Юрий Корчевский - Владычный полк
Андрей оделся и спустился вниз. Купец Агафон уже сидел с ездовыми за столом.
– Мог бы и еще поспать, коли желание есть. Пурга не прекращается, пережидать будем.
Пурга бушевала еще три дня, сугробы намело вровень с заборами. Прислуга несколько раз в день чистила крыльцо, чтобы не завалило входную дверь.
– Эка, что делается! Света белого не видно, все дороги замело, – сокрушались постояльцы.
Случайных путников на постоялом дворе не было, все люди обозные, торговые. Им время терять – что деньги. И деваться некуда.
Наконец стихло все, даже мороз отпустил. Два обоза с постоялого двора уже ушли, но Агафон с выездом не торопился, причем и ездовые не высказывали недовольства задержкой.
– А мы чего ждем? – спросил купца Андрей.
– Санные пути занесло, снега лошадям по брюхо. Если сейчас выйдем, лошадей без толку запалим. Пусть другие путь проторят, нам легче ехать будет, нагоним еще.
И еще день они просидели. А вот следующим утром выехали.
До реки добрались с трудом, хоть до них проехали два обоза. А на льду путь был уже накатан, движение оживленное – и спереди и сзади обозы видны. Пурга движение остановила, и теперь все старались наверстать упущенное.
До Нижнего добрались уже без злоключений. Андрей рассчитался с купцом – тому на Желтоводскую ярмарку надо было. Андрей же побрел на постоялый двор. Ему не надо было торопиться, да и чем себя занять, он не знал. От всего свободен – от дома, от работы, от обязанностей. Слава богу, деньги еще есть, и если не шиковать, месяца на три-четыре хватит.
Улегшись в комнате на постель, он сам себя спросил: «А почему именно Нижний Новгород? Только потому, что обоз сюда шел? Ведь его ничего с этим городом не связывает – ни в прошлом, ни сейчас. Надо крепко думать, чем на жизнь зарабатывать, даром никто кормить его не будет. Что он умеет? Торговать. Но для того, чтобы купцом стать, нужен начальный капитал. Еще он языками владеет – только что с того?»
Неожиданно ему пришла мысль. Надо на торгу толмачить, по крайней мере – попробовать. На ярмарку приезжают люди из многих мест и земель, русский язык не все хорошо знают, и хоть небольшую денежку, но заработать можно. Но с чего начать? Вывеску, объявление сделать? Не все читать умеют, особенно иноземцы. И он решил завтра отправиться на ярмарку, попытать счастья. А там видно будет.
Прямо с утра, после завтрака он отправился на ярмарку. Конечно, она была намного меньше, чем летом, – ведь со многих далеких земель добраться можно было только по воде, кораблем. Но и в урезанном виде ярмарка впечатляла своими размерами, многолюдством, шумом, изобилием товаров.
У сбитенщика Андрей поинтересовался сразу – где иноземцы торгуют?
– Вон там, почти на краю, – показал рукой сбитенщик.
Андрей направился туда. Мимо проходили офени с коробами на плече, расхваливая свой товар. И Андрей подумал – а чем он хуже? И тоже стал выкрикивать:
– Толмач! Кому нужен толмач?
Он почти дошел до рядов с иноземцами, когда его схватили сзади за рукав:
– Погоди маленько, что же ты так бежишь?
Андрей резко обернулся – было такое ощущение, что его как вора ловят. Однако перед ним стоял купец, причем не из последних: хорошая бобровая шуба и такая же шапка, на ногах – валенки с вышивкой по голенищу.
– Ты и впрямь толмач?
Андрей кивнул.
– Подмогни. Никак понять не могу, что татарин лопочет.
Они подошли к месту торговли татарина. У того товар из самого Синда – ткани шелковые, вышитые, расписные. Дорогой товар, но и купец, похоже, при деньгах.
Торговец, с виду раскосый и чернявый, оказался ногайцем. Андрей разговорился с ним, выяснил цену товара и перевел разговор купцу.
– О! Вот это беру – два тюка, – купец показал на выбранный им товар, – и вот этого один. А расцветка другая есть?
Купец выбрал товар, расплатился с ногайцем, и слуга его унес ткани.
– Где же ты так выучился по-ихнему?
– Жизнь научила.
– А еще какие языки знаешь?
– Ты скажи, какой тебе нужен?
– А я знаю? Они по-своему лопочут, попробуй разбери. Идем.
Они вернулись к ряду иноземных торговцев, до которого уже почти дошел Андрей.
– Вот у него спроси, почем шкурки?
Андрей расспросил вотяка, почем у него шкурки соболя и росомахи. Купец поторговался маленько и купил.
– Подвезло мне с тобой, языки ты знаешь. Здесь, на ярмарке, редко толмача сыщешь. Сколько я тебе должен?
