Я – Товарищ Сталин 5 (СИ) - Цуцаев Андрей

— Где? — спросил Кэндзи небрежно. — Если я хочу писать, мне нужны намёки. Редактор тоже хочет конкретику, иначе такую статью только выбросить.

Сато рассмеялся, откинувшись назад. Он взял кальмара, пожевал и запил.

— Конкретику? — сказал он, ухмыляясь. — Уэно. Старые дома. Офицеры пьют, болтают, думают, что их не видно. А мы всё видим.

Кэндзи запомнил. Уэно, дома. Он взял имбирь, кисловатый вкус немного оживил его. Жара не утихала, пот тёк по спине и лицу.

— Уэно? — переспросил он. — Это всё? Дайте больше информации, Сато-сан. Статья без деталей — это пустой лист.

Сато наклонился, его дыхание пахло саке. Глаза блестели, но настороженность оставалась.

— Хватит тебе и этого, — сказал он. — Пиши про раскол. Намекни, что есть предатели. Ты умеешь, я читал твои статьи.

Кэндзи кивнул, подливая. Сато пил быстро, движения становились более резкими.

— Вы знаете всё, — сказал Кэндзи, добавляя восхищение. — Работа в Кэмпэйтай — как охота? Выслеживать людей, находить их слабости. Каково это?

Сато усмехнулся, его глаза загорелись.

— Охота, да, — сказал он, смакуя. — Сидишь тихо, ждёшь ошибки. То письмо забудут сжечь, то слово не то скажут. И всё — они наши.

— И много врагов поймали? — спросил Кэндзи, подливая ещё.

Сато выпил. Его тон стал хвастливым.

— Десятки! — сказал он. — Коммунисты, шпионы, умники против армии. Думают, что спрячутся в чайных Асакусы, в Китае, у русских. Но мы всё видим!

Кэндзи похолодел. Русские? Блеф или намёк? Он улыбнулся, поднял чашку. — За вашу охоту, — сказал он, выпивая. — Как вы их находите? Анализируете слухи?

Сато расхохотался, чуть не опрокинув бутылку. Он налил себе ещё и махнул рукой.

— Слухи? — сказал он, смеясь. — У нас всюду глаза и уши. Служанки, торговцы, монахи — все доносят. Люди глупы! Пишут планы, выдумывают шифры, а мы читаем. Один армейский капитан хотел мира с Китаем. Письма писал кураторам, прятал их. А мы всё нашли.

Кэндзи замер, скрывая волнение.

— И что с ним? — спросил он, притворяясь любопытным.

Сато махнул рукой.

— Пропал, — сказал он зловеще. — Как все, кто против нас. Но есть покрупнее. Генералы, Ямада. Те, кто против Тодзио, против войны. Собираются, думают, что мы слепые.

Кэндзи запомнил. Он подлил ещё.

— Знаете, кто? — спросил он. — Зачем тогда статья? Если вы их и так возьмёте.

Сато улыбнулся и выпил.

— Для людей, — сказал он торжественно. — Пусть читают, знают предателей, а те пусть боятся. Ты напишешь. Ты умеешь.

Кэндзи кивнул. Саке кружило голову. Сато пил, его слова путались. Кэндзи решил рискнуть.

— Дайте намёк, — сказал он, наклоняясь. — Кто эти генералы?

Сато расхохотался, хлопнув по столу.

— Уэно! — сказал он, ухмыляясь. — Старые дома. Пьют, болтают, думают, не видно. Мы видим.

Кэндзи понял, что имён Сато не назовёт. Лезть дальше было опасно.

— Знаешь, Ямада, — сказал Сато, — я за тобой слежу. Но ты не предатель, а? Ты свой?

Кэндзи улыбнулся.

— Я просто журналист, — сказал он легко. — Пишу, что вижу. Как и вы, хочу, чтобы Япония была сильной.

Сато хлопнул Кэндзи по плечу и улыбнулся.

— Хороший ты парень, Ямада! — сказал он заплетающимся языком. — Думал, ты трус, как твой редактор. А ты свой! Пей ещё! Спасём Японию, а? Пиши, я помогу!

Кэндзи улыбнулся, скрывая напряжение. Сато был дружелюбен, но опасен. Он хлопнул Кэндзи ещё раз.

— Слушай, — сказал он, наклоняясь. — Мы их найдём, этих… — он сжал кулак, рассмеялся. — Мы с тобой, а? Вместе!

Кэндзи выпил, голова кружилась. Пора было уходить. Он встал, пошатнулся, пробормотал, что поздно.

— Поздно, Сато-сан, — сказал он. — Завтра в редакцию.

