Элоиза Джеймс - Герцогиня-дурнушка
– Всем, кроме Мейдрона и охранников, которые сторожат дом.
– Ты с ума сошел?! Кто будет подавать нам еду? Кто будет… – Тео в панике стала озираться.
Джеймс весело улыбнулся ей и сообщил:
– По распоряжению Мейдрона прислуга разъехалась в разных каретах, чтобы сбить с толку распространителей сплетен.
– Как же мы сможем одеться завтра утром для приема визитов? Ты ведь не думаешь, что я спущусь в гостиную неодетая?
– С визитами к нам могут явиться только те, кто жаждет взглянуть на мою татуировку. Я не принимаю посетителей, и ты тоже не будешь. По правде говоря, я приказал Мейдрону убрать с двери молоток. Я не теряю надежды, что орда продажных писак, сопоставив отъезд прислуги в разных каретах и отсутствие дверного молотка, придет к заключению, что нам удалось улизнуть и уехать в поместье.
Тео совсем забыла о том, что свет непременно возжаждет взглянуть на герцога-пирата. Как ни странно, но в ее глазах Джеймс-пират все больше и больше походил на прежнего Джеймса.
– Что ж, наверное, даже лучше, что мы остались здесь, – неохотно признала она. На следующий день ей без прислуги предстояло суровое испытание – но это лучше, чем разыгрывать хозяйку перед толпой любопытных. – Ты прав, – сказала Тео, отдавая мужу должное. – Здесь была бы ужасная давка, если бы нам начали наносить визиты.
– Конечно. – Джеймс привалился к стене, чего не сделал бы ни один джентльмен, и, судя по всему, его забавляла сложившаяся ситуация.
– Прошу меня извинить, – сменила Тео тему разговора, – но я хотела бы остаться одна, чтобы принять ванну.
– Поскольку мы практически одни во всем доме, – ответил он, – я хотел бы упомянуть про одну ошибку, которую ты допускаешь. Ты полагаешь, что я все тот же юнец, с которым ты занималась любовью семь лет назад, – юнец с теми же потребностями и желаниями.
Тео начала возражать, но муж вскинул руку, останавливая ее.
– Тогда, в 1809-м, мы занимались любовью, потому что были влюблены.
Тео молча кивнула. Пар от горячей воды увлажнил ее волосы, и влажные пряди падали ей на глаза. Вспомнив, как Джеймсу нравились ее локоны, она поспешно откинула их со лба.
– За это время ты очень изменилась, – заметил Джеймс.
– Да, разумеется. – Тео старалась отогнать внезапно всплывшую в памяти картину: она, обнаженная, нависает над Джеймсом словно уличная девка… Ох, должно быть, она тогда совсем утратила разум.
– И я безуспешно пытаюсь тебе объяснить, что ты не принимаешь во внимание кое-что важное… Ведь я тоже изменился. Уверяю тебя, это так. Я давно уже не тот молоденький…
– Тебе еще нет тридцати, – перебила Тео.
– Верно. Но с годами все же приходит умение владеть собой. – Джеймс самодовольно улыбнулся, но Тео решила, что было бы невежливо говорить ему об этом. – Я сегодня несколько раз приходил в ярость, но ни разу не потерял самообладания.
– Я заметила, – кивнула Тео. – Значительное достижение, учитывая твои родственные связи.
– У всего хорошего есть свои темные стороны, – со вздохом пробормотал Джеймс. Если бы Тео не знала его достаточно хорошо, то могла бы подумать, что он сентиментален. Однако у него в характере не было ни капли сентиментальности.
У Тео затекли ноги от долгого сидения на низенькой скамейке, и она встала. Амелия часто сидела здесь за шитьем, ожидая, когда хозяйка закончит принимать ванну. Скамейка стала бы намного удобнее с мягким сиденьем. Тео взяла это на заметку.
– Нам придется жить практически как дикарям следующие несколько дней, – сказала она, меняя тему. – Но новый опыт всегда заслуживает внимания.
Джеймс коротко рассмеялся. Прежде чем Тео успела остановить его, он пересек комнату, подхватил ее на руки и прижал к груди.
– Ты должен прекратить это! – воскликнула она. Но Джеймс уже распахнул ногой дверь в ее спальню.
Было очень непривычно находиться на руках у мужа. Она прежде не замечала, что его плечи и руки теперь перевиты крепкими мускулами. Или замечала?…
– Дейзи, дорогая, ты и впрямь думаешь, что мы будем жить как дикари? У них ведь не бывает таких великолепных спален, как у тебя. Не говоря уже об остальном доме…
Да, конечно, ее комната была роскошно обставлена. Особую элегантность придавали ей занавеси из венецианского шелка.
– Но у нас нет слуг, – возразила Тео. – Жить без слуг ужасно неудобно. Не окажешь ли мне любезность… Опусти меня на пол, пожалуйста.
– Нет еще, – ответил Джеймс. – Мне нравится тебя держать. – И тут он сделал нечто странное: опустил голову и поцеловал ее в нос.
