Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)
— Сушняк горит лучше, — объяснил Эркин. — Только его много нужно. Айда, малец.
— Айда, — охотно согласился Артём.
Никто вроде особо не распоряжался и не командовал, но обживалась поляна быстро. В наветренной стороне от костра расстелили плёнку, на ней скатерти и стали выкладывать посуду, запыхтели два больших самовара, озабоченно пересчитывались бутылки.
— А заваривать в чём?
— Вона, стоят.
— Цельная батарея!
— А нас-то сколько.
— Лапника бы набрать, чтоб на земле не сидеть.
— Зачем лапник? Лесины поищи.
— Ну да, обкорим малость и сойдёт.
Последнюю фразу Эркин не понял и потому остался на поляне.
Тим аккуратно развернул автобус на выезд, чтобы потом не тратить на это время — с ненагруженным-то намного проще управляться — и раскрыл мотор. И охладить, и посмотреть. Заметно припекало, он снял свою кожаную куртку и бросил её на сиденье — назло кому-то вышел сегодня в ней, а вот и не назло, а потому, что сегодня в работе, вот и пошёл в рабочей форме — и закатал рукава у рубашки. Он уже почти нырнул в горячий, устало пофыркивающий мотор, когда почувствовал взгляд. Не злой, но очень внимательный. Повернул голову и увидел в шаге от себя младшего Мороза, Андрея, лагерника. А кастет — чёрт, как же забыл о нём — остался в куртке, не переложил, дурак, хорошо, хоть нож при себе.
— Классно водишь, — сказал Андрей. — Где выучился?
Тон его был безмятежен, так, простое любопытство, не больше, а похвала звучала вполне искренне. Тим медленно выпрямился, оглядел Андрея.
— Выучили, — поправил он, переходя на английский. — Раб не выбирает.
— Знаю, — серьёзно кивнул Андрей. — Я тоже себе не выбирал.
— За что сел? — отк5рыто спросил Тим.
Губы Андрея дрогнули в злой улыбке.
— Посадили за что? А за отца. Он в Сопротивлении… был.
Тим почувствовал, как холодная волна поползла к сердцу. Вот оно, то, чего он и боялся.
— Мать с сестрёнками на допросах… погибли. А я, — и снова злая улыбка, — как видишь.
— Вижу, — глухо, через силу ответил Тим. — Ты… знаешь?
— Кто ты такой есть? Сообразил, не дурак. Зря ты к Эркину полез. Я бы не чухнулся, кабы не ты.
Тим досадливо поморщился. Он уже и сам думал об этом. Что поторопился, зря всполошил их.
— Ладно. Что было, то было, — с неожиданным для Тима миролюбием сказал Андрей. — А вот дальше что будет?
— Я про… твоего брата молчу, — твёрдо ответил Тим и усмехнулся. — И про мальца тоже. И про тебя.
— Ну, и мы молчим, — кивнул Андрей. — Ну что?
— Все своего хлебнули, и мало никому не было.
Они вздрогнули и обернулись. Занятые разговором, оба не заметили, когда подошё1л и вс тал рядом Эркин.
— Ты… — растерянно спросил Андрей. — Ты когда подошёл?
— А что? Это важно? — Эркин оглядел их блестящими глазами. — Ну, Тим, решай.
Тим насмешливо скривил губы.
— А не много меня на вас двоих будет?
— Не задирайся, — остановил его Эркин и требовательно спросил: — Есть вам что делить?
Андрей пожал плечами.
— Я его не помню. Из-под нар смотрел. А они все были… как отштампованы.
Эркин перевёл взгляд на Тима.
— А ты?
— Я их не рассматривал, — буркнул Тим.
Андрей насмешливо сощурил глаза, но промолчал.
— Тогда всё, — по-прежнему требовательно сказал Эркин. — И хватит, — и по-русски: — Что было, то быльём поросло, так?
— Так, — решительно кивнул Тим.
— Пусть будет так, — помедлив, сказал Андрей.
— Ну, — Эркин протянул руку и, когда Андрей и Тим положили на его ладонь свои, ловко переплёл их пальцы между собой и со своими и через секунду распустил рукопожатие. — Всё. Андрей, ты здесь? Я к костру.
— Не бойсь, — ухмыльнулся Андрей. — Не потеряюсь.
— Я пригляжу, — серьёзно пообещал Эркин, уходя к костру.
Они остались вдвоём. И после недолгого молчания Андрей повторил фразу, с которой начинал разговор.
— А водишь ты классно, — и предложил: — Помочь?
Тим медленно кивнул и ответил по-русски:
— А ты что-то умеешь?
Сидя у костра, Эркин изредка посматривал в сторону автобуса. Вроде, там всё было мирно. Он взял свежесрезанный гибкий прут, повертел.
— Зачем так, кутойс?
— Чтобы остался живым, — ответил на шауни Громовой Камень, нанизывая на свой прут кусочки мяса и продолжил по-русски: — И ставь наклонно, чтобы на них не огонь, а жар шёл, понимаешь?
