Первый свиток. Император (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич
Обо всем этом идущему по улице Рима в охранении трех либурнариев Архилоху рассказывал встреченный им в Остии старый знакомый. Бывший центурион униремы «Орел», а потом и галеаса «Рим», ушел в отставку из-за ранения, полученного в Британии. Поэтому сейчас шел неторопливо и слегка прихрамывая. Архилох тоже никуда не спешил, поэтому спокойно шел рядом, рассматривая прохожих и слушая рассказ сослуживца.
— Проекты императора грандиозны. Он поручил Лабиену и расширить слишком узкие границы Форума и истратил огромную сумму в шестьдесят миллионов сестерциев на покупку старых лачуг, ранее возведенных у подошвы Капитолия. Для новых инсул, которым нужно много воды, строят еще несколько акведуков. А еще император объявил о подготовке новой грандиозной стройки. Ты знаешь, что народ для трибутных комиций собирается на Марсовом поле? — уточнил он у Архилоха и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Обычно там для голосования возводят временные ограждения, окруженные палисадами и разделенные веревками на столько частей, сколько имеется триб. Однако Красс решил построить для комиций огромный мраморный дворец, достойный римского народа — септу Красса (saepta Crassae). Здание должно будет иметь форму громадного прямоугольника. Пока идет только подготовка к стройке, слишком много всего уже строится. Но я думаю, лет через пять начнут строить и септу, и акведуки и даже большинство новых инсул, — они приблизились к домусу Луция Лонгина и Гай Кассиний закончил разговор. — Ну вот, мы и пришли. Я пойду к себе. Если вождь тебя отпустит — приходи завтра обед. Не сможешь завтра, тогда пришли посыльного и сообщи, когда освободишься. Если сможешь, приходи пораньше, еще побродим по Городу. Покажу тебе много интересного…
— Не хочешь пойти со мной к вождю? — удивился Архилох.
— Извини, но просто некогда. Дела, дела… — отбоярился Гай.
Они распрощались и Архилох отправился в дом Луция. По дороге раздумывая, что же произошло и почему Кассиний не хочет появляться в доме вождя флота. Размышления поневоле пришлось отложить, так как Луций Лонгин встретил его прямо входе, слвоно очень важного гостя. Поздоровавшись, Луций спросил, не сильно ли устал Архилох с дороги. Узнав, что тот чувствует себя хорошо, он явно обрадовался. И попросил сразу после того, как Архилох омоется и переоденется, зайти в экседру. Что наварх и сделал, постаравшись потратить на все свои дела как можно меньше времени. В экседре его уже ждал Луций и приготовленный слугами легкий перекус и кувшин отличного кампанского вина. Лонгин предложил не стеснятся и закусить с дороги. А сам приступил к рассказу о новой, неожиданной и довольно невероятной экспедиции, которую он хотел поручить Архилоху. Обсуждение самой экспедиции и строящихся для нее кораблей, чертежи одного из которых Луций показал наварху, заняло почти все время до обеда. Потом был неплохой обед в компании друзей и нескольких клиентов Луция. Поэтому времени задумываться о постороннем у него было. О загадочном поведении Кассиния он вспомнил только перед сном, но он чувствовал усталость после дороги. Поэтому отправил присланную ему рабыню и лег. Привычно быстро заснул, едва голова коснулась невиданной им ранее мягкой подушки. Успев только решить, что подумает обо всем этом завтра. Спал он крепко, но чутко. И проснулся, как обычно рано. Но, как оказалось, Луций уже встал и ждал его, чтобы позавтракать вместе. За завтраком вождь попросил Архилоха подождать его сегодня дома, так как сейчас начнется заседание Сената. На котором будут решать, среди прочего вопросы оплаты расходов на подготовку экспедиции.
— … Исходя из этого и будем с тобой решать, когда поедем в Мизенум, — добавил Луций. — Пока же воспользуйся моим гостеприимством, посмотри новые книги, почитай новости…
— Я бы хотел погулять по Риму, — осторожно уточнил Архилох.
— Посмотреть на красоты Города сможешь завтра и послезавтра, — ответил Луций. — Сегодня побудь здесь. И твои сопровождающие тоже. Договорились?
— Конечно, — согласился наварх, успев подумать про очередные загадочные явления римской жизни. Поскольку заняться ему было нечем, то сразу после завтрака Архилох отправился в покои для хранения книг и газет, которое в последнее время стало модно называть на эллинский манер вифлиофикой. За ней следил специальный раб, который и помог Луцию выбрать самые интересные впуски «Акта Диурна» за прошедший год.
