Николай I Освободитель // Книга 9 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"

По моему сигналу стоящие вдоль стен рядовые бойцы в таких же синих мундирах резко засуетились. На большой стол, находящийся в центре лаборатории водрузили исходящий испариной ящик, а на него что-то типа плоского аквариума. На дно аквариума положили черный резиновый коврик, ну а сверху насыпали горку какого-то невзрачно выглядящего песочка. После чего аквариум закрыли крышкой, к которой изнутри были прикреплены какие-то куски материи.

— Прошу прощения, ваше императорское величество… — Очевидно выглядели все эти манипуляции достаточно странно.

— Все пояснения потом, — оборвал я молодого физика. — Сначала нужно увидеть это своими глазами. Выключите свет.

Поскольку лаборатория никаких окон или источников естественного освещения не имела, в момент выключения горящей под потолком лампочки в помещении наступила полная непроглядная тьма.

— Включайте, — для разнообразия дал команду Елагин. Он этот эксперимент уже видел и был в курсе происходящего.

Один из бойцов клацнул тумблером и аквариум подсветился мягким приглушенным светом, в лучах которого были четко видны опускающиеся сверху вниз мелкие капельки этилового спирта. Эту воздушно-спиртовую взвесь то и дело протыкало что-то невидимые глазом, оставляя только отчетливые треки от собственного движения. Любой более-менее образованный человек из будущего догадался бы, что перед ним следы от свободно летящих нейтронов, высвободившиеся вследствие распада некого радиоактивного вещества. В данном случае — соли урана.

Излучение было настолько интенсивным, что горка песка больше напоминала ощетинившегося во все стороны ежа, у которого не так-то просто разобрать отдельную «иголку». Я невольно сделал полшага назад. Понятно, что излучение от необогащённого природного урана слишком слабое, чтобы навредить человеку. Ну разве что ты есть эту соль будешь вместо поваренной на завтрак, обед и ужин. Но тем не менее ощущения где-то глубоко внутри все равно были не слишком приятные. Тревожные.

— Что это, ваше императорское величество? — Руководитель группы, самый старший из присутствующих тут молодых ученых оторвался от «аквариума» и повернулся ко мне. В мягком свете лампы, приглушенной дополнительно синим фильтром, его лицо выглядело совсем нечеловеческим.

— Некое излучение. Вернее, истечение отдельных, как вы можете сами видеть, частиц. Если вы о всей установке, то внизу сухой лед — охлажденный до твердого состояния углерод, если вам будет угодно. Плюс спиртовые пары, которые в таких условиях превращаются в туман. Ну а в центре — природный минерал, фосфат урана со сложной химической формулой, которую я, к сожалению, вам по памяти не воспроизведу.

Как оказалось, уран — вернее, как потом выяснилось, это был его оксид, — открыли еще в прошлом веке. Сухой лед уже тоже был известен химикам, и хоть массово не производился — просто не нашли ему еще применение — в лабораториях его вполне можно было найти. Собрать все это в кучу, добавить спирт и выставленный специальным образом свет — с ним, кстати было больше всего возни — и вот тебе камера… А я так и не смог вспомнить, чьим именем была названа эта штука, с помощью которой можно наблюдать пролет частиц. Какие это были частицы — альфа, бета или гамма — я естественно тоже представлял себе весьма и весьма слабо, к сожалению, познания в ядерной физике у меня и в прошлой жизни были на весьма общем уровне, а уж сейчас, спустя полсотни лет и вовсе все подробности стерлись из доступной памяти. Впрочем, и так не плохо получилось.

— Кто его обнаружил? — Ученые буквально прилипли лицами к стеклу, пожирая глазами происходящее там действо. Ради справедливости, когда я сам первый раз увидел вылет радиоактивных частиц, вел себя почти так же. Завораживающее зрелище.

