Товарищ "Чума" 5 (СИ) - "lanpirot"
— Надо же, не думал, что этот задохлик тебе так дорог, Краут, — покачав головой, произнёс Бомбадил, выслушав эту сопливую тираду Волли Хорста. — Ты прямо вырос в моих глазах… Но это не играет никакой роли… Освободить нас ты не можешь, так?
— Так… — угрюмо подтвердил эсэсовец. — Отпусти его…
— Ты ведь понимаешь, бош, — невозмутимо ответил Том, — что я тоже не могу этого сделать. Не в моих правилах отпускать живыми своих врагов. Но даже так — это будет неравноценный обмен… Скольких ты собственноручно замучил до смерти в этих казематах, Волли? Десяток? Сотню? Сдаётся мне, что куда больше… — Том хищно ощерился и одним неуловимым движением «свернул» мне шею.
— Нет! — заорал Хорст, подскакивая со стула. От его былой невозмутимости не осталось и малейшего следа. — Матти!
— Так будет и с тобой, и с твоими подельниками, бош! — Бомбадил поднял за шкирку моё обвисшее тело (а я тем временем старательно изображал труп) и отбросил меня в сторону, выводя за пределы видимости эсэсовца. — Я приду за вами! За всеми! — Бешено вращая глазами проревел Том. От его могучего голоса у меня даже внутренности завибрировали. — Такие твари, как ты, не имеют права на жизнь… Всё, не хочу больше видеть твою ненавистную рожу!
— Сдохни, ублюдок! — заорал Хорст, поднимая руку с зажатым в ней пистолетом.
Бах! Бах! Бах! — Хлестко прозвучали выстрелы в замкнутом помещении. Промазать с такого расстояния, да еще и по такой внушительной фигуре в два метра ростом, Хорст попросту не мог, хоть и управлялся он с пистолетом довольно неумело.
Но пули, соприкасаясь с долговязым телом рыжего ведьмака, только вспыхивали маленькими огоньками, не причиняя ему никакого существенного вреда. Разве что заставляли его слегка покачиваться, гася инерцию разогнавшихся до больших скоростей кусочков свинца. А мне в магическом зрении было прекрасно видно, как при каждом ударе вокруг его фигуры проявлялась защитная магическая «пленка» с сиреневым оттенком — так называемая «броня».
Я бы тоже был не прочь навесить на себя подобную энергетическую защиту, но в моей веде не нашлось подобного заклинания. Так что буду уповать на универсальную целительскую печать, которую мы разработали совместно с Глашей. Испытания этой новейшей и еще не известной в магическом мире формулы показали, что убить меня сейчас весьма непросто, если не сказать больше — практически невозможно. Только если запихать в расплавленный метал, как железного Арни в роли Терминатора Т-800, чтобы от меня и золы не осталось. А то вдруг и из неё восстановиться смогу? Но, это уже шутка. От таких испытаний лучше держаться подальше!
И еще я понял одну вещь, что печати, активированные заранее, в зачарованной палате лечебницы спокойно продолжают работать. Так что блокировка дара накладывает запрет только на создание новых заклятий. Колдун не может воспользоваться силой из резерва, но всё, что он намагичил заранее — вполне себе функционирует. Вот только как этим «внутрь» воспользоваться, чтобы вырваться из этого замкнутого печатями пространства?
Ведь я сейчас даже подаренной Королевой Маб портал не могу активировать — его ведь надо силой напитать. А никто из нас этого провернуть не сможет. Вот такая неприятная ситуация. Мы обменялись быстрыми взглядами с рыжим ведьмаком, и я, словно бы услышал его мысли, подобные моим, переполнявшие его голову. Черт побери, неужели я их могу слышать? И это не очередной глюк?
Я неожиданно разволновался, и все ощущения от прикосновения к чужому разуму мгновенно исчезли. Ладно, с этой новой возможностью я буду позже разбираться. Так сказать, в спокойной обстановке. Пока же нужно было срочно что-то придумывать, как нам отсюда выбираться. Но дельных мыслей — хоть шаром кати. Нужно было использовать в свою пользу тот факт, что магия, направленная вовнутрь себя, продолжала работать без всяких сбоев. Вот только как это использовать?
Бах! Бах! Бах! — Волли Хорст продолжал в исступлении всаживать пулю за пулей в фигуру Бомбадила до тех пор, пока магазин его пистолета не опустел.
Но даже после этого он продолжал давить на спусковой крючок побелевшим от напряжения пальцем, не замечая, что выстрелов больше не слышно. Похоже, зациклился нацистский утырок. Словил натуральный сдвиг «по фазе». Но таких уродов мне совершенно не жаль.
