Таких не берут в космонавты. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Лукина моргнула.

— Причём здесь Гагарин? — сказала она.

— Иришка, тебе нравится Юрий Алексеевич Гагарин, Первый космонавт Земли?

Лукина фыркнула.

— Конечно, нравится, — сказала она. — Он всем нравится. У него очень приятная улыбка.

Я кивнул и согласился:

— Да, улыбка у него замечательная. Ты вышла бы за него замуж?

Заметил, как вспорхнули вверх брови на Иришкином лице.

— Причём здесь…

— Вышла бы, или нет? Если бы он сегодня сделал тебе предложение.

Лукина махнула рукой.

— Вася, да ну тебя!.. Рано мне ещё замуж!

Я взглянул на Черепанова и сказал:

— Лёша, ты заметил: она не ответила «нет». Хотя он почти вдвое старше неё. К тому же… напомни мне, Лёша, какой у Юрия Алексеевича Гагарина рост?

— Метр и шестьдесят пять сантиметров, — ответил Черепанов.

Я повернулся к Иришке, спросил:

— По-твоему, он высокий? Или ты считаешь его физически сильным? Нет, я соглашусь: в космонавты слабаков не берут. Но куда им до тех же силачей штангистов или кузнецов. Получается, что Юрий Гагарин не высокого роста, не силач… но ты всё же рассматриваешь его, как завидного жениха. Будь он ещё на десяток лет моложе — ты бы и раздумывать над ответом не стала. Так?

— Вася, я…

— Так, или нет? — повторил я.

Иришка смущённо опустила взгляд.

— Ну, я не знаю… — произнесла она.

Она дёрнула меня за руку — совершила маленькую месть.

— Иришка, Лёша, — сказал я, — теперь вообразите, что сейчас бы шёл шестьдесят первый год. До первого полёта человека в космос ещё оставалось бы два с половиной месяца. Кем тогда был Юрий Гагарин? Выпускником авиационного училища. Старшим лейтенантом, каких в нашей стране вагон и маленькая тележка. К тому же, невысоким и явно не силачом. Он был совершенно обычным.

Я взглянул на Иришку и добавил:

— Да, у него уже тогда была приятная улыбка. Но не из-за этой его улыбки в Юрия Алексеевича влюбилась вся женская часть человечества. Невысокий улыбчивый лётчик приглянулся женщинам именно потому, что после своего полёта он взлетел едва ли не наивысшую ступень в иерархии человеческого общества. Возлюбленная или жена Первого космонавта Земли!..

Я подмигнул Иришке.

— … Прекрасно звучит, не правда ли? Я уж не говорю о том, что ваши будущие дети получили бы небывалый бонус в получении общественного статуса уже только благодаря имени их отца. Какие ещё бонусы рисует в женском воображении перспектива стать супругой первого героя-космонавта? Вот вам и пример того, как влияют на выбор женщины инстинкты.

Лукина снова тряхнула головой.

— Всё равно, я с тобой не согласна. Инстинкты здесь не причём. Гагарин красивый мужчина…

— Да перестань, Иришка, — сказал я. — Мужская красота это относительное понятие. Вот взять хотя бы меня и Гену Тюляева…

— Причём здесь Гена? — спросила Лукина.

— Притом, что именно из нас двоих сегодня выбирала Клубничкина.

Я посмотрел Черепанову в глаза и сказал:

— Прости, Лёша. Но ты проиграл Тюляеву в конкурентной борьбе за внимание Клубничкиной задолго до сегодняшнего дня. Я уверен, что ты и сам это понимаешь. Именно поэтому ты и нацелился на лавры героя-космонавта. Потому что надеешься: таким образом ты переломишь сложившуюся ситуацию в свою пользу. Пусть ты и ошибаешься. Я объясню, почему. Чуть позже.

Иришка дёрнула меня за руку.

— Так причём здесь Гена и Клубничкина? — спросила она.

Я поправил съехавшую на затылок шапку и ответил:

— Иришка, сегодня в кафе Светлана делала выбор между мной и Геннадием. Вы видели: она недолго сомневалась, прежде чем направилась к нашему столу. Не утверждаю, что выбор она сделала при помощи одних лишь инстинктов. Вполне вероятно, что она выбирала и при помощи того самого интеллекта, о котором ты мне говорила.

Лукина махнула варежкой.

