Дворянин (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

А вот интересно — в прошлой истории было точно так же? Или это очередное изменение, спровоцированное тем, что он здесь оказался[2]? Но долго раздумывать над этим Данька не стал — ибо ответа данный вопрос получить было невозможно. Потому что он вообще ничего не помнил про Воспитательные дома. Даже слова такого до попадания сюда не знал…

А за неделю до Пасхи Николай заявил:

— Всё — твоё затворничество закончено. Жду тебя тридцатого апреля в Зимнем на Пасхальном балу.

— Но как же…- изумился Даниил.

— Ничего не знаю, граф,- вскинул голову молодой император.- Быть — и точка! И на коронацию тоже поедешь — не отвертишься… Да и, кстати, хватит тебе здесь, в Сусарах, сидеть как сычу. Мне может срочно потребоваться с тобой посоветоваться, а сюда к тебе не наездишься. Так что вот,- и он протянул Даньке свёрнутый рулончик документов.

— Что это?

— Дом. Тебе.

— Мне?- Даниил протянул руку и осторожно взял документы. Развернул. Прочитал. Потом уставился на Николая.

— Лично выкупил у консула Неаполя Ради,- гордо сообщил Николай.- И жалую тебе.

— Ну и на хрена?- уныло поинтересовался Данька — ему так хорошо было в родных Сусарах… А теперь что? Он вздохнул. Дом располагался в самом начале Невского, то есть совсем рядом с Зимним. От дверей дома до ближайшего подъезда Зимнего дворца по прямой — шагов четыреста максимум. То есть меньше трёхсот метров. Задергает ведь совсем…

— А чтоб служба мёдом не казалась,- ухмыльнулся Николай, вернув бывшему майору сентенцию, однажды услышанную от него же самого.- Ремонт сделаешь сам. И чтобы всё было по высшему классу — с сантехникой и всем твоим остальным… А пока я велел подготовить тебе апартаменты в Зимнем. В «семейном» крыле. Те, которые за «зелёной» гостиной. Ну ты знаешь.

Данька всё так же уныло кивнул. Зимний он достаточно хорошо изучил ещё в бытность «казачком», так что представлял где что расположено. Впрочем, сами выделенные ему апартаменты он знал весьма поверхностно — там, во время пребывания в Зимнем Марии Фёдоровны с младшими детьми, как правило располагался кто-то из «воспитателей» или «семейных» гостей. То есть в его собственную «зону ответственности» они никогда не входили.

— И когда переезжать?

— Я тебя не тороплю,- милостиво разрешил Николай,- но к Пасхе чтобы был на месте. На литургию вместе со мной пойдёшь…

Время до Пасхи пролетело быстро. Даниил съездил в Петербург, ознакомился с жалованным жильём — оно было несколько побольше, чем его особняк в Сусарах — метров семьсот квадратных, и если бы не требование Николая «по высшему разряду» особых вложений не потребовало. А так — точно придётся раскошелиться. Затем, в два приёма, перевёз вещи в Зимний. Ну и пошил новый костюм для бала. Не то чтобы он сам захотел… но после его появления в Зимнем дворце к нему в апартаменты прибыла Александра Фёдоровна и, тепло его обняв, горячо поблагодарила за то, что он «грудью заслонил мужа». Если честно — он уже слегка позабыл о том эпизоде — ни о какой груди там и речи не шло, да и заслонять не то чтобы было надо. Он же этого Облонского из пистолета в плечо ранил ещё до своего броска, и того от попадания пули развернуло так, что до Николая он никак достать не мог. Вследствие чего прыжок Даниила вообще не нужен оказался — он вполне мог бы в седле остаться, и ничего страшного не произошло бы. То есть, можно сказать, он о штык по собственной глупости поранился… Однако, как выяснилось, «в свете» устоялось мнение, что Даниил собственным телом заслонил молодого императора от удара штыком. И как-то изменить его, вероятно, не представлялось возможным. Впрочем, бывший майор и не собирался… А вот жена Николая, судя по тому, что она примчалась к Даньке едва только ей доложили о том, что он появился во дворце — приняла его поступок очень близко к сердцу… и, едва узнав, что «граф Николаев-Уэлсли» вышел-таки, наконец, из своего «затворничества» и собирается присутствовать на Пасхальном балу, категорически заявила, что его костюмом для бала займётся лично. Единственное, что удалось отстоять Даниилу — это то, что костюм он выкупит на за свои деньги.

