Василий Звягинцев - Дальше фронта
А солдаты Колосова (самого в прошлом штурмгвардейца), пройдя с ним и с Ляховым «от Москвы до Бреста», напротив, считали себя ветеранами, которым приличествует важность.
Мало ли, что штурмгвардия! Мы вас еще в деле не видели, а береты и нашивки на кого хочешь нацепить можно. И поглядывали на новичков с плохо скрываемой насмешкой и даже некоторым злорадством. Вот, братва, повидаетесь с покойничками и покойницами на узкой дорожке, тогда и узнаете, почем фунт колбасных обрезков!
Ляхов наметанным взглядом оценил обстановку и настроение вверенного ему личного состава.
– Так, орлы, – сообщил он вскочившим при его появлении солдатам, – служить до особого распоряжения будете вместе, и никакой чтобы кастовой розни. Поручик Колосов вам всем теперь командир. Вы, унтер-офицер…
– Младший унтер-офицер девятого отдельного батальона штурмгвардии Иван Кочубей, господин полковник!
– …будете у господина поручика помкомвзвода. Стать в общий строй. Господин поручик, познакомьтесь с личным составом, произведите боевой расчет, выдайте обед сухим пайком и винную порцию. Всем вольно.
Подумал, что слова его прозвучали слишком жестко. Интеллигент все-таки, привыкший относиться к подчиненным не только как к функциональным единицам. Нужно бы разрядить обстановку, достаточно для молодых парней напряженную.
Усмехнулся, прошел перед строем, заложив за спину руки.
– А вас, ребята, я научу, как не бояться и делать что надо. И когда придет наш последний час, розовый, кровавый туман застелет нам взоры, просто нужно припомнить всю жестокую, милую жизнь, всю родную, странную землю и, представ пред ликом Бога с простыми и мудрыми словами, ждать спокойно Его суда…
Неожиданно для Ляхова шаг вперед из строя сделал штурмгвардейский ефрейтор с нашивкой за ранение на правом клапане куртки.
– Извините, ваше высокоблагородие, но цитировать великого поэта следует точно. Вы позволите?
Ляхов обрадовался от всей души.
Плевал он на нарушение субординации, но увидеть в составе своего отряда знатока и ценителя поэзии – здорово.
– Фамилия?
Тон его был угрожающим. Другой полковник устроил бы сейчас разборку не только с ефрейтором, но и со всеми его командирами по восходящей.
– Ефрейтор Короткевич! Мой прадед служил вместе с Гумилевым в полку, а отец написал книгу о его творчестве. Не могу выносить искажения канонических текстов. Хотя и уважаю ваше знание…
– Молодец, ефрейтор! Только так и держись в последующей жизни. От меня как командира за честность и храбрость наградной червонец. Как от любителя поэзии, позволяю прочитать товарищам после ужина подлинный текст стихотворения «Мои читатели», а также все остальные на ваше усмотрение. Разойтись!
Глава шестнадцатая
Сидя в «Руссо-Балте», мчавшем его в Троице-Сергиевскую лавру, на встречу с Патриархом, князь думал, что есть в дне сегодняшнем некоторая историческая параллель. С отстоящим на шестьсот двадцать пять ровно, когда состоялась судьбоносная встреча тогдашних властителей Руси, духовного и светского.
Правда, параллель параллелью, а суть полностью инвертирована. Тогда Дмитрий Иванович Московский (еще не Донской) был полноправным Великим князем, Сергий же Радонежский – всего лишь игуменом одного из монастырей, теперь – наоборот. В прошлый раз монах вдохновлял и подталкивал Дмитрия, а сейчас власть светская собирается напомнить духовной одну из заповедей Христа: «Не мир я вам принес, но меч!» И подвигнуть ее на занятие активной жизненной позиции.
Вообще-то подготовительная работа велась давно, и достаточное количество «князей церкви» полностью разделяли позицию ближнего окружения Местоблюстителя. В случае необходимости Поместный Собор проголосует так, как надо, и на пост Патриарха имеются вполне подходящие кандидатуры, вроде митрополита Агафангела, например, но не хотелось, чтобы административный и церковный перевороты совпали по времени.
Исключительно с точки зрения легитимности. Лучше – симфония духовной и светской власти. Агафангел же, при всей его приемлемости и управляемости, гораздо лучше будет смотреться в роли Великого магистра ордена, как там его ни назовут по действующим канонам.
