Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим

Звонарев, до этого молча наблюдавший за происходящим, не выдержал:

— А мне какое созвездие достанется?

— Молодой человек, с такими рыжими волосами вы однозначно под покровительством Марса. Вам я поручу механическую часть установки, ведь планета войны любит работу с металлом.

Я заметил, как Циркулев украдкой достал записную книжку и что-то быстро записал. Зная его педантичность, можно не сомневаться, что он уже составляет каталог астрологических соответствий для всех сотрудников.

— А теперь самое главное, — Вороножский извлек из кармана необъятного черного халата сложенную карту звездного неба. — Нам нужно определить оптимальное время для запуска первой промышленной установки. Меркурий входит в знак Водолея через три дня…

Мы молча наблюдали за ним. Как в спектакле.

— Итак, — Вороножский внезапно прервал астрологические выкладки и достал из саквояжа колбу с мутноватой жидкостью. — Познакомьтесь с моим любимым катализатором. Я назвал его Артур.

Циркулев снова почесал себя, только уже за ухом:

— Простите… вы даете имена химическим веществам?

— Разумеется! — профессор бережно поставил колбу на стол. — У каждого катализатора свой характер. Артур, например, очень капризный — любит работать только при точной температуре и ненавидит вибрации. Зато результаты дает превосходные.

Руднев закатил глаза:

— Может, ему еще и колыбельные петь на ночь?

— А вот это отличная мысль! — оживился Вороножский. — Звуковые волны определенной частоты действительно могут влиять на процесс полимеризации. Я как раз собирался провести серию экспериментов с камертонами.

Варвара, до этого внимательно изучавшая образцы резины, подняла голову:

— Борис Ильич, а можно поподробнее про температурный режим? Тут такая интересная зависимость эластичности.

— О да! — профессор мгновенно переключился на технические детали. Он выхватил из кармана халата огрызок карандаша и начал быстро чертить графики прямо на чистом листе из блокнота Циркулева, к явному неудовольствию последнего.

— Смотрите, — его костлявый палец водил по кривым, — если соблюдать точный градиент… Кстати, вы заметили, что график напоминает профиль египетской пирамиды? Древние знали толк в пропорциях!

Звонарев с искренним интересом разглядывал чертежи:

— А что если мы модифицируем систему охлаждения? У меня есть идея.

— Превосходно! — Вороножский хлопнул в ладоши. — Только давайте установим реактор подальше от водопроводных труб — они искажают энергетические потоки. И еще… — он понизил голос до шепота, — нужно будет провести обряд освящения установки.

— Какой еще обряд? — насторожился я.

— Ничего особенного, — профессор невинно улыбнулся. — Просто обойти реактор три раза против часовой стрелки, окропить дистиллированной водой и прочитать формулу Эйлера. Для гармонизации пространства.

Руднев демонстративно постучал себя пальцем по виску, но Вороножский не обратил на это внимания. Он уже раскладывал на столе образцы различных марок резины:

— Вот этот состав идеален для шин — высокая износостойкость и отличное сцепление. А здесь мы добавили специальный наполнитель… Кстати, я заметил, что лучше всего смешивать компоненты при свете восходящего солнца, под музыку Баха.

— Может, все-таки вернемся к техническим характеристикам? — вздохнул Циркулев, доставая логарифмическую линейку.

— Безусловно! — Вороножский достал из кармана еще одну колбу. — Позвольте представить — это Генрих, более покладистый катализатор для массового производства.

Я решил вмешаться, пока обсуждение окончательно не ушло в дебри профессорских причуд:

— Коллеги, давайте все-таки составим четкий план действий. Нам нужно запустить производство в кратчайшие сроки.

Циркулев тут же достал неизменный блокнот в сафьяновом переплете:

— Позвольте, я буду фиксировать все пункты.

— Для начала нам понадобится помещение под установку, — начал я. — Есть пустующий цех рядом с химической лабораторией.

— Только не забудьте про правильную ориентацию окон! — вставил Вороножский. — И желательно потолки повыше, для лучшей циркуляции эфира.