— Да, кутойс, — ответил на шауни Эркин.
Артём удивлённо посмотрел на него и, когда Громовой Камень встал поправить огонь с другой стороны, присел рядом на корточки и спросил камерным шёпотом по-английски:
— Ты что, по-индейски знаешь? А говорил, что питомничный.
— Учусь, — так же тихо ответил Эркин.
Артём задумчиво кивнул, глядя на его работу и перешёл на русский.
— Так ты хочешь стать индейцем или русским?
Эркин вскинул на него глаза и ответил вопросом:
— А ты?
— Я русский, — с невольным вызовом ответил Артём. — Православный, вот!
— Угу, — Эркин кивнул и вернулся к работе. — Ну и будь им.
— А ты?
— А я, — Эркин озорно улыбнулся. — я уж останусь нехристем, — и громко: — Давай за сушняком, малец.
— Больше не надо, — остановил его Громовой Камень. — Да, правильно, вот здесь его ставь. Всё.
— Всё? — переспросил подошедший к ним Андрей. — Это что ж, по пруту на каждого?
— Не плачь, я поделюсь, — ответил Эркин.
Грохнул дружный хохот.
— Ну, братик, ну… — Андрей покрутил головой. — Ладно, пойду накрывать помогу.
— Там и без тебя тесно, — рассмеялся Эркин.
Весёлая толкотня и суета захватили Джинни. Она давно скинула и куда-то забросила свою курточку, оставшись в ковбойке с закатанными выше локтей рукавами. Её кексики так всем понравились. Конечно, основную работу сделала мама, она только помогала, но всё равно, очень приятно.
— Потом напишешь мне рецепт, хорошо? — улыбнулась Калерия Витальевна.
— Да! — засмеялась Джинни. — Да, конечно.
Засмеялась от удовольствия, от того, что всё так хорошо, что в небе стоят ярко-белые, круглые, как из взбитых сливок, облака, что поют птицы, а от костра тянет запахом поджаривающегося мяса, а от самоваров приятным дымом. Она подошла к костру. Как странно: костёр без дыма. Джинни повторила это вслух.
— Огонь есть, а дыма нет?
Громовой Камень встал, ещё раз оглядел своё хозяйство.
— А нам и нужен только огонь, — ответил он по-русски. — Невысокий, но жаркий. Это же не сигнальный костёр.
Два последних слова он произнёс на шауни, и Андрей сразу переспросил:
— Что, кутойс?
— Сигнальный костёр, — перевёл тот сам себя на русский. — Сигналят дымом и тогда костёр делают по=другому.
Эркин беззвучно шевельнул губами, повторяя новое слово.
— Пахнет как вкусно, — подошла к костру Полина Степановна, единственная из женщин не в брюках, а в длинной сборчатой юбке. — Ты его никак вымочил, Гриша?
Громовой Камень улыбнулся.
— Немного. Всех трав я не достал, так…
— А не пережарятся?
— Сырое мясо тяжёлое, сгибает прут, а гот овое легче, прут сам уберёт его от огня, — объяснил Громовой Камень. — Когда удачная охота, целых оленей так жарят.
— Это ж какие прутья нужны? — удивился белобрысый Никита из «Б».
Громовой Камень рассмеялся.
— Деревья молодые перевязывают сверху и на них подвешивают. Дерево само всё сделает.
— И живым останется, — кивнула Полина Степановна, откровенно любуясь Громовым Камнем.
Смотрела на него во все глаза и Джинни. Она впервые видела… настоящего индейца. В учительской и тогда, на вечеринке он был как все, ну, почти как все, а здесь…
И под этими взглядами Громовой Камень убедился, что поступил правильно, поехав в племенном. Здесь это уместно и даже…
— К столу, давайте, к столу!
— О, это дело!
— Эркин, — Андрей дёрнул брата за рубашку. — Айда к реке.
— Айда, — тряхнул головой Эркин.
Они сбежали к реке, вымыли руки и умылись холодной обжигающе чистой водой. Некоторые, в том числе Тим и Громовой Камень, последовали за ними.
— Кутойс…
— Да, — Громовой камень повернулся к Эркину.
— Этот узор, — Эркин, не касаясь, полосу тесьмы, нашитой поперёк кожаной рубашки. — Он что-то означает?
— Да, — кивнул Громовой камень и улыбнулся. — Потом расскажу. Уг?
— Уг, — ответно улыбнулся Эркин.
Он пропустил Громового Камня вперёд и пошёл следом, чтобы если что, подхватить и поддержать, но Громовой Камень шёл неуклюже, подволакивая ногу, но уверенно.
У скатертей рассаживались с шумным весельем. И так получилось, что расселись по классам. Эркин и Андрей сели рядом, и почти сразу рядом с Эркином остановился и нерешительно затоптался Артём. Он уже жалел, что сорвался. Ссориться с Эркином ему совсем не хотелось. Ведь как ни крути, а другой защиты у него нет и не будет.
