Старые недобрые времена 2 (СИ) - Панфилов Василий Сергеевич "Маленький Диванный Тигр"

Гарри, в одежде казавшийся худым, едва ли не тощим, оставшись в нательной рубахе, оказался скорее долговязым и вполне жилистым молодым мужчиной с широкими, наработанными запястьями, набитыми костистыми кулаками и уверенными движениями записного бойца.

Примериваясь к нему, попаданец вдруг понял, что и он сам, оказывается, вполне достойных статей, и если уступает противнику в росте и массе, то, право, не слишком значительно! А для шестнадцати годочков так и вполне.

Впрочем, есть в кого! Папенька-барин, покойничек, пропорций был вполне геркулесовых, да и прочая… хм, родня с той стороны, в кого ни плюнь, сплошь люди рослые, костистые. Даже женщины, если верить портретам и воспоминаниям старых слуг, могли, в большинстве своём, похвастаться скорее статями валькирий, нежели тонким станом и нежным абрисом лица.

Как-то вот вытянулся за последний год, почти незаметно для себя. Недавно вроде был ещё обычным подростком, разве что чуть повыше ростом, чем его сверстники-недокормыши из крестьян и полунищих мещан, да несколько более жилистый и крепкий. А сейчас ещё чуть, и рост, да и разворот плеч, будет, пожалуй, куда как повыше среднего! Да и на лицо, спасибо маме, куда как приглядней покойного папеньки, хотя фамильное сходство никуда не ушло.

— Ставки сделаны, ставок больше нет! — объявил тем временем Томас, живо и как-то привычно ныряя в толпу, — Бой!

Попаданец, выбросив из головы все мысли, ссутулился, прикрыл голову руками и закружился вокруг неподвижного противника, пробуя его защиту длинными джебами и уходя от ответных ударов, делая крохотный шажок назад, даже не пытаясь пока нырять, уклоняться, или принимать размашистые удары на предплечья.

— Эй, поляк! — хрипло заорал кто-то в толпе, — Дерись, а не бегай! Будь мужчиной! Что за чёртовы танцы⁈ Как девка какая-то!

— Ага! — хрипло поддержал крикуна надтреснутый фальцет, — И Гарри ведёт этот танец, ха-ха-ха!

Вокруг засмеялись, засвистели, послышались ещё более оскорбительные выкрики, и Ванька, хотя и старался отстраниться, аж зубами скрежетнул.

' — В вот хер вам…' — мелькнуло в голове, но…

… минуту спустя он, то ли решив, что достаточно прощупал противника, то ли поддавшись-таки дешёвым провокациям из толпы, перешёл к более решительным действиям.

Двигаться по рингу, по крайней мере так, как учили в своё время Ваньку, противник явно не умеет, и, сперва осторожно, паренёк стал делать короткие, осторожные подшаги к нему, раз за разом всаживая хлёсткие, обидные джебы в дублёную физиономию. Силы в свои удары попаданец не вкладывал, опасаясь повредить руки, но парой сечек противник обзавёлся достаточно быстро, а там пошло по нарастающей…

Бить жёстко, хлёстко, и притом без замаха Гарри не умеет — толи класс невысок, толи это умение пока ещё не развито, так что угадать, когда и как он ударит, для попаданца особого труда не составляет. Несколько раз он, нарочно зашагивая навстречу, подставил под удары лоб, но быстро опомнился, решив, что возможность повредить таким образом руки противника ему в общем-то и не нужна.

Разница в уровне, по его мнению, достаточно велика, чтобы не вытягивать победу ценой сечек на лбу и пусть скорее теоретической, но всё ж таки не нулевой, возможности нокаута.

' — Какого Дьявола⁈ — озлился он сам на себя, и, опомнившись, снова принялся прикрывать голову локтями, напомнив себе (в очередной раз!), что ни у него, ни у противника нет перчаток, и что в таком разрезе боксёрская защита, которая полтораста лет спустя станет классической, работает, мягко говоря, не должным образом.

Локтевая защита, несмотря на тренировки, ещё не впечаталась в подсознание, и попаданцу пришлось себя контролировать, не поддаваясь инстинктам, осторожничать. Гарри, пару раз налетев кулаками на его локти, тоже стал заметно осторожней, и бой, и без того не слишком яркий, стал вовсе уж скучным.