— Не имеет значения. Данный эффект был обнаружен совершенно случайно во время экспериментов с сухим льдом и сразу был засекречен, — не моргнув сорвал я. — Собственно никаких исследований пока не проводилось, и даже вот эта вся установка еще не имеет названия. Мы ее конденсационной камерой между собой называем, но скажем «камера Савельва» будет звучать ничуть не хуже.

Молодой тридцатилетний ученый — все команда специально была набрана из, фактически, вчерашних студентов, так сказать, на перспективу — от моих слов дернулся и попытался было возразить.

— Я не…

— Не нужно ничего говорить, — я покачал головой, хотя в темноте лаборатории вряд ли это движение кто-то заметил. — Ваша задача — понять, что это за явление, и как оно соотносится с нашими знаниями об окружающем мире. И да… Будьте осторожны, используйте защитную одежду и старайтесь не прикасаться голыми руками к материалам, которые выбрасывают вот так частицы. Это может быть опасно.

В этом мире ядерная физика, как научное направление, появилась на полсотни лет раньше, чем в моем. Понятно, полвека отыграть, просто запустив исследования раньше у нас никак бы не вышло — вся сопутствующая наука не доросла до соответствующих кондиций, но лет двадцать, а то и тридцать… Вполне.

Ну и о религиозных делах, наверное, стоит упомянуть. Поскольку на территории Российского государства после окончания недавней — хотя какой недавней, десять лет прошло, не шутка, как ни крути — большой войны оказалось теперь две патриарших кафедры, между ними практически сразу началась внутренняя конкуренция за «вассальные территории». При этом Московский патриархат был вроде как на коне и в зените своего могущества, а Константинопольский — наоборот пребывал последние полтысячелетия в упадке, но при этом имел куда более солидный, как сказали бы в будущем, «бэкграунд». Исторический авторитет, короче говоря.

До Царьградской войны вся территория бывшей Османской империи относилась к Константинопольскому патриарху. При том, что главными там фактически были греки, а большая часть прихожан являлись славянами — в основном болгарами и сербами — на этой почве уже к 1830-м годам начал проявляться вполне отчетливый конфликт. Болгарские православные желали получить от Константинополя некую автономию, назначать собственных священников и епископов и конечно же перевести службы в храмах с греческого на более близкий им церковнославянский. Особенно это иронично в том разрезе, что прямо сейчас у нас внутри церкви шла борьба более молодого поколения за перевод церковных служб с церковнославянского на русский.

Поэтому нет ничего удивительного, что уже в середине 1842 года в Софии собрался внутриболгарский поместный собор и постановил перейти под руку Московского патриарха, еще спустя полгода подобный трюк провернули сербские церковники.

Все это вылилось в серьезнейший внутрицерковный кризис, который за малым не привел вообще к упразднению Константинопольского патриархата. Не то чтобы мне реально было дело до этого, однако подобные действия могли привести к просто непредсказуемым последствиям. Типа новой Великой Схизмы, ну не было еще такого, чтобы кто-то «упразднил» христианского патриарха из числа «пентархии». Даже представить такое было сложно. Вполне могли появиться люди, которые бы посчитали, что такие действия вредят православию, мол вон даже при османах-магометанах Константинопольского патриарха не трогали — и то, что он там был на правах комнатной собачки при султанском дворе, это конечно совсем не важно — а тут пришла Российская империя и давай все ломать.

Не дай боже вылез бы где-то в другом месте — в Лондоне например или в Париже скорее, я бы совсем не удивился — новый «Константинопольский патриарх в изгнании». Начал бы призывать «верную заветам предков» паству бороться с новыми порядками, бороться с «засильем московитов» убивать священников и так далее. Ну тут как бы ничего нового, был бы повод.

Короче говоря, возникла насущная необходимость «порешать за сферы влияния» между двумя патриархами и то, что оба они были русскими, тут лишь немного облегчало задачу. Ну, потому что в Константинопольском патриархате даже после десанта из Москвы все равно абсолютно большинство составляли греки, на низовом уровне их было около 100%, и с этим фактором так или иначе нужно было считаться.