Юрий Корчевский - Боярская честь. «Обоерукий»
Настоятель монастыря был занят, и я с полчаса ожидал его на лавке в зале. Наконец он появился. Мы поздоровались, и я вытащил из-за пазухи прихваченную с собой книгу.
– Настоятель, не из той ли библиотеки, что ты ищешь, книжица?
Настоятель буквально выхватил у меня из рук книгу, уселся за стол, придвинул к себе поближе подсвечник с горящими свечами, бережно открыл книгу, перелистал. На мой взгляд, перевести и оценить все можно было не сразу.
– Это все? – осипшим от волнения голосом произнес он.
– Нет, за этим к тебе и приехал. Там, в подземелье, много книг. Я часть уложил в ящики – сейчас мой холоп на телеге их в город везет. Помощь твоя нужна – послушники пусть грузят да на поверхность поднимают, телегами сразу в монастырь везут. Маловато ящиков у меня, а навалом грузить нельзя, сам понимаешь – лет им много, от неосторожного обращения рассыпаться могут. Опять же – сейчас ведро, а если дождь пойдет? Нельзя возить будет, попортим книжицы.
Настоятель выслушал меня почти бесстрастно, волнение его выдавали лишь заблестевшие глаза. Савва вскочил и быстрыми шагами стал ходить по залу. Что-то я раньше за ним такого не замечал. Всегда спокоен – даже флегматичен. Неужели в манускриптах и книгах действительно есть что-то очень ценное?
Савва взял себя в руки, уселся, прокашлялся.
– А если смердов твоих задействовать?
– Телега в деревне у меня всего одна. Смердов привлечь можно, но если сейчас о найденной библиотеке никто не знает, то завтра будет знать весь город.
– И то правда, не подумавши сказал. Господи, что же делать-то? В монастыре тоже только одна телега – муки с города привезти, молочка.
– Савва, найди обоз с возчиками, но близко к подземелью их не подпускай. Я со своими боевыми холопами спущусь в подземелье, уложу книги в ящики и подниму их на поверхность. Телегой свезем с пригорка, там рощица рядом есть – за нею послушники или монахи и перегрузят ящики в нанятый обоз. Пусть на каждой телеге по послушнику или монаху сидит, чтобы обозники ненужное любопытство не проявляли. Вот никто и знать не будет – ни возничие, ни монахи, ни послушники, – откуда груз, что в ящиках. А уж где книжицы хранить, да кто до них допущен будет – потом тебе решать.
Савва хлопнул себя по лбу.
– Действительно, так просто! Как мне самому в голову не пришло?
– Только вот что. Ящиков у меня мало – на заказ делали. Пусть твои доверенные люди здесь книги выложат, а пустые ящики назад с подводами отправят. Глядишь – за пару дней управимся.
– Договорились!
Настоятель был очень доволен, перекрестил меня на прощание и быстрым шагом вышел. Задал я ему задачку. Ничего, не мне одному пыль глотать да мертвецов лицезреть. Ему надо – так пусть помогает.
Утром, едва я со своими холопами выехал из городских ворот, как наткнулся на обоз из десяти подвод, и на каждой телеге вместе с возничим сидел послушник в рясе.
– Славно!
С передней подводы подошел старший – дородный бородатый монах.
– Ты, что ли, боярин Михайлов будешь?
– Аз есмь. От настоятеля? Хорошо, езжайте вперед, с вами холоп мой поедет – покажет, где нас с грузом ожидать надо.
Я окликнул Федора:
– Езжай с ними, перед пригорком рощица есть, вот там их и остановишь, пусть ждут.
– Сделаю, боярин – все лучше, чем землю копать.
– О земле и о колодце – ни слова! Понял ли?
– Как не понять!
Мы с холопами с места пустили лошадей в галоп.
Вот и колодец. Мы спустили веревку. Одного из холопов я оставил поднимать ящики, другие вместе со мной спустились в колодец. Во внутренние камеры подземелья я их не пустил – расставил внутри хода двоих, и один на дне колодца обвязывал ящики. Я лишь укладывал книги в ящики и подносил их к двери.
Работа пошла значительно быстрее, и к вечеру, к моему удивлению, стеллажи опустели. Да и то – смеркаться стало, уже и покушать пора.
– Все, баста, на сегодня хватит.
Мы выбрались из подземелья, отряхнулись от пыли, насколько это было возможно, и сели на коней. По дороге обогнали обоз.
Я остановился, слез с коня, подозвал монаха, и мы отошли в сторону – подальше от посторонних ушей.
– Передай настоятелю – книги все. Будет еще груз завтра, но я его на одной своей телеге доставлю. Понял ли?
– Понял, хорошо. А то послушники обедню пропустили да молитвы не сочли.
– Завтра будет время, грех невелик, отмолишь. Ну, прощай.