– Две копейки.
Купец отсчитал медяки.
– Думаю, в Новгороде все на русском бают.
– Ты в Великий Новгород собрался?
– Ну да, я пскопской сам.
– Разве ты не слышал ничего?
– Ты о чем?
– Новгород походом Иоанн с кромешниками разорил подчистую. Думаю, торговли там долго не будет.
– Да ты что! – Купец схватил Андрея за рукав. – Не слыхал я ничего. А не брешешь? Перекрестись!
Андрей перекрестился.
– Я сам едва ноги оттуда унес. Людей новгородских резали, как овец, женок и детей в проруби топили, избы крушили.
Купец слушал, открыв рот.
– Ты, толмач, давно ли оттуда?
– Пятнадцать ден.
– Я уже месяц как в отъезде. Хорошо, что предупредил.
Он уже собрался уйти, как вдруг обернулся:
– Подожди, а Псков-то как?
– Не тронул его Иоанн.
Купец только крякнул.
Не успел Андрей порадоваться первому заработку, как его остановил ногаец:
– Мне торговать поможешь? Язык наш ты хорошо знаешь! В плену у нас был? – Он внимательно рассматривал левое ухо Андрея, ища на мочке дырку от колечка раба – так обозначали пленных.
– В плену я не был, – отговорился Андрей, – а помочь – помогу. Три копейки за день.
– Договорились, – не торгуясь, согласился ногаец.
Андрей понял, что поторопился, надо было цену выше назначать.
Он стоял рядом с ногайцем и периодически зазывал покупателей:
– А вот ткани из самого Синда! Нежнейший шелк расписной! Подходи, покупай, честной народ!
Товар пошел побойчее, и ногаец только руки потирал – то ли от холода, то ли от радости, что торговля пошла.
Вечером он отдал Андрею деньги.
– Хорошо кричишь, громко. Я за три дня товара меньше продал, чем за сегодня. Завтра с утра жду.
Андрей за день замерз, но его радовало, что он заработал пять копеек. За эти деньги на постоялом дворе два дня три раза в день поесть можно и комнату снимать.
На следующий день торговля сразу пошла бойко. Андрей громко расхваливал товар, а купец продавал. Андрей успевал и переводить, и рекламировать. К вечеру весь товар ногайца был продан.
– Ай, хорошо! Тебя мне сам Аллах послал! Где тебя найти?
– Ты же весь товар продал? – удивился Андрей.
– Э, родственники мои приедут, я сам не в последний раз сюда приехал. Ярмарка хорошая, бакшиш знатный. Держи! – ногаец отдал Андрею заработанное.
Андрей понял, что языком можно зарабатывать, тем более что на ярмарке торговый люд постоянно меняется. В городе на торгу одни и те же купцы и лавки, торговля в розницу. На ярмарке торговля оптом. Приехал купец, продал свои товары, купил чужие – и был таков. С одной стороны, это для него, Андрея, хорошо – клиенты все время есть, а с другой плохо: не все толмача знают, и надо о себе заявлять. Но спрос на перевод был, и каждый день несколько человек пользовались его услугами. Конечно, многие торговцы из чужих земель привозили своего толмача, знающего русский язык, кое-кто из купцов знал язык сам, но плохо. Акцент был сильный, понять тяжело, да и сам купец не все понимает.
А Андрей знал языков много, причем не только разговорный стиль, но и письмо, и это была его сильная сторона.
За месяц он заработал почти рубль – деньги солидные. Купец прогореть с товаром может, замерзнуть насмерть в снежном буране; корабль с грузом – разбиться, разбойники – дочиста обобрать, а быть толмачом – никакого риска. Товаров нет, голова о перевозке, сохранности и сбыте не болит. Одно плохо – на открытом воздухе все время. Холодно, иногда сыро, поесть в обед не всегда удается. Но за прошедший месяц его уже узнавать стали, сами искали на ярмарке, даже очереди иногда образовывались.
Одного только не учел Андрей – на время весенней, да и осенней распутицы ярмарка замирает, и ни на санях, ни на корабле до нее не добраться. Вот и сейчас: едва март подошел к концу, ярмарка скуднее и малолюднее стала, а с ней – и потребность в толмаче. А потом торговля и вовсе остановилась, пропали купцы.
Андрей же только во вкус вошел. Чтобы не тратить время, купил на заработанные переводом деньги лавчонку на городском торгу. Лавка скромная, но в ней – стол и две скамьи, а главное, чему он рад был, – небольшая печь.
Для начала Андрей повесил объявление о том, что может писать письма и составлять челобитные. Неграмотных было много, потребность в писце имелась, только и объявление его не все прочесть могли. Пришлось несколько дней, как на ярмарке, зазывалой быть, кричать от дверей.