— Ваш муж, Ваше Императорское Величество, уже и так засыпал меня подарками — титул, дом, эти апартаменты… так что позвольте мне хоть в этом более не ввергать вашу семью в непредвиденные расходы.

Александра Фёдоровна, урождённая Фредерика Луиза Шарлотта Вильгельмина, лишь рассмеялась на это.

— Не волнуйтесь, mein gutter freund, Даниил — такие расходы нас с моим мужем не разорят… но если вам будет так удобнее — я согласна. Однако, позвольте мне позаботиться обо всём остальном!

Так что на бал Данька явился в полном блеске. Ну почти… всё-таки драгоценных аксессуаров у него на костюме оказалось куда меньше, чем у подавляющего большинства собравшихся. Так что выглядел он куда как скромнее чем любой из присутствующих. Но это ему ничуть не помогло. Потому что едва только распорядитель объявил о его прибытии — как его мгновенно атаковали… о нет, не враги, ну или, не только лишь они — большая часть накатившего на него вала составляли почтенные матроны, обременённые дочерьми на выданье.

— Граф, граф… Ваше Сиятельство… Господин граф…- бывший майор аж ошалел и, не дожидаясь, когда его захлестнёт неудержимая волна, развернулся и рванул к стене. Ну чтобы обезопаситься хотя бы с одной стороны. К такому он точно не был готов — в прошлые разы он не пользовался даже сотой долей подобной популярности. Впрочем, сильно ему это не помогло. Его настигли, в рукава вцепились тонкие и не очень девичьи и женские пальчики, после чего его буквально распяли, взяв в кольцо десятков горящих охотничьим азартом глаз…

— Господа!- голос Николая прозвучал как нельзя кстати. Потому что Данька уже готов был заорать и, наплевав на любые условности, пробить себе путь на свободу грудью и, даже, если этого окажется недостаточно — кулаками. После чего бежать, бежать…

— И дамы. Прошу Вас простить меня, но я вынужден похитить у вас моего друга — графа Николаева-Уэлсли…- толпа замерла. После чего вцепившиеся в рукава и обшлага пальчики прелестниц (а также их мам), начали нехотя разжиматься, а плотно окружившая его толпа — столь же нехотя расступаться, открывая ему дорогу к молодому императору и склоняясь перед ним в реверансах.

Когда Даниил добрался до Николая, в глазах у того бушевал смех. А едва они отошли на несколько шагов — как тот склонился к плечу бывшего майора и зашептал:

— Клянусь — это стоило увидеть. Как они на тебя налетели… прям стая волков на одинокую овечку,- и он мерзко захихикал. А Данька насупился. Потом тяжко вздохнул.

— И что прикажешь делать? Ведь вправду разорвут!

— Не волнуйся — у меня есть решение,- снова захихикал молодой император, увлекая его за собой. А когда они, наконец, добрались до цели — Данька замер.

— Вот, баронесса, вручаю вам своего друга — графа Николаева-Уэлсли,- с нотками крайнего удовлетворения в голосе, начал Николай.- Я прошу вас на этот вечер стать ему защитой. А то, знаете, баронесса — его чуть не порвали на сотню маленьких графов…- после чего он повернулся к Даньке и пихнул его локтем под ребро:

— Ну что замер — поздоровайся хоть…

— Кхм… здравствуйте, Аврора,- хрипло выдавил Даниил.

[1] Напоминаю, что на дворе 1825 год, население САСШ — около 10 млн. Дикий Запад — пока ещё вовсю дикий, а западная граница страны проходит лишь немного западнее Великих озёр. Даже Техас ещё часть Мексики. А тихоокеанское побережье вообще, считай, ничьё. Там, кроме мексиканской Калифорнии — пусто. Ни одного устойчивого поселения нет. Максимум — фактории.

[2] Изменения были. Но небольшие. Мастерские при Московском воспитательном доме в реальности были построены только в 1826 году. Но здесь, учитывая не только прямую деятельность персонажей, но и работу «увеселительной железной дороги», а также куда более быстрое развитие настоящих железных дорог и, соответственно, заметно возросший интерес общества к технике, некоторые решения, связанные с техническим развитием, и так случившиеся в будущем, даже без личного участия главного героя точно были бы приняты гораздо раньше.