Мы вскочили в седла и рванули в город.
Банька была уже готова, и мы все сразу же зашли обмыться. Грязная вода с наших тел была подобна болотной – мутная, с песком.
– Давненько я так не пачкался, мужики! – проговорил Федька.
Скорее бы все это кончилось, неделя уже – как псу под хвост. Ни дома, ни в деревне ничего сделать не могу, все время и силы занимает подземелье.
Как же утром не хотелось вставать и лезть в мрачное подземелье! И какое удовольствие находят в таком времяпрепровождении спелеологи и прочий люд? Но – надо, потому оделся, плотно позавтракали с Федькой и выехали со двора. Федя трясся на подводе, я не спеша ехал рядом с ним верхами.
Мы добрались до колодца, опустили пустые ящики, потом на веревке спустился я. После летнего солнца огонек масляного светильника казался тусклым и зыбким.
Я пробрался к сундуку, бережно уложил свитки в ящики. Один из свитков меня заинтересовал. Чем – и сам сказать не могу. Я бережно развернул его, поднес к светильнику. Ерунда какая-то! Буквы вроде русские, а понять ничего не могу. Ладно, почитаю позже. Этот свиток я решил оставить себе.
Мы вытащили ящики на поверхность – их было всего три, но на мой взгляд, это были самые ценные находки. Погрузили ящики в телегу и сразу отправились в монастырь. Знакомый привратник открыл ворота, и мы въехали во двор.
Я прошел в монастырское здание, попросил проходящего монаха найти настоятеля, и вскоре он уже спешил мне навстречу. Глаза его были воспалены, под глазами – темные круги.
– Всю ночь смотрел книжицы, что вчера доставили, – посетовал он, – совсем поспать не удалось.
– В самом деле оно того стоило? – осторожно поинтересовался я.
– Да кое-каким рукописям просто цены нет. Святая церковь знала, что они есть, но где и у кого? С чем пожаловал?
– Думаю, я доставил самое ценное – свитки, манускрипты.
– Так неси, чего стоишь?
– Куда?
– В палаты неси, куда ранее ходил. Дорогу найдешь – хаживал ведь не раз.
Мы с Федором перенесли три ящика в палаты. Весу в них было немного.
Я отпустил Федора, приказав ехать домой.
Когда мы остались одни, Савва сорвал крышку с одного из ящиков, трясущимися руками осторожно вынул свиток, развернул, вчитался. Ну прямо Гобсек!
– И чего там? – безразлично поинтересовался я.
– Тебе неинтересно сие – церковные споры.
Не хочешь отвечать – не надо.
– Я выполнил твое поручение, настоятель. В подземелье не осталось ни одной бумаги. Я свободен?
– Да, да – свободен. Спасибо!
Настоятель перекрестил меня и потянулся к ящику за новым свитком. По-моему, он уже забыл о моем присутствии.
Я вышел, вывел за ворота коня, вскочил в седло и вскоре уже был дома.
Слава богу, кончилась подземная эпопея. Теперь я могу спокойно заниматься своими делами.
Мы с Федей не спеша вымылись в бане, поужинали и завалились спать.
Проснулся я только к полудню. Домашние старались не шуметь, говорили вполголоса.
В теле ощущалась бодрость, а более всего радовала мысль, что сегодня, как и в дальнейшем, не надо будет лезть под землю.
После завтрака я решил посмотреть свиток, что оставил вчера себе. Это – единственная ценность, которая у меня осталась. Все найденное я добросовестно привез в монастырь. Да и что там читать? Латынь да греческий, причем – древнегреческий. Замучаешься переводить.
В кабинете я развернул свиток. Был он длинен – не менее метра, а в ширину невелик – сантиметров двадцать, накручен на полированную деревянную полочку. Ну-ка, буквы русского алфавита – должен осилить.
Я попытался читать. Белиберда какая-то. Я начал произносить слова вслух. Набор слов, причем – бессмысленных.
Я прочел вслух первый абзац, и не успел я произнести последнее слово, как произошло нечто. Нечто, потому как вразумительно объяснить произошедшее невозможно. В комнате появился туман, который начал на глазах сгущаться. Возникло поначалу зыбкое лицо, которое вскоре стало четким. Привидение? Насколько я знаю, привидения полупрозрачны, в белых одеждах. А здесь – только лицо, а не вся фигура, причем – я бы не сказал, что лицо доброе.
Признаюсь честно, мне стало не по себе. Говорил же настоятель о какой-то магии предсказателя… Дернуло же меня развернуть свиток! И что теперь делать с этим лицом в облаке тумана?
– Ты кто? – спросил я. Наверное, с испуга.
– Тот, кого ты вызвал. Меня давно никто не беспокоил. С тех пор, как умер хозяин.
– А кто твой хозяин?
– Ты его видел за столом с ножом в спине.
– И кто его убил?
