Возвращение в Петроград (СИ) - Тарханов Влад

Затем в Петроград, естественно инкогнито заявился не кто-нибудь, а сам полковник Николаи, который провел с регентом достаточно успешные переговоры. А 11 апреля на мызе под Ревелем состоялась тайная встреча императора Вильгельма, которого сопровождали адмирал Тирпиц (сторонник мира с Россией) и начальник Генерального штаба Гинденбург. Переговоры были трудными, но компромисс всё же удалось достичь. О доверии речи не шло, но осторожное сотрудничество казалось все-таки лучше хорошей драки. Но всё-таки, какой тупой и упорный тип этот кайзер Вилли, напоминающий горного барана, который с упорством бьется в одну точку. Дал Господь родственничка! Хорошо, что по совету Брюса требовал много, было что уступать. Главное — удалось доказать ему, что война между нами — это сознательная провокация лордов Туманного Альбиона. Благо, допросы Бьюконена дали весьма обширный материал, как и секретные документы, которые он так и не довез в Форин Офис. То есть основа для сотрудничества сформировалась. Ну, и приговор Триединой монархии был вынесен. Он окончательный и обжалованию не подлежит.

Официально регент посещал корабли Балтийского флота, которые стояли в Ревеле.

(Линкор «Севастополь» на стоянке в Ревеле, январь 1917 года)

Осмотрел и два самых больших корабля, стоявших в порту: «Севастополь» и «Цесаревич». Громадные орудийные башни, мощь силовых установок, крепкая броня — всё это поражало воображение Петра, который помнил, с чего начинался русский флот: корабль его отца «Орёл», который так и не расправил крылья, да ботик — смешная по нынешним меркам посудина. Кстати, Пётр был удивлен, что потомки его ботик сохранили. Это приятно грело душу.

И вот сейчас он выходил из здания Генерального морского штаба. Где имел продолжительную беседу с его начальником, адмиралом Русиным. Александр Иванович был квалифицированным специалистом, убежденным монархистом, в общем, были во флоте и более яркие личности, но Петра он в целом как военачальник устраивал. Разговор шел о требованиях Колчака по проведению Босфорской операции. Адмирал лично провожал регента до дверей, где того ждало авто не самый дорогой и не самый престижный Руссо-Балт, произведенный в Ревеле накануне войны. Но из всего царского автопарка именно сей экземпляр почему-то приглянулся Петру.

— Не беспокойтесь, ваше императорское величество! Обеспечим Черноморский флот всем необходимым. — произнес на прощание адмирал.

Но попрощаться им так и не удалось.

— Ваше императорское величество! Разрешите обратиться к Его высокопревосходительству. — обратился подбежавший к машине адъютант Русина.

— Обращайтесь! — Петр с интересом посмотрел на взволнованного капитана третьего ранга, который отдал честь, развернулся к своему непосредственному начальству и выпалил:

— В Кронштадте матросня подняла бунт! Попытались захватить корабли. Идут бои! Комендант Маниковский раздал оружие верным частям. Гвардейский экипаж полностью на стороне правительства!

— Кто поднял бунт? — спросил мгновенно побледневший адмирал.

— Матросы-анархисты, из резервистов, Ваше высокопревосходительство! Бунтари вышли под черными знаменами, им удалось захватить гаупвахту и прорваться к батарее Демидов.

— Адмирал! Действуйте! Даю вам все полномочия, дабы прекратить этот бунт! Вам нужны дополнительные силы?

— Так точно, Ваше императорское величество! Не помешает пехоты подбросить. — подумав минуту, сообщил Русин.

Адъютант регента подал Михаилу планшет с бланком приказа. Тот черкнул несколько строк и расписался.

— Первый и второй отдельные штурмовые батальоны передаются вам в распоряжение. Это надежные части, усиленные выпускниками юнкерских училищ. Действуйте!

[1] Жорж Морис Палелог служил послом в России с 1914 по 1917 год то есть, практически всю Первую Мировую войну.