Длилось это достаточно долго, во всяком случае, много, в разы дольше стандартного раунда и зрители, не слишком довольные скучным, по их мнению, ходом поединка, в котором кулаки вколачиваются в одну единственную физиономию без какого-либо ответа, да и то не слишком часто, засвистели и загудели, выкрикивая комментарии, обидные для обоих бойцов.

— Гарри! Ты боец или манекен⁉ — это, как мельком заметил попаданец, прокричал мелкий, крысиного вида человечек, сам по виду ни разу не боец. Но какой праведный гнев на шерстистой остроносой физиономии!

— Да! Вилли правильно говорит! — поддержал крысёныша одышливый, неряшливый толстяк с багровой физиономией и огромной сигарой, — Чего встал? Чисто ветряная мельница молотит, один только воздух грабками цепляет! Дерись, чёрт подери! Дерись!

— Эй, поляк! — орут другие, — У вас там в вашей польской московии все такие трусливые⁈ Что ты бегаешь, как баба⁈ Встань твёрдо и дерись, как мужчина! Лицом к лицу!

Справедливости ради, нашлись и зрители, оценившие тактику и технику попаданца, то бишь Джорджа Смита.

— Он джентльмен, и он, могу Богом поклясться, фехтовальщик не из последних! — Восторженно утверждает изысканно одетый молодой человек байронического вида, — А фехтование есть искусство наносить удары, не получая их! Требовать от джентльмена подставлять физиономию под кулаки простолюдина просто для того, чтобы толпе было веселее — нонсенс!

Но таких, увы, в толпе явное меньшинство, и Гарри, разом за разом получая по физиономии и слыша выкрики толпы, потерял хладнокровие и начал атаковать.

Работа ног у него почти никакая, но силы, скорости, решительности и бойцовского опыта ему не занимать! Ну а Ванька, несмотря на все свои знания и толику тренированности, да-алеко не профессионал…

Приняв несколько увесистых ударов на предплечья и изрядно отсушив их, попаданец принялся уклоняться, нырять…

… и вот последнее — точно зря! Чудом, фактически в последний момент он успел выставить локоть навстречу колену, летящему в физиономию, но и так его изрядно отбросило назад!

Толпа взревела восторженно, подзуживая и выкрикивая как хвалу, так и оскорбления — в зависимости от сделанных ставок и прочих переменных.

' — Чёрт… — отскочив назад, Ванька заплясал вокруг противника, собираясь с мыслями и переосмысливая тактику, — прошляпил момент! Можно ж было, когда колено блокировал, подцепить и уронить его, да по жёсткому притом! Правилами же можно!'

Уклонившись от хука справа и частично приняв на блок удар левой, попаданец сблизился-таки, и впечатал с левой противнику в печень… увы, но недостаточно сильно, так что пришлось, спасаясь от удара локтем сверху, уходить назад.

' — Опять… — досадливо отметил он, — сближение, удар, можно было на бросок вывести!'

Чертыхнувшись про себя невесть откуда взявшейся не то брезгливости, не то дурной бережливости, когда возможное падение на грязную землю, с которой наскоро, ногами, смели дерьмо, крысиные трупики и разного рода сор, кажется страшнее возможности получить по физиономии, Ванька снова заплясал вокруг противника.

Уклонившись от размашистого удара и приняв второй на локоть, он сблизился с Гарри и провёл неплохую серию, впечатав левой в печень, правой в солнечное сплетение, и снова левой в челюсть, но увы, эффективность серии снова оказалась недостаточной, и…

' — Чёрт! Да он же чем-то закинулся! — осознал попаданец, увидевший глаза противника с близкого расстояния, — Боли, похоже, почти не чувствует!'

Ответный удар локтем, хоть и смазанный, выбил из него мысли, и, попробовав отшагнуть, Ванька наткнулся на зрителей, которые, он мог поклясться, были как минимум на метр дальше! Пришлось ввязаться в ближний бой, принимая удары на локти и предплечья, на наклоненный лоб, и несколько раз, пусть и вскользь, на корпус.

Запах звериного, застарелого пота противника, тяжёлое, смрадное дыхание, капельки слюны и пота, летящие ему в лицо, вызвали у попаданца резкое отторжение, так что локтями и кулаками он заработал усиленно, вбивая своё омерзение в мокрое от пота тело бойца. Попытки Гарри войти в клинч, провести борцовский захват или ударить головой он пресекал максимально жёстко, и в какой-то момент сам, пользуясь тем, что рост у него чуть ниже, чем у противника, довольно удачно влупил лбом, попав, кажется, по зубам.