Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)
— Садись, малец, — кивнул Эркин.
И Артём перевёл дыхание: кажется, обошлось.
Неизбежная, знакомая по беженским новосельям процедура разлива.
— Эркин, — Андрей показывает ему бутылку. — Водку будешь?
— Давай, — кивнул Эркин, подставляя стакан.
Артёму, не спрашивая, налили вина. Протестовать тот не посмел, да и не любил он водку, вино хоть сладкое.
Тим сам налил себе минералки.
— Я за рулём, — сказал он соседям.
Ему дружно посочувствовали. Машина — не лошадь, сама не довезёт, её вести надо. А на милицию нарваться, так прощай права — это все знали.
Мирон Трофимович оглядел застолье и поднял свой стакан с коньяком. Все почтительно затихли.
— За вас, — он широким жестом обвёл застолье, как бы чокаясь с каждым. — За ваше упорство и терпение, за вашу победу над собой.
— Спасибо, — нестройно, но очень искренне ответили ему.
Все выпили и дружно накинулись на еду. Эркин как обычно ограничился одним глотком, но Андрей выпил до дна.
— Не захмелеешь? — тихо спросил Эркин.
— Меня редко берёт, — отмахнулся Андрей, впиваясь зубами в бутерброд с толстым куском сала.
— Ну, как знаешь.
Эркин на секунду задумался: какой огурец — свежий или солёный — предпочтительнее, и взял оба.
Колбаса, рыба, огурцы, грибы, капуста, картофельные пирожки с грибами…
— Это загорыши, — объяснила Полина Степановна. — У нас их спокон веку стряпают.
— Вкуснота! — причмокнул Андрей.
С ним дружно и громко согласились. Решив, что первую достаточно плотно закусили, Андрей снова взялся за бутылку. Глядя куда-то в сторону и безмятежно жуя, Эркин ткнул его локтем под руку, и наполнить стакан доверху Андрею не удалось. Он удивлённо посмотрел на Эркина и кивнул.
— Понял.
— Строго ты брата держишь, — хмыкнул сидевшия напротив Трофимов.
— На то он и старший, — ответил Андрей, передавая ему бутылку с остатком водки.
Оглядев застолье и убедившись, что у всех налито, Андрей легко встал.
— А теперь главный тост, — звонко, перекрыв гомон и заставив всех смотреть на себя, начал он. — За учителей.
Продолжить он не смог: таким дружным одобрительным рёвом его поддержали. Все повскакали с мест, тянулись через скатерти, чтобы чокнуться. Андрей махнул рукой и присоединился к остальным.
После толкотни и суеты с чоканьем, все выпили и закусили. Эркин с удовольствием отметил про себя, что Женины пирожки с луком и яйцами всем понравились. Хотя и всё остальное тоже очень вкусно.
Дав всем немного отдохнуть после второй, Громовой Камень встал.
— Мясо готово, — и озорно улыбнулся. — Пошли к костру.
— Кутойс, — сразу откликнулся Андрей, — стаканы с собой?
— С собой, — рассмеялся Громовой Камень.
Подойдя к костру, увидели, что прутья почти выпрямились, а костёр уже подёрнулся серым пеплом, лишь чуть-чуть подсвеченным изнутри красным. Громовой Камень, готовя мясо, нарезал его маленькими кусками: ведь и ножи не у всех будут, а «по-индейски» есть тоже надо уметь, — и теперь опасался, что мясо пересохло. Но всем понравилось. Да и что могло не понравиться в лесу, среди запахов травы и листьев.
— Гриша, — Джинни смущённо тронула Громового Камня за рукав. — А почему тебя называют… кутойс? — с запинкой выговорила она.
— Кутойс — это учитель, — ответил Громовой Камень. — Вон те трое…
— Морозы и Чернов?
— Да. Они ходят ко мне на занятия.
Джинни кивнула.
— Они и у меня отлично учатся.
К их беседе не прислушивались, но незамеченной она не осталась.
— Смотри-ка, училка индея охмуряет.
— А тебе-то что?
— Сам виды имеешь?
— Куда нам. С суконным-то рылом да в калашный ряд.
— Тогда помалкивай.
Мясо всем понравилось. Учительницы наперебой расспрашивали Громового Камня, в чём и как замачивал и нельзя ли так на сковородке или костёр обязателен.
Опустошённые прутья аккуратно сложили, чтобы потом — если захочется — развести снова костёр уже просто так посидеть, и не спеша вернулись к скатертям. Последовал неизбежный, как давно убедился Эркин, тост за победу и воевавших, вернувшихся и не вернувшихся. На этом тосте Эркин допил свой стакан и, уже зная обычаи, поставил его перед собой вверх дном в знак, чтоб ему не наливали. Артём, пивший, как и он, глотками, тоже перевернул свой стакан.
— Вы чего это? — удивился Никонов.