Варвара решительно развернула чертежи прототипа грузовика:

— Я составила список необходимых деталей. В первую очередь нужны амортизаторы, сайлентблоки и патрубки системы охлаждения.

— Отлично, — кивнул я. — Звонарев, сможете заняться проектированием оснастки для производства резинотехнических изделий?

Рыжий конструктор энергично закивал, его вихры заметались:

— Уже есть несколько идей. Правда, придется повозиться с пресс-формами.

— Это моя специализация, — вмешался Руднев. — Обеспечим точность до десятой доли миллиметра. Если, конечно, — он иронично взглянул на Вороножского, — звезды будут благосклонны.

Профессор, увлеченно расставлявший колбы по какой-то замысловатой схеме, рассеянно кивнул:

— Да-да, Марс сейчас в благоприятном аспекте для работы с металлом… Кстати, не найдется ли у вас немного лаванды? Артур любит этот запах, с ним он работает намного эффективнее.

— Борис Ильич, — мягко вернул я его к теме, — давайте обсудим масштабирование процесса. Какое оборудование потребуется?

Профессор моментально собрался, его глаза за стеклами пенсне стали сосредоточенными:

— Нужны три реактора по пятьсот литров, система термостатирования, вакуумная установка… — он начал быстро писать формулы на доске. — И обязательно отдельное помещение для подготовки катализаторов. С хорошей вентиляцией и мраморными подоконниками.

— Мраморными? — переспросил Циркулев.

— Естественно! Мрамор накапливает геомагнитную энергию, — убежденно заявил Вороножский. — Но это не так важно, как система очистки исходных компонентов. Тут нужна особая технология.

Следующий час мы детально обсуждали технические вопросы. При всех своих странностях, профессор демонстрировал глубочайшее понимание химических процессов. Даже Руднев перестал иронизировать, увлеченно конспектируя тонкости технологии.

— Итак, подведем итоги, — я встал из-за стола. — Циркулев, вы отвечаете за организацию производства и контроль качества. Варвара занимается испытаниями готовых изделий. Звонарев с Рудневым проектируют оснастку. Борис Ильич руководит наладкой технологического процесса.

— И проведет обряд освящения установки, — хмыкнул Руднев.

— Непременно! — серьезно кивнул Вороножский. — Только сначала нужно дождаться полнолуния и начертить пентаграмму… А пока я бы хотел познакомить Артура с вашей заводской лабораторией. Он такой общительный!

Я поймал взгляд Варвары, она еле сдерживала улыбку. Что ж, пусть у профессора будут свои причуды.

Главное, что мы наконец получили ключевую технологию для нашего грузовика. А уж под звуки Баха или с запахом лаванды — какая разница?

— За работу, коллеги, — подвел я черту. — Время не ждет.

На следующий день мы отправились смотреть помещение.

Пустующий цех встретил нас промозглым холодом и гулким эхом шагов под высоким потолком. Сквозь пыльные стекла огромных окон пробивался серый зимний свет, рисуя причудливые тени на бетонном полу. Просторное помещение площадью не меньше тысячи квадратных метров пока что пустовало, если не считать нескольких верстаков у дальней стены.

Вороножский, закутанный в неизменный черный халат, носился по цеху с компасом, бормоча что-то под нос и делая пометки в потрепанной записной книжке.

— Нет-нет, это никуда не годится! — он внезапно остановился посреди помещения. — Реактор должен стоять именно здесь, в точке пересечения силовых линий. И окна нужно затенить синей тканью, это нужно для правильной фильтрации света.

Циркулев, сверяясь с чертежами, педантично размечал мелом места установки оборудования:

— Борис Ильич, но по проекту основной реактор должен располагаться у северной стены, рядом с коммуникациями.

— Молодой человек! — профессор возмущенно взмахнул руками. — Вы что же думаете, катализаторы будут хорошо работать рядом с канализационными трубами? Они очень чувствительны к подземным потокам!