Новый Маляренко - Часть 1
– Папа! – Отчаянный крик дочери разом вернул Лужина в действительность. Мгновенно вспотев, он метнул взгляд на арбалетчика – тот на долю секунды, на долю миллиметра, на одну долю мысли дёрнул своё оружие в её сторону. Лужин почувствовал, что у него сейчас остановится сердце.
"Только не Аня, только не ёё!"
Но арбалетчик не подвёл. Болт всё также твёрдо продолжал смотреть в лицо Георгию Александровичу.
"Спасибо тебе, родной…"
В уши пробился крик местного.
– Ваня, не стреляй!
Неизвестно откуда взявшийся "Ваня" посмотрел на него, Лужина, на испуганную дочь и опустил свой арбалет. Позади слышался слоновий топот подбегавших ребят.
– Юрбан, какого хера? – Иван, забив болт на кучу вооружённого народа, обступившего его со всех сторон, с интересом рассматривал воскресшего приятеля.
– Мне тут сообщают, что тебя грохнули, Настю… – тут Ваня смешался. – Ээээ. Тоже. "Убили-иии" – Он очень похоже спародировал Светку. – И тех уродцев тоже. Что за дела? Как Настя?
Юра успокаивающе помахал рукой.
– Нормально всё. Настя – в порядке. Это тебя Светка настропалила? Дура психованная…
– Мы можем поговорить.
Слова, произнесённые поднявшимся на ноги мужчиной, не были вопросом. Они были спокойной и уверенной констатацией того факта, что они МОГУТ поговорить. Ребята, стоявшие вокруг Маляренко, разом расслабились и сбились в кучу.
– Можем.
Иван аккуратно разрядил оружие.
– Но сначала я поговорю с Юрием Владимировичем. – В башке у Вани крутилось только одно.
"Ну, блин, я крут!"
Вернувшийся в реальный мир и сбросивший маску пофигизма, Иван сейчас очень боялся обделаться.
Юрбан, а в миру Юрий Владимирович Кузнецов, поведал Ивану совершенно дикую историю. Свихнувшийся на почве собственной неуязвимости и выживаемости Аркаша окончательно заборзел и устроил, встретив этих ребят (Юрка кивнул на "кожаных"), разборку из-за драного сайгака. Смертельно ранил сына Георгия Александровича и подставил под ответный удар Макса.
На этом месте Юра разразился пятиминутным матом, из которого следовало, что жизнь – гавно, потому что, почему-то, хорошие ребята гибнут, а всякое… и так далее и тому подобное.
Потом Юра поведал о том, что вконец озверевший от тупости этого урода, Серый измордовал Аркашу до полной потери товарного вида и что он тоже добавил от себя лично. И что утром получилась совсем дурацкая история, потому что ребята дяди Геры влезли в посёлок не через калитку, а в совсем другом месте и он, Юра, стоявший "на часах" возле входа, их благополучно проморгал. Зато на них наткнулась его Настенька и эта дура Светка, которые шли готовить завтрак.
На этом месте Юра замолчал, а его рассказ подхватил "кожаный" паренёк.
– Дядь Гера. Я не виноват! Я случайно её толкнул. Из-за ихней кухни выскочил и прям налетел. Я наконечник успел убрать! – Парень насупился. – Я уж извинился десять раз. Случайно ей нос копьём разбил и уронил. А эта… вторая… как заорёт!
Выяснилось, что на крик Светланы "Настю убили!" Юра вынесся, словно метеор, размахивая гигантским самодельным топором и попёр на "кожаного" и Аню, пытавшихся как раз в это время поднять Настю на ноги. Нервы у дяди Геры окончательно сдали и он, недолго думая, шмальнул в сумасшедшего топорщика. К счастью, основной заряд прошёл мимо, но немного подрало ухо и сильно раскровянило скальп ближе к затылку. Вот.
Юра помялся и добавил.
– Вы, Иван Андреевич, не думайте. И за это, – он показал на повязку. – И за Настин нос я не в претензии. Повезло, можно сказать. А то, что Аркашку он повесил… так это ему ещё повезло. Серый его так… как он ещё жив был – непонятно.
Юрка вздохнул.
– Максима жалко – хороший мужик был. Они сказали – он сразу умер.
Маляренко повернулся к "лысому".
– Пойдём, за столом поговорим. Нечего нам посреди степи болтаться. Приглашаю.
Лужин, слушавший рассказ Юры с каменным лицом, зло усмехнулся.
– Это твоё что ли, что ты приглашаешь.
Иван выдвинул челюсть и обвёл степь рукой.
– Это ВСЁ моё.
Получилось очень внушительно. Рядом согласно кивнул Юрка.
На немыслимо удобных, по меркам этого мира, креслах от "Газели", в столовой, сейчас сидели только Маляренко и Лужин. Юра, Серый и ребята Лужина ушли копать могилу и наводить какой-никакой порядок после утренних разборок.
Вид у дяди Геры был, прямо скажем, не ахти.
Иван, привычно устроившись во главе стола, налил два стакана бражки.
– Как его звали? Алексей? Светлая ему память.
Мужчины выпили.