Его круглое чёрное лицо мокро блестело от пота.
— Нам хватит, — спокойно ответил Эркин.
Да и остальные уже отваливалась от еды, сыто отдуваясь.
— Отдохнуть надо.
— Да уж, пройтись, растрястись.
— А то чай с пирогами не влезет.
— У меня-то?!
— Ну, ты бездонный, все знают.
— Эй, мужики, гармошки где?
— Споём, братцы.
— Моя в чехле была, куда положили?
Эркину все песни уже знакомы: не первый день он в Загорье, и застолье у него не первое. Пел с удовольствием, но не пытаясь взять песню на себя.
А как попели, так отчего ж не поплясать, надо же размяться. И начался тот весёлый разброд, когда каждый веселит себя сам и никто никому не мешает.
Поглазев на пляшущих, Эркин почувствовал, что и самому было бы совсем не плохо, скажем, потянуться. А вон и дерево подходящее. Эркин подошёл к к широкому развесистому дереву, выглядел подходящий сук, сбросил на траву рубашку и, подрыгнув, обхватил ладонями шершавую кору, подтянулся. И ещё раз…
— Здоровско! — Артём, как всегда, рядом. — А двоих выдержит?
— А хоть и больше, — засмеялся в ответ Эркин.
— Думаешь? — Тим, тоже без рубашки, с необидной лёгкостью отодвинул Артёма и ухватился за сук рядом с Эркином. — А ну-ка…
— Спорим! — услышал Эркин голос Андрея и усмехнулся.
— Ну, началось. Давай?
— В синхрон, — кивнул Тим. — Ну, одновременно.
— Понял, — ответил Эркин, ухватываясь поудобнее. — И раз!
— И два! — откликнулись из быстро собравшейся у дуба толпы.
Считали хором, заключали пари. Спорили на сигареты, щелбаны, деньги. Учителя с удивлением и даже некоторым испугом смотрели на это неистовство. Особенно азартно спорили цветные из «В». Громовой Камень знал, что Эркин работает грузчиком, так что слабаком быть не может, но никак не ожидал увидеть такое. Да, Тим не слабее, но у Эркина… Совсем другое. Джинни, совсем забыв, что она — учительница, а это — её ученики, с неменьшим, чем у них, азартом заключала пари. И никто не замечал, что все споры и пари заключались на английском.
— Пятьдесят семь… пятьдесят восемь… пятьдесят девять…
Сохраняя невозмутимое выражение лиц, Эркин и Тим как заведённые качались над землёй.
Уже расплачивались первые проигравшие, кто ставил на первый, второй, третий десятки… Громовой Камень уже хмурился, не понимая и желая принимать этот азарт, встретился глазами с Мироном Трофимовичем и решил вмешаться: всё же оба его ученики. А поглядев на исступлённо застывшие лица Эркина и Тима, понял: вмешиваться надо немедленно.
— Девяносто семь… девяносто восемь…
— Стоп! — резко, как выстрел, прозвучала ком анда.
Тим и Эркин послушно замерли, но пальцев не разжали. Все оглянулись на Громового Камня. И он с властной интонацией командира сказал:
— Ничья! — и уже мягче, с улыбкой: — Оба победили.
— Ну… до ста, кутойс, — в наступившей тишине попросил Андрей.
— До ста, — после секундной паузы согласился Громовой Камень.
— Девяносто девять… — возобновился счёт. — Сто!
Тим и Эркин одновременно разжали пальцы и спрыгнули. Звонкий голос Андрея подвёл итог:
— Ладно, ничья так ничья.
Эркин и Тима восхищённо шлёпали по плечам и спинам: ну, мужики, ну, сильны…
Приняв поздравления, Эркин спустился к речке охладить в воде намятые корой ладони. Плеснул себе в лицо и на плечи прохладной воды. Рядом так же умывался Тим.
— Не пей, сердце сорвёшь.
Эркин услышал камерный шёпот и ответил так же тихо по-английски.
— Знаю.
Они выпрямились, глядя друг на друга. И оба подумали: связал нас чёрт одной верёвочкой. И оба поняли несказанное.
Когда они поднялись наверх, там опять играла гармошка и плясали уже с припевками. Эркин подобрал под дубом свою рубашку, накинул на плечи, но надевать в рукава и тем более застёгивать не стал. Жарко. Он нашёл свой стакан, взял его и отправился на вдоль скатертей, отыскивая что-нибудь не спиртное. И опять столкнулся с Тимом, занятым такими же поисками.
— Минералку будешь?
— Плесни, — подставил свой стакан Эркин. — А ты ничего, в форме.
— Ты, смотрю, тоже. Где тренируешься?
— Нигде, — удивился Эркин. — сам дома тянусь понемногу, — и усмехнулся. — Ну, и на работе. А ты что, специально куда ходишь?