Поцелуй был нежнейший, как прикосновение крыльев бабочки, и такой же мимолетный. Но все же он вызвал дрожь во всем ее теле, и Тео вдруг увидела их обоих – элегантного молодого мужа, каким Джеймс был семь лет назад, и нынешнего гиганта-пирата. Причем было ясно: в любой момент у него наверняка появится это голодное выражение в глазах.
Тео начала вырываться.
– Отпусти меня! – закричала она.
И он отпустил.
– Так вот что я пытаюсь тебе сказать… – выпалил он, прежде чем Тео успела заговорить. – Я уже не так молод, как тогда, Дейзи. И у меня больше не возникает… странных и неудержимых желаний. Но я хочу заниматься любовью с моей женой. Хочу иметь детей. Кстати, хочешь узнать точно, сколько всего женщин было у Джека Ястреба?
– Нет, – буркнула Тео.
– Три, – сказал он. – Только три. И много месяцев, целых восемь, отделяло один день свидания от другого, когда я встречался с какой-либо из моих любовниц. Вот кем они были: не возлюбленными, а любовницами. В прошлом же году я не спал ни с одной, – продолжал он в задумчивости. – Мы с Гриффином отправились в Китай, а затем, уже на пути в Индию, нас атаковали. У меня ушли долгие месяцы на то, чтобы оправиться после ранения в горло.
Тео взглянула на его шрам и содрогнулась.
– Ты слышала, что я сказал, Дейзи?
– Ты не такой распутник, как описывал сыщик с Боу-стрит, – заметила она.
– Вместе с умением сдерживать ярость приходит умение контролировать желание. Нельзя добиться одного без другого.
– Почему?
Он пожал плечами:
– Могу сказать только следующее: не имею особой склонности к пылкой страсти. И я определенно не хочу заниматься любовью в гостиной… или вообще где-нибудь, кроме спальни, – и чтобы при полном уединении, под пологом уютной кровати.
– А я вовсе не желаю заниматься любовью. – Тео взглянула на мужа украдкой, чтобы понять, правду ли он говорил.
– Как я уже сказал, я хочу иметь детей. И хочу, чтобы ты была рядом, Дейзи. Я полностью контролирую свои аппетиты. И поверь, я больше никогда не изменю тебе. У меня никогда не будет любовницы.
Тео почувствовала, что искра надежды затеплилась в ее душе. Ах, как было бы приятно снова вернуть Джеймса, если бы только не приходилось беспокоиться об этих постельных делах.
Но она не вполне ему доверяла и откровенно сказала об этом.
Джеймс со вздохом пожал плечами, а Тео подумала, прикусив губу: «Может, я ошиблась? Может, он на самом деле предпочитает пышные формы этих своих любовниц? И если так… Тогда со мной будет держать себя в руках, потому что привык к другим женщинам».
– Я могу доказать, – заявил Джеймс.
– Можешь?
Он тут же кивнул:
– Принимай ванну, а я буду исполнять роль твоей служанки. Тогда убедишься…
– Нет-нет!
– Почему? Ты ведь знаешь, что я никогда не стал бы принуждать тебя к чему-либо. Ты должна это знать. – Он встретился с ней взглядом. – Может, я и женился на тебе под фальшивым предлогом, но я никогда не говорил тебе того, чего не думал. Когда мы занимались любовью, я говорил тебе все, что было у меня на сердце.
– Допускаю, что это правда.
– Я даже пел для тебя!
Тео рассмеялась. Ужас, прозвучавший в его голосе, напоминал прежнего Джеймса. Что ж, если он и впрямь не собирался разжигать все эти эротические глупости, тогда она совсем не против остаться его женой. И даже сможет смириться с татуировкой и всем остальным…
– Ты снова отрастишь волосы?
– Если хочешь. – Он нахмурился. – Но никакого пения! Я больше не могу петь.
– Я слышу это. – Ей стало грустно, но Джеймс улыбался. Так что она была единственной, кого это печалило.
– Я хочу детей от тебя, – повторил он, и она увидела искренность в его глазах. – Хотя ты стала жесткой, как изгородь из кольев, ты все еще мой ближайший друг, и я восхищаюсь тобой, Дейзи. И кто знает, может быть, ты со временем научишься расслабляться…
– Нет, ни за что! Ты это поймешь, если поживешь со мной некоторое время. В моей жизни все упорядочено и все продумано, так что мне не приходится что-либо в ней менять.
Джеймс молча пожал плечами, а Тео тихо сказала:
– Хорошо. Верю тебе на слово.
Он улыбнулся и сбросил сюртук.
– Джеймс, что ты делаешь?!
– Раздеваюсь. Ты увидишь, говорю я правду или нет. – Ответ был вполне разумный, и в то же время это было чистейшим безумием.
– Но ты не можешь… вот так просто снять с себя одежду… О господи! Еще один шрам?! – Тео подступила к мужу. Этот шрам начинался у правого плеча и пересекал живот, резко выделяясь белым натянутым жгутом на загорелой коже цвета темного меда.