Нацистов, подобных профессору Хорсту, надо зачищать со всем нашим прилежанием. Выжигать огнём, чтобы от них даже духу на земле не осталось! Иначе, если не уничтожить её полностью, эта зараза вновь расползётся и заразит всё вокруг. Там, в будущем, я уже был свидетелем подобного рецидива старой болезни, и не хочу, чтобы это повторилось опять. Но до Хорста я, к сожалению, сейчас дотянуться не могу — самим бы уйти…
— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — хрипел эсэсовец, брызгая слюной и безостановочно нажимая на курок пистолета.
Наконец, осознав бесполезность своих попыток причинить хоть какой-нибудь вред своему противнику, Хорст бессильно уронил руку с «Вальтером», а сам плюхнулся задницей на стул. Закрыв свободной рукой глаза, он неподвижно завис, лишь мелко-мелко вздрагивая плечами. Поначалу я подумал, что его прошибло на слезу. А что? Такое часто бывает с отчаявшимися людьми, со дня на день пребывающими под чудовищным прессом проблем. И нацисты-эсэсовцы в этом плане тоже не исключение. Психика — штука тонкая…
Однако, повнимательнее «приглядевшись» к его ауре, которая была мне отлично видна в магическом зрении даже через стену, я понял — он не плачет. Даже наоборот — он смеется. Похоже, что словил утырок приступ нервного истерического смеха, и остановиться никак не может. Не только я с брезгливым интересом следил за его действиями, но и Бомбадил, и узники этой чёртовой лечебницы, которых нам, несмотря на все старания, так и не удалось освободить.
Хорст бросил на пол пистолет, отнял руку от лица и, поднявшись на ноги, обратил свой взор «к небесам». Раскинув руки в стороны, он заорал «на разрыв аорты», словно действительно сошёл с ума:
— Ну почему ты так со мной⁈ Скажи, в чем я провинился, что ты так меня не любишь? Раз за разом ты макаешь меня в дерьмо… Это проверка на прочность⁈ Или…
— У-у-у! — протянул рыжий ведьмак, сложив губы трубочкой. — Как всё запущено… — Он даже поковырялся в ухе пальцем, мотнув головой — орал Хорст действительно так, что в ушах звенело. — Как бы ему рот закрыть?
— Братишка, ты здесь? — мысленно окликнул я злыдня, продолжающего мутить воду в главном корпусе института. Пока ему успешно удавалось это провернуть — ни один фриц к нам не прорвался. Да и жертв особых не было — поскольку слабенькая струйка силы, продолжающая вливаться в мой резерв, пока не росла.
— С-сдесс-с Лих-хорук, п-пратиш-шка Ш-шума, — мгновенно отозвалась одноглазая нечисть. — Ш-што с-сделать надо?
— Да достал уже своими криками вот этот деятель? — Я послал по нашей магической связи «картинку» беснующегося Хорста в комнате охраны. — Чтобы, сука, он об стену убился! — в сердцах бросил я. — Только нежно, а то у меня сил постепенно прибывает… Как бы не было беды!
— Лих-хорук п-понял, Лих-хорук с-сделает, — отозвался злыдень, — неш-шно-неш-шно…
И в тот же момент профессор Хорст сорвался со своего места и реально вхреначился башкой прямо в кирпичную стену. Твою медь! Лихорук принял мои фигуральные обороты речи за чистую монету — и выполнил это задание в точности. Разве что Хорст себе башку не до смерти раскроил, а «неш-шно-неш-шно», как и пообещал мне злыдень.
Я заглянул в дверной проем, стараясь не пересекать границу запирающих проход печатей. Как-то не хотелось получить разряд молнии — не смертельно, но я не забыл, как чувствовал себя Том, после электрической экзекуции, устроенной вражеским колдуном.
Кстати, если уж Хорст поднял панику, когда расставленные заклинания сработали при попытке их пересечения, то и чертов Вилигут тоже должен был получить сигнал тревоги. А это значило, что он может появиться здесь в любое время, да хоть прямо сейчас.
А справиться с ним, не имея возможности сплести даже самую простенькую печать, будет невозможно! И он нас всех размажет… И надеяться можно в этом случае только на помощь злыдня. Но силы будут явно несопоставимы, если вспомнить лесное нападение Вилигута на нас с лешим. Боюсь, что при всей своей нынешней силе, до уровня лесного владыки моему одноглазому братишке еще качаться и качаться.
