамы подряжают тебя на подобную работенку? – Катрин с трудом оторвала взгляд от красной воспаленной глазницы.
– Бывает. Изредка.
– Понятно. Выглядишь ты не слишком лощеным.
– Так денек сегодня не из удачных.
– Сдается, у тебя выдавались деньки и похуже.
– Вы об этом? – Парень слегка шлепнул себя по щеке. – Это уже давно было. Я привык.
«Хрен к такому привыкнешь», – подумала Катрин.
– Так зачем вы меня выкупили? – напряженно спросил парень.
– Сдуру, – честно признала Катрин. – Необъяснимый порыв женско-русской души. Можешь считать, у нас на дальнем севере такими экстравагантными штучками давние грехи искупают. Ладно, покончим с этим. – Девушка сунула руку за пояс, и узкий нож воткнулся в песок у ног хозяина. – Можешь проваливать. Только не стоит кидаться на меня с этой железочкой. Отвечу.
– Вижу. – Парень кивнул на ножны с кукри на поясе девушки. – Леди действительно пользуется этим странным оружием?
– Нет. Ношу для импозантности. Рискнешь проверить?
– Прошу меня простить, – неожиданно учтиво пробормотал вор. – Просто не доводилось видеть подобного клинка.
– Знаток? Если нет мыслишки немедленно резать мне горло, можешь сесть и поведать о своих талантах.
– Да нет у меня талантов, – сказал парень, усаживаясь на песок. – Горло вам резать я не буду. Я вам теперь должен.
– Да? Что именно?
– Во-первых, кошель. – Одноглазый извлек откуда-то из штанины уведенную на рынке ценность. – Еще, полагаю, жизнь. Мне тысячу раз сулили, что сдохну на помойке. Теперь даже знаю, какую именно мудрые люди имели в виду.
– Не стоит безоговорочно доверять пророчествам, – Катрин покачала на ладони фальшивый кошель. – Раз еще дышишь, выходит, не та была помойка. Придется тебе поискать следующую. А насчет долга, – я прощаю. Не люблю быть должна. И когда мне должны, тоже не люблю. Опасные это люди – должники.
– Леди столь же умна, как и красива.
– Сомнительный комплимент. Знаешь, что такое «комплимент»?
– Знал когда-то. Когда у меня было два глаза, я даже слегка умел читать.
– Разучился? Горе-то какое.
– Может, и не разучился, но что-то нужды не возникает. Кто подпустит к книгам такую рожу?
– Да, лицо у тебя не книжное. Редкое лицо. Небанальное.
– Это у меня-то лицо? – Парень оскалил разнокалиберные осколки зубов, вытер с подбородка слюну. – Благодарю вас, леди. Вот это комплимент так комплимент.
– А ты, однако, педант. К словам придираешься. Из приличной семьи, а?
Урод пожал плечами:
– Семьи нет. Давно. Я уж и запамятовал, откуда родом. Кстати, у редкой леди хватает терпения смотреть мне прямо в рожу.
– Брось. Я вег-дича вплотную видела. Можешь поверить, мордашка еще мерзостней твоей.
– Нужно будет непременно познакомиться.
– Попробуй. Тогда уж точно умрешь не на помойке.
– Да я непривередлив. Где боги решат, там и околею. Кстати, пока жив, не могу ли я быть чем-то полезен молодой леди?
– Если опять намек насчет потрахаться, то совершенно не нуждаюсь. Мне есть с кем спать.
– Понял с первого взгляда, – заверил парень. – Что-нибудь украсть не требуется?
– Не думаю. Кроме того, преступник ты шумноватый.
– Плохой день. Обычно все проходит глаже.
– Должно быть. Иначе не дожить бы тебе до столь почтенного возраста. Почему руку так держишь?
– Кажется, тот господин стражник своим дурацким копьем пальцы мне поломал.
Единственный глаз воришки спокойно встретил удивленный взгляд девушки.
Средний и безымянный пальцы сильно распухли, но сломан был только безымянный. Пока Катрин накладывала шину – щепку, отколотую от корабельного борта, и бинтовала кисть, вор не произнес ни звука.
– Леди всерьез лекарству изволила обучаться? – поинтересовался парень, когда с припозднившейся первой помощью было закончено.
– Нет, чаще калечу, чем лечу. – Катрин заправила остатки оборванных пол рубашки в брюки.
– Теперь я милосердной леди и рубашку должен.
– Ага, вот уж приоденусь на славу, – согласилась шпионка. – Что ты, инвалид, на мои ляжки косишься? Как еще меня ублажать собирался с таким попорченным здоровьем?
– Напрягся бы. Когда еще такой случай выдастся?
– Никогда не выдастся. И не мечтай. На твои рожи-руки мне плевать, я принципиально иную любовь предпочитаю. А острых ощущений мне и так по жизни хватает.
– Понимаю.
