Этот большой мир. Тайна пятой планеты (СИ) - Батыршин Борис Борисович
В наушниках зашипело.
— Ну, вы, блин, даёте… — голос Власьева был обалделым. — Что дальше делать, а? Мой «ика» не движется, «омар» тоже завис на одном месте…
Я откашлялся — в горле першило.
— А ничего, мы уже всё сделали. Отстучи Стивену морзянкой — пусть забирает этих лишенцев и валит вместе со вторым «ика» к «Фубуки». Хватит с них на сегодня баталий… да и с нас тоже.
— Ясно, сделаю. — Гена отключился. Через несколько секунд одна из ярких точек сдвинулась и быстро понеслась к «обручу» это Стивен спешил подобрать незадачливых японских коллег. Я мысленно пожелал ему удачи и утопил пальцем клавишу ИК-связи.
— Отличный выстрел, стажёр! Можешь гордиться, — первая в истории победа в космическом бою, место в истории тебе обеспечено!
Серёжка не ответил, переваривал произошедшее. Я поискал взглядом Юрку-Кащея.
— Чего застыл? Давай-ка отколупнём эту хрень, — я похлопал по боку приборного контейнера, украшенного замысловатым иероглифом, — и назад, пока япошки ещё какую-нибудь гадость не придумали…
V
Миру тошнило от отвращения — никогда в жизни она не была такой грязной и вонючей. Верее сказать, тошнило бы, останься в желудке хоть крошка хлеба, хоть капля воды. Остаток они допили ещё вчера — хватило по половине глотка каждой из трёх. Соня то и дело теряла сознание, лепетала что-то воспалившимися, сухими губами — у виолончелистки был жар, она мотала головой, и приходилось следить, чтобы не ударилась о битые кирпичи, которыми был завален подвал, где укрывались девушки. Мира держалась только на отвращении к себе самой — ей невыносима была мысль, что когда их выкопают, её тело увидят в таком вот ужасном состоянии. Если выкопают, конечно…
Влада же долгими часами сидела, сжавшись в комочек, в дальнем углу и не реагировала на попытки заговорить с ней — впрочем, Мира давно уже оставила их, не в состоянии выговорить хоть слово мучительно сухим, запёкшимся ртом.
Здание, двухэтажный административный корпус, в подвале которого девушки укрылись сразу после катастрофы, непрерывно потрясывало — то несильно, то так, что стены ходили ходуном, а с потолка сыпалось цементное крошево. Во время особенно сильного толчка по бетонным стенам зазмеились трещины, и Мира поняла, что следующие судороги земли могут похоронить их тут заживо… если, конечно раньше их не прикончат жажда и отравленная атмосфера.
Что же теперь — выбираться наружу? Но там метель из обжигающего пепла, валящиеся с неба камни, убийственно- горячие вулканические газы, расползающиеся от пролома в земле, из которого тёмно-огненным столбом бьёт в проклятый «обруч» раскалённая магма. Мира разглядела эту апокалиптическую картину, когда они побросали бесполезные автоматы и, волоча за собой парня-ЭВРовца, которому свалившийся с неба кусок бетона раскроил голову, ползли вдоль стены дома. Вокруг метались люди, что-то горело, земля содрогалась, словно её корёжило в чудовищном эпилептическом припадке. На стоянке пылали выстроившиеся в ряд автобусы те самые, на которых они прибыли сюда. Рядом зияла воронкой большая клумба, по краям её были разбросаны изуродованные тела — сюда, поняла Мира, упала вулканическая бомба…
Это было настоящие чудо, что девушки сумели-таки отыскать в этом хаосе укрытие — подвал в крыле наполовину обрушившегося от подземных толчков административного корпуса. Здание рухнуло на их глазах, открыв взорам часть холла и лестничную площадку — и под нижним пролётом Влада разглядела уходящую вниз узкий проём. Туда они и кинулись и глазам своим не поверили, увидав незапертую стальную дверь в конце очень крутой лестницы, ведущей вниз.
Раненый умер спустя пять часов. Девушки ничем не могли ему помочь, только промыли рану (на это ушла почти вся вода из нашедшейся в сумке Влады пластиковой бутылки) и перевязали тое-как страшную рану на затылке. Тело и сейчас лежало в углу, и от него по подвалу уже начал распространяться отвратительно-сладковатый аромат разложения.