[2] Фрэнсис Освальд Линдли — младший сын барона Натаниэля Линдли и титул отца не унаследовал.

[3] В РИ судьба «Имо» была не менее трагичной. В декабре 1917 года в Галифаксе корабль столкнулся с французским «Монбланом», на котором перевозили взрывчатые вещества. Галифакс был уничтожен. «Имо» выкинуло на берег. Его отремонтировали, но уже в 1921 он затонул в Атлантике.

Глава тридцать пятая

Петр демонстрирует, как следует давить бунт

Глава тридцать пятая

В которой Пётр демонстрирует, как следует давить бунт

Кронштадт. Полудредноут Российского императорского флота «Андрей Первозванный»

15 апреля 1917 года

К утру пятнадцатого апреля ситуация в Кронштадте стабилизировалась. Восставшие, намеревавшиеся захватить корабли и угрожать оттуда столице обстрелом из трёхсотмиллиметровых орудий добились немногого: они смогли одержать временно верх на крейсере «Аврора» и эскадренном броненосце «Андрей Первозванный». Правда, вскоре выяснилось, что захваты кораблей ничего восставшим не дали: для орудий главного калибра в погреба были загружены только практические снаряды, которыми по городу стрелять — обывателей пугать. Кроме того, офицеры и верные правительству матросы на обоих судах, вооружившись, смогли продержаться до подхода подкреплений, которые окончательно ситуацию переломили в свою пользу. На «Первозванном» отличился капитан корабля, Георгий Оттович Гадд. Возбужденные водкой и балтийским чаем (смесь спирта с кокаином) матросы-анархисты прорвались к крюйт-камере, где застали Гадда с гранатой в руке. Он стоял над картузами, из которых был высыпан порох. Группа повстанцев вынужденно сложила оружие, а офицеры броненосца, собравшие верных матросов и вооружившие их, вскоре пришли на выручку капитану. Главное — на «Аврору» навели пушки верные правительству корабли, легкий крейсер типа «Диана» ничего столь мощному аргументу противопоставить не мог. А призывы радиостанции «крейсера революции», как окрестили батлшип моряки-анархисты, (а там находилась самая мощная на флоте установка) остались без ответа. Захват мортирной батареи Демидов тоже оказался фактом бесполезным, ибо обстрелом города угрожать не мог — мортиры предназначались для пальбы по морским целям, а не сухопутным. К утру сопротивление на батарее было подавлено. В руках восставших еще оставалось здание старой гаупвахты да часть моряков-анархистов сумели сбежать в форт Петра I, где сочувствующие товарищи помогли им укрыться. А это уже было более серьезно, ибо форт предоставил укрытие мятежникам и позволял им накопить силы для нового витка насилия.

(Мортирная батарея Демидов, названа в честь одного из комендантов Кронштадта)

Пётр не выдержал. Ждать развития ситуации в Зимнем для него было подобно пытке. Рано утром, когда еще не рассвело, катер доставил Петра и его ближайшее окружение в Кронштадт. Через несколько минут на пирс вслед за регентом высадилась охрана, набранная из пластунов Дикой дивизии. На причале их встретил генерал от артиллерии Алексей Алексеевич Маниковский, который отдал рапорт о состоянии дел. С минуты на минуту должен был начаться штурм гаупвахты, куда уже подтянулись подтянуты ударники и полевая артиллерия. Алексей Алексеевич отдал артиллерии всю свою сознательную жизнь[1]. Причем, большая часть его военной карьеры была связана с крепостями: он командовал пушечной частью Либавской крепости, Усть-Двинской, и с 1906 года всеми орудиями Кронштадта. С марта 1914 года назначен комендантом главной крепости столицы и занимался укреплением ее обороны. В шестнадцатом получил звание генерала от артиллерии, что стало результатом его заслуг в повышении защиты столицы от вероятного визита германского флота, который значительно превосходил по своим возможностям силы Российской империи на Балтике. Но разработанная система минных полей, прикрытых крепостными батареями делала такой визит маловероятным.