Подобно Анархасису, этому скифскому философу, Архилох делил людей на живых, мертвых и тех, кто находится в море. Его, как и остальных моряков, новости земли интересовали только в той мере, в какой они могли повлиять на его жизнь и жизнь экипажа его корабля. Поэтому множество новостей и событий пронеслось мимо него, не отложившись в памяти. Но теперь он оказался в самом центре событий, поэтически выражаясь, в самом «глазе бури». Поэтому требовалось посмотреть и изучить все значимые новости, чтобы хотя бы немного ориентироваться в «подводных рифах» современной римской политики.
Читая статьи в газете и расспрашивая раба — вифлиотекаря, Архилох пришел к неожиданному для себя выводу, что Красс создал за это время своеобразный новый «триумвират», только вместо трех фамилий в Риме теперь господствовала своим авторитетом одна — Крассы. При сохранении внешних атрибутов республики, включая выборы магистратов, заседания Сената и борьбу фамилий за почетные должности, все решения фактически утверждал своим авторитетом Марк Лициний Красс. Император с наивысшей властью (imperator majus), принцепс Сената, главный цензор с трибунской неприкосновенностью, Отец Отечества, имеющий право рекомендации своих кандидатов на любые должности, Красс, если судить непредвзятым взглядом, имел власть, не уступающую царской. И при этом власть внешне оставалось той самой республиканской, которую так жаждали квириты. А ведь кроме самого принцепса, у власти оказались и его сыновья. Старший, Марк Лициний Красс Пий (Благочестивый), занимал должность верховного понтифика и главы коллегии жрецов Юпитера, кроме того, главного квестора республики (казначея). Именно как верховный понтифик Пий провел реформу календаря, которая наконец навела порядок в запутанном римском летоисчислении. Младший же сын, Публий Лициний Красс, кроме должности пожизненного цензора с трибунской неприкосновенностью, получил также вновь созданную должность вождя войск, пеших и конных (dux militum, peditumet equitum). Теперь, наконец, Архилох понял глубинный смысл шуток о «трех толстяках» и их власти. А ведь кроме политической власти Крассы владели огромными богатствами еще будучи просто патрицианским родом. Учитывая то, что он слышал от разных собеседников про скромность, скрытность и даже скупость старшего Красса, наварх не мог поручиться за то, что Принцепс не владеет большинством домов Города сам или через посредников. Пожалуй, такая власть не могла не могла не вызывать зависти и недовольства у многих отцов фамилий.
Признаться, недовольных нынешней ситуацией и мечтателей, желающих «вернуться в золотой век республики», он встречал даже среди флотских преторов. Но большинство из них не заходило в своих разговорах дальше робких высказываний о своих мечтаниях. Кроме того, флотская служба сама по себе излечивала от многих иллюзий. Поэтому Архилох эти разговоры всерьез не воспринимал. Но, похоже, зря. Не просто так Луций волнуется. Не из-за простой, в сущности, экспедиции. Явно наверху что-то происходит, и его вождь не хочет, чтобы флотские были в этом замешаны хотя бы краешком.
«Неладно что-то в Римском государстве… Неужели впереди новая гражданская война, — мелькнули тревожные мысли. Но Архилох тут же отбросил их. — Война, так война. Придется вместо экспедиции походить по морю, гоняя мятежников», — он злобно оскалился, заставив вздрогнуть раба, подносившего очередной свиток «Акта Диурна».
Теперь Архилох читал газету, отыскивая в заметках фамилии, которые обязательно поддержат Крассов. И находил фамилии сенаторов, патрициев и плебеев, и даже всадников, выдвинувшихся при новом порядке. Некоторые получили неплохие должности, причем иногда в обход обычной карьерной лестницы или во вновь организованной фискальной системе. Другим, как например публиканам, потерявшим изрядные доходы после отмены системы откупа налогов, принцепс предложил долю в приносящих изрядные доходы предприятиях. Всех, понятное дело, Красс сделать одинаково довольными не мог, но создать большую партию сторонников ему, как решил Архилох, удалось. Теперь наварх окончательно успокоился и, оставив разбираться со прочитанными им свитками раба, отправился полдничать. Вторую половину дня, от короткого дневного сна и до самого обеда, он провел в обычных делах — позанимался с мечами вместе со своими спутниками, помылся в термах… Ни разу не вспоминая ни о том, что сумел выяснить из сообщений газеты, ни о том, кто его всему этому научил.