И в ближайшее время необходимо провести аналогичные консультации с Председателем Духовного управления российских мусульман, с Главным раввином и с этим, как его… Князь поморщился, не сумев с ходу вспомнить титулование предводителя всех буддистов. Ну не Далай-лама же? Тот, как известно, в Тибете дислоцируется. А наш – в Нижнеудинске.
К чьему-то сожалению, к чьему-то счастью, но история даже в самых своих коротких проявлениях, в квантах, если угодно, способна подкидывать вариации, в корне отметающие ее же долговременные разработки.
Это, конечно, справедливо только при условии, что история и судьба – одно и то же.
Но если история – только более-менее грамотная запись уже совершенных судьбой деяний, судьба же – неведомый нам субъект, реализующий давным-давно продуманную и собственным алгоритмом просчитанную программу реализации жестко сцепленных между собой событий, тогда предыдущий постулат не имеет смысла.
Как, впрочем, и противоположная посылка – будто история есть свободное взаимодействие миллионов случайностей и миллионов разнонаправленных воль.
На самом деле здесь все, как в физике. Если свет – одновременно и волна, и частица, то и история – то же самое. Как там философы выражаются – сущность является, явление существенно. Никто никогда не разберется, случайность – непознанная закономерность или закономерность становится таковой, когда произойдут все предусмотренные случайности.
А пока что Великий князь едет на автомобиле по лесной дороге, и нет при нем кортежа с охраной. Не принято было такое, потому что в Московии Олег Константинович чувствовал себя так же уверенно и спокойно, как любой частный человек на собственном дачном участке.
Имелся у него при себе девятизарядный пистолет в кожаной кобуре, и адъютант на заднем сиденье был вооружен примерно так же, но это – как шпаги и шашки у дворян двадцатого века, символ статуса, не более, совсем не то, что у «д’Артаньянов» тремястами лет раньше.
Олег Константинович последний раз использовал свой пистолет по прямому назначению двенадцать, кажется, лет назад, а с тех пор только в тире из него стрелял да на даче по пустым бутылкам и особо нахальным воронам.
Проехали уже больше полпути, в объезд миновали Софрино и приближались к Хотькову. Мелкий дождик, пробиваясь сквозь туман, шелестел по крыше машины успокоительно, не слишком заливая лобовое стекло, встречных автомобилей не попадалось уже давно, дорога была малопроезжая.
Князь курил, придерживая массивный руль одной рукой, думал о своем, в том числе и о той даме, что привлекла его высочайшее внимание. Однако, когда стоявшая на повороте кривоватая раскидистая сосна вдруг начала медленно, ни с того ни с сего, ложиться поперек булыжной дороги, Олег Константинович среагировал мгновенно.
Сказалась привычка, накрепко усвоенная с совсем уже далеких лет. Когда он верхами странствовал в приграничных дебрях Уссурийского края, полагаясь только на собственные чутье и глазомер, винтовку взведенную поперек передней луки, два маузера в седельных кобурах и аносовского булата шашку, пристроенную по-японски, без ножен, за правым плечом.
Попадались там чуть не на каждом шагу лихие людишки, и без умения ответить выстрелом на выстрел, а еще лучше – спустить курок хоть на секунду раньше врага, в тайгу не стоит и соваться.
Еще хороший прием для тех, кто умеет, – рубить с маху и с потягом, когда выскакивают из-за кустов и хватают лошадь под уздцы и всадника за стременные путлища. По рукам, по головам, как придется. Но то – русский фронтир, а здесь самое что ни на есть сердце державы, места, от века спокойные, да вдобавок вотчина, где каждый подданный знает владетеля в лицо и помыслить не смеет, чтобы на него руку поднять. В этих благословенных краях не только о политическом терроризме, а и об обыкновенных уголовных безобразиях давно не слышали. Воруют, конечно, убийства по пьяному делу, на почве личной неприязни или из ревности случаются, но и только.
Если законопослушные граждане чуть не поголовно вооружены, умеют и любят своим оружием пользоваться да вдобавок эффективно и благоразумно действуют полиция, жандармерия, прокуратура и суды, организованная преступность шансов не имеет. И смысла тоже.
А сейчас что же? Нашлись, получается, злоумышленники, затеявшие покушение на самого Местоблюстителя?
Что происходит именно покушение, Олег Константинович ни на секунду не усомнился. Вековые деревья в ухоженном лесу в безветренную погоду сами собой не падают, да еще так четко и аккуратно. В нужном месте и в рассчитанное время.
![Василий Звягинцев - Андреевское братство [= Право на смерть]](/uploads/posts/books/110177/110177.jpg)