Не только трупный запах гнал измученных девушек наружу. Мира осознавала (насколько она ещё сохранила способность что-то осознавать) что это лишь вопрос времени — и недолгого! — когда очередной подземный толчок похоронит всех троих заживо — если жажда не прикончит их раньше. Она подползла к железной двери, поднялась и потянула за ручку. Дверь подалась только после четвёртого рывка (секунды мертвящего ужаса, за которые скрипачка ясно представила себе лестничный пролёт заваленный рухнувшими сверху бетонными глыбами) но всё же открылась с ужасающим скрежетом. В открывшийся проём ворвались облако пепла, сразу стало нечем дышать. Они с Владой перетащили Соню через порог — вверху, в прямоугольном проёме, выводящем в холл, было сумрачно, и Мира поймала себя на мысли, что не знает, какое там время суток. Часы показывали половину четвёртого, но это запросто мог быть и день, а сумрак — это следствие затянувшего всё вокруг вулканического пепла.
— Пойдёмте, что ли? — прохрипела Влада, и они, подхватив под мышки болтающуюся безвольной куклой виолончелистку, принялись карабкаться по высоким ступеням вверх… в неизвестность.
Уцелевших машин ни на площади перед административным корпусом, ни на парковках не нашлось сгорели, были побиты падающими с неба камнями, превратились в высоченные сугробы вулканического пепла. Однако, сбоку от здания обнаружился широкий навес, под которым стояло несколько машин, избежавших общей участи, и в одну из них, крошечный микроавтобус (на таких по территории комплекса разъезжали сотрудники вспомогательных служб и экскурсанты) девушки и втиснулась, Влада уселась за руль, правый, как и на всех здешних авто; Мира устроила Соню, села рядом и микроавтобус, объезжая брошенные, разбитые, сгоревшие машины, выехал из-под навеса и направился к воротам. Пеплопад немного поутих, хотя по-прежнему застилал всё вокруг, и даже фары дальнего света, которые Влада включила в попытках разглядеть хоть что-то, мало исправляли ситуацию. Но всё же они были не вполне бесполезны — лучи выхватили из сплошной серой пелены автомат, торгующий напитками водой. Влада затормозила и, вскрыв автомат нашедшейся под сиденьем монтировкой, вернулась с охапкой бутылок. Мира тут же завладела одной и поднесла горлышко к губам подруги. Нескольких глотков хватило, чтобы Соня пришла в себя, а микроавтобус уже выскочил из распахнутых настежь ворот и бодро катился по серпантину вниз, прочь от комплекса. Мира оглянулась — сквозь пепельно-серое марево просвечивал огненный столб магмы, озаряющий всё вокруг зловеще- багровым светом.
Через несколько километров серпантин круто повернул. Пеплопад почти прекратился — почти отвесный скальный обрыв защищал их, но впереди возникла новая напасть. Лес на склоне, по которому петляла дорога, был охвачен огнём — видимо, его зажгли вулканические бомбы. Влада затормозила и совсем было собралась остановиться — но тут справа открылось узкое ущелье, куда убегала от шоссе узкая грунтовка. Туда они и свернули; колея петляла вдоль берега горного ручейка, зажатого между отвесными скальными стенами. Пепла здесь не было, и даже воздух, казалось, очистился от смрадных вулканических газов.
Проехав около километра, они обогнули завал из деревьев и остановились на укрытой со всех сторон площадке. Тропа отсюда круто спускалась к речке, и Мира, а вслед за ней и спутницы, с наслаждением смыли с себя грязь, страх и жуть этих дней. Вода была холоднющая (речка сбегала с лежащего на перевале, ледника) — но девушек это не остановило — наскоро ополоснувшись, они прополоскали одежду и развешали её на кустах сушиться. Влада отыскала в бардачке начатую пачку фруктового печенья и два вездесущих шоколадных батончика «Марс» — не слишком обильная трапеза для троих, но всё же лучше, чем ничего. Кроме минералки, Влада прихватила из раскуроченного автомата несколько бутылочек американского лимонада «Кока Кола» — в тёмно-коричневой жидкости было много сахара, и он, как и тонизирующие вещества, был сейчас не лишним для измученных двухдневной голодовкой девушек.