Сато махнул, улыбаясь.

— Иди, свой парень… пиши… вместе сделаем…

Кэндзи выбрался на улицу. Ноги заплетались, саке туманило разум. Дом был далеко, пешком не дойти. У перекрёстка стоял велосипедный рикша — худой парень в соломенной шляпе, лениво крутящий педали. Кэндзи махнул ему, назвал адрес. Парень кивнул, Кэндзи забрался в повозку. Она катила по узким улицам, мимо домов, где светились окна. Кэндзи закрыл глаза, саке гудело в голове. Он вспомнил Сато, его пьяную ухмылку, слова про Уэно. Надо написать шифровку.

Повозка остановилась у храма, где каменные фонари заросли мхом. Кэндзи вылез, бросил в ящик для подаяний пару иен, звякнувших о дерево, хлопнул в ладоши, пробормотал молитву. Вскоре рикша довёз его до дома. Кэндзи сунул парню несколько иен, тот буркнул что-то и укатил. Кэндзи вошёл, зажёг лампу, свет упал на татами. Он сел за стол, достал книжку и написал: «Сато Харуки. Упоминает Уэно, дома, офицеров. Имена неизвестны. Требует статью. План: использовать доверие, добыть детали». Он лёг на татами, сон не шёл. Игра становилась всё опаснее, но отступать было некуда.

Глава 20

6 мая 1936 года, Аддис-Абеба

Солнце клонилось к горизонту, заливая Аддис-Абебу золотисто-алым светом, но жара не отступала, обволакивая город удушливым покрывалом. Улицы гудели от беспокойной жизни: торговцы выкрикивали цены над грудами шафрана, перца и инджеры, скрипели деревянные телеги, запряжённые мулами, а издалека доносились глухие раскаты итальянской артиллерии с северных фронтов. Война подступала всё ближе, и город жил в напряжении, словно пружина, готовая сорваться. И всё же Аддис-Абеба не сдавалась: торговцы спорили, женщины в ярких платках несли корзины с зерном, а дети сновали в толпе, выхватывая монеты или фрукты. Город дышал, несмотря на тень войны.

В немецком консульстве, приземистом здании песочного цвета за кованой решёткой, майор Клаус Вёлькнер сидел за полированным столом красного дерева, его пальцы нервно постукивали по столешнице. Тусклый свет единственной лампы отбрасывал длинные тени на карты и зашифрованные телеграммы, разбросанные перед ним. Вёлькнер, худощавый мужчина лет сорока с острыми скулами и холодными голубыми глазами, прибыл в Аддис-Абебу две недели назад, срочно вызванный из Берлина после внезапной смерти герра Мюллера. Официально Мюллер умер от сердечного приступа, но Вёлькнер, ветеран Абвера, не верил в случайности. Смерти Мюллера, его помощника Курта Вольфа и двух абиссинских посредников — Теводроса и Алема — в течение нескольких часов были слишком подозрительны, и он понимал, что в деле замешан яд. Вёлькнер знал, что кто-то играет против Германии.

Его задача была ясна: восстановить контроль над операциями Абвера в Абиссинии, подорвать влияние иностранных сил и удержать британцев в замешательстве. Похищение сэра Эдварда Грейсона и его помощников, Томаса и Уильяма, было последним ходом Мюллера — отчаянной попыткой стравить Британию с другими игроками на этой шахматной доске. Теперь заложники стали проблемой Вёлькнера, запертыми в подвале на окраине города под охраной абиссинских наёмников. Они были ценным активом, но и опасным грузом. Британцы рыскали по городу, слухи о похищении дошли до местных властей, и Вёлькнер знал, что время работает против него. Нужно было действовать быстро, чтобы обернуть ситуацию в пользу Германии, пока итальянцы не захватили Абиссинию или другие силы не перехватили инициативу.

Вёлькнер откинулся на спинку стула, его глаза сузились, пока он обдумывал варианты. Убить заложников было бы просто, но глупо: их смерть разозлит Лондон и может сплотить британцев с абиссинскими властями против Германии. Отпустить их без выгоды — немыслимо, Берлин сочтёт это слабостью. Выкуп же был идеальным решением: огромная сумма для финансирования операций Абвера и шанс унизить британцев, сохранив руки Германии чистыми. Вёлькнер решил потребовать 600 000 фунтов золотом — сумму, которая заставит Лондон вздрогнуть. Требование будет анонимным, доставленным через местного посредника, человека незаметного, но достаточно надёжного, чтобы не выдать источник. Он выбрал Зевдиту Гобезе, абиссинского торговца специями, чья жадность и нелюбовь к британцам делали его идеальным курьером.