– О делах сейчас говорить не будем. Не знаю, зачем ты сюда пришёл и привёл своих людей… но дальше не ходи. Дальше нет ничего. И никого. Я проверил.
Лужин глазами показал на стакан. Иван снова налил и мужчины снова выпили.
– Ты…?
– Иван.
– Георгий.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Так вот. Иди домой. Когда оплачешь сына – приходи сюда. Я буду ждать. Обязательно приходи. Нам есть о чём поговорить.
Иван поднялся из-за стола.
– До встречи.
И ушёл, не дожидаясь ответа убитого горем отца.
Первым делом, вернувшийся домой Иван, отыскал и вернул в лагерь баб. Начинало смеркаться и оставаться вне лагеря было небезопасно. От души обматерив растерянную Светку, и пообещав завтра с утра выдрать её прутьями, Маляренко, по-настоящему, нежно, обнял жену и увёл её в палатку.
Проснулся Иван Андреевич слишком рано. Рассвет ещё и не думал начинаться. Было тихо, темно и прохладно. В роще пела ночная птица и под порывами ветра шелестела степная трава. Маляренко осторожно освободился из объятий сонной жены, натянул трусы и потихоньку выполз из палатки. Немного поползав, он нашёл тот самый колышек, и, слегка помучившись, выдернул его из земли.
– Ни хрена здесь не будет.
И Иван, не глядя, зашвырнул деревяшку далеко в темноту.
Глава 4.
В которой Иван в который уже раз берёт власть в свои руки и остро жалеет, что не умеет хорошо плавать.
Известие о том, что отшельники намерены вернуться назад, вызвало у Звонарёва нескрываемый вздох облегчения. Как жить дальше в таком урезанном виде – он и представления не имел. Иван, приведший через неделю отлупцованную-таки Светлану, имел долгий и обстоятельный разговор с Сергеем и Юрием. Решив не повторять прошлых ошибок, Маляренко не советовался, а сразу поставил мужиков в известность относительно своих планов. Узнав о новом "Председателе Сельсовета", Звонарёв, втайне ликуя, лишь кивнул, а Юра заулыбался и полез обниматься.
– Начинаем с чистого листа, Иван Андреевич? – Прораб поднялся и протянул руку. – Дальше уж нам делить то нечего.
– Я тебе щаз такооое раскааажу… – Иван с удовольствием пожал крепкую ладонь Звонарёва. Юрка гикнув от избытка чувств, накрыл их рукопожатие своими ладонями.
– Ещё Вовку бы сейчас сюда!
Ваня закашлялся.
– Кстати, о Вовке…
Историю про ещё одного покойника мужики выслушали довольно спокойно – ну убил и убил. Значит, было за что. Женщины, активно греющие уши по соседству, встревожено зашушукались и убежали пытать Светку насчёт морального климата у отшельников. Маляренко довольно ухмыльнулся.
– Мужчины, пойдёмте-ка, прогуляемся. Рассказать вам кое-что хочу.
Рассказ о нежданном богатстве произвёл эффект разорвавшейся бомбы. По началу с сомнениями выслушивающие историю о снах, Сергей и Юра дружно обалдели, когда Иван добрался до находки памятника. Историю о раскопках мужчины слушали уже на ходу, возбуждённо бегая вокруг упивавшегося славой Ивана. Перечень находок и демонстрация пары велосипедов, заныканных на окраине рощи, окончательно их добила. Упавший на пятую точку Звонарёв, одной рукой держась за сердце, а второй утирая пот со лба, только и выдавил.
– Ну тихушник. Чего ж ты молчал?
Юра в это время уже с упоением крутил педали.
– За ради такого навару и весь бензин спалить не жалко. – Серый вытряхнул из канистры последние капли бензина в самопальную воронку. – Ну вот. Двадцать литров. На десяток рейсов хватит, а там видно будет.
– Ты, Сергей Геннадьевич, вот о чём не забудь, – Ивана озарило. – Я так думаю, что та глина, которую мы вынули – не просто так глина. Я вот что-то больше такой чистой и жирной глины здесь не видел. Да и каменных блоков там… много. Думаю – это тоже "посылка".
Мужики призадумались.
– Так может мы туда? – Звонарёв прикусил губу и с тоской обвёл взглядом обжитое место. Бросать его и начинать всё по-новой не хотелось.
Маляренко сел за руль.
– Там всё хорошо. И лесу много и раскопки рядом. И воды побольше. Но вот до моря далековато. А рыба у нас… сам знаешь.
Рыба и моллюски, несмотря на все охотничьи усилия, всё равно составляли большую часть рациона. Сайгаки то появлялись, то исчезали, а рыба была всегда.
Из дальнего лагеря вывезли всё. За две недели "буханка", превращённая усилиями Юры и ножовки по металлу в грузовик, перетащила в посёлок не только все ящики и бочонки, которые запасливый Звонарёв по хомячьи спрятал в доме, но и штабель бруса и досок и даже пару кубов действительно чистой глины. Здорово выручила тележка. При всей своей внешней хрупкости, она оказалась чудовищно прочной. Сколько ни грузил её Иван, она только ниже усаживалась на амортизаторах и крепче впивалась в землю шипами.