— Какой там интеллект, — сказала она. — Вот здесь ты, пожалуй, прав. Там были только звериные инстинкты.

— Эти инстинкты направили Клубничкину к нашему столу.

Я указал рукой на Алексея.

— Теперь скажи мне, Лёша. Почему она так однозначно предпочла меня, а не Геннадия. Сделай вывод, основываясь на моих рассказах о теории эволюции Чарльза Дарвина.

— Потому что у тебя выше… этот… статус?

— Правильно! — сказал я. — Кто из нас двоих красивее — это дискуссионный вопрос. К тому же, высокий статус преображает внешность мужчины в женских глазах. Как это случилось с Юрием Алексеевичем. Теперь прикинь, какие именно факты Клубничкина мысленно раскладывала при виде нас на воображаемые весы. Точнее, это проделали за неё те самые инстинкты размножения и самосохранения.

— Ну-у, — неуверенно протянул Черепанов.

— Внешне мы примерно одинаковые, — сказал я. — В том смысле, что оба смазливые, высокие и с хорошей фигурой. Поэтому наша внешность на выбор Клубничкиной почти не повлияла. А дальше шла игра в одни ворота.

Я принялся загибать на левой руке пальцы.

— Во-первых, я уже заимел романтический ореол героя после того случая с пожаром. А главное: после награждения в спортзале. Это несомненный плюс в мою пользу. Во-вторых, я приехал из Москвы. В глазах мечтающих о покорении столицы провинциальных девиц это выглядит несомненным преимуществом. В-третьих, это мои родители. Папа Геннадия по местным меркам непрост, но…

Я пожал плечами.

— … Мои папа и мама сейчас работают в МИДе. А это звучит очень и очень солидно. Что тоже добавило мне статусности в глазах Светланы Клубничкиной. Не уверен, что Клубничкина слышала о моих достижениях в учёбе. Поэтому этот вопрос я обойду стороной. Хотя ум мужчины и его образованность обычно тоже важны. Остался ещё мой Голос. Который следовало бы назвать «во-первых».

Шагавшая рядом со мной Иришка кивнула — в подтверждение моих слов.

— Прекрасный Голос… я не буду скромничать… и умение им пользоваться — это то, что резко выделяет меня сейчас из местного окружения. Он делает меня заметным и узнаваемым. Что, несомненно, идёт плюсом в графу статусности. В приложение к нему следует и моё певческое прошлое. Которое намекает: певческая карьера для меня — проторенная дорожка.

Я показал Черепанову сжатые в кулак пальцы.

— Вот и получилось, что Клубничкина почти не тянула с выбором. Её инстинкты однозначно подсказали, чей статус предпочтительнее. Женское чутьё направило Свету в мою сторону. Но… Лёша, ты скажешь сейчас, что это несправедливо. По отношению к Тюляеву. Да и по отношению к тебе. Отчасти будешь прав: мне относительно повезло с местом рождения и с происхождением.

Алексей кивнул.

Я усмехнулся и заявил:

— Вот только ты забыл: все прочие мои плюсы могли бы оказаться и у Тюляева. Если бы Геннадий с юных лет посещал шесть дней в неделю занятия по вокалу, к примеру. Или если бы развил иное конкурентное преимущество. Победил бы, к примеру, на городской олимпиаде по математике. И все учителя бы в один голос пророчили ему славное будущее в учёной стезе. Как тебе, например.

Черепанов махнул рукой.

— Что толку с этой математики, — сказал он.

— А вот не скажи, — возразил я. — Толку с неё не меньше, чем от умения красиво петь. Или от участия в программе космических полётов.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Алексей.

Я оттопырил вверх указательный палец.

Иришка и Черепанов скрестили на нём взгляды.

— Вот мы и подобрались к важнейшей части моего рассказа, — сообщил я. — Ты уже услышал о получении людьми статуса в современном обществе. Но что ты скажешь, если я заявлю: даже этот статус относителен и зависит от обстоятельств?

Алексей повёл бровями.

— Как это? — спросил он.

— Вот смотри. Представь себе, что в данный конкретный момент мы с тобой находимся в школе на уроке физкультуры. Представил? Вообрази, что Илья Муромец дал нам задание подтянуться на перекладине. Можешь не сомневаться: парни сразу же перейдут к соревнованиям. Будут подсчитывать повторения. Ты, к примеру, подтянешься пять раз…

— Очень в этом сомневаюсь, — сказала Иришка.