Телохранитель Генсека. Том 4 (СИ) - Алмазный Петр
«Прекратите истерику! По Медведеву работаем»
«Да что вы там работаете⁈ Работники, нашлись! Косорукие-косоногие! Ничего сделать не можете!»
«Я дам вам парабеллум, Бовин. Сходите и застрелите сатрапа»… — и хохот, но тоже с нотками истерики.
— Да тут, я смотрю, вся верхушка международного отдела собралась, — заметил я, когда Удилов остановил запись.
— Вы правы, Владимир Тимофеевич. И нам предстоит эту верхушку хорошенько встряхнуть.
— Вадим Николаевич, самый страшный зверь — это крыса, которую загнали в угол. А здесь у нас целое крысиное гнездо. Понимаете, они уже чувствовали победу, почти держали ее в руках. Наверное, уже делили должности и решали как будут реформировать Союз. Считали себя хозяевами жизни. И вдруг такой удар. Потому их дальнейшие действия могут оказаться непредсказуемыми и даже неадекватными.
— Да, они боятся, но пока не считают, что их загнали в угол. Вот сейчас в разговор вступит ваш однофамилец. Медведев Вадим Андреевич. Он заместитель заведующего общим отделом ЦК КПСС. Черненко, в силу плохого самочувствия, буквально свалил на него половину своих обязанностей. И его участие в заговоре довольно интересно. Впрочем, сами послушайте. Дальше идет диалог Медведева с Анатолием Громыко.
Удилов снова включил магнитофон.
Голос младшего Громыко был красивым и мелодичным. Я слышал, что у него были прекрасные вокальные данные и большие способности к музыке. Он когда волновался, говорил в другой тональности, более высокой. Что сейчас и происходило.
«У нас ведь есть великолепно разработанный план. За исключением отдельных деталей, он до сих пор не потерял своей актуальности. Просто теперь нужно сосредоточиться на подготовке собственного кандидата на место генсека. Горбачев был у нас кандидатом номер два, так сказать, на вырост. Не получилось с ним, ну да и ладно. Думаю, вы понимаете, в каком направлении придется работать сейчас и кто из членов Политбюро нам наиболее подходит. Да, пока он ничего не знает, но не чужой ведь человек. В любом случае, не выдаст. Здесь основные усилия придется приложить именно мне…»
«Все-таки будем делать ставку на Андрея Андреевича?», — уточнил Бовин.
«Абсолютно правильно, мы это не раз проговаривали. И давайте не будем к этому снова возвращаться. Я беру на себя работу с отцом, а задача остальных — расчистить для него путь. Евгений Иванович, что вы можете сказать о здоровье вашего… и нашего пациента?»… — в голосе Громыко-младшего появились смешливые нотки.
«А что я могу сказать? Все в порядке. Сам удивляюсь, как за год с небольшим Брежнев из дряхлой развалины стал таким живчиком. Но мы что-нибудь придумаем. Тем более, что Медведева сейчас при нем нет, пошел на повышение»
«Подождите, товарищи! Вот вы обсуждаете планы, задачи… — послышался голос Вадима Медведева. — А не подумали, что существует еще бюрократические процедуры? Как созвать Политбюро. Кого пригласить, кого не пригласить, а, напротив, позаботиться о нелетной погоде и неисправности самолета. Как провести нужные нам решения»
«Так в этом мы на вас и полагаемся, Вадим Андреевич! — воодушевленно сообщил Анатолий Громыко. — Вы же знаете, какие программы стоят на кону. И как ждут зарубежные инвесторы наших действий. А мы медлим и теряем в нашей команде одну ключевую фигуру за другой. Сначала Гвишиани и его ставленница Коровякова, у которой почти получилось. Потом Горбачев, у которого не получилось ничего, кроме как опозориться. Теперь вот Бобков с историей более тревожной…»
— Дальше можно не слушать, ничего интересного. — Удилов остановил запись. Сейчас он был доволен, и чем-то напомнил кота, дорвавшегося до сметаны. Показалось, что едва руки не потирает от предвкушения интриги.
— Заговорщики уже задержаны? — спросил я о самом главном.
— Конечно! Главные слова были сказаны и зафиксированы, — Удилов постучал пальцем по пластиковому корпусу, — хотя, магнитофонная запись и не является доказательством, но благодаря ей наши следователи практически немедленно получили признания от одного из фигурантов.
— Небось, от Бовина? — усмехнулся я.
— Да, он активно сотрудничает со следствием. Для этого было достаточно задержания в Завидово. Еще до одиночной камеры в КПЗ не довезли, а он уже начал сдавать все имена, пароли, явки, — улыбнулся Удилов. — Возможно, мы пока видим только верхушку айсберга, но вскоре выясним имена всех участников, исполнителей, а также зарубежных «партнеров».
Я был рад не меньше Удилова. Неужели нам действительно удалось наконец-то распутать клубок заговора, с которым боролись все это время?
— Сегодня назначена встреча в Заречье. — продолжал Вадим Николаевич. — Леонид Ильич попросил Громыко-старшего явиться для разговора. Нам тоже рекомендовано присутствовать. Как, впрочем, и Циневу с Цвигуном. Так что, — Удилов посмотрел на часы, — пора выдвигаться.
Глава 21
В Завидово мы приехали раньше всех. Брежнев уже ждал нас в своем кабинете, рядом с ним находился Рябенко.
Леонид Ильич пригласил нас к столу. Причем на те места, которые обычно занимали члены Политбюро. Он отодвинул от себя бумаги, налил в стакан воды, выпил, и только потом произнес:
— Я ознакомился с материалами. Распечатку разговора уже сделали, тоже прочел. Ну что тут сказать… Это просто ни в какие ворота не лезет! Ни в какие рамки не укладывается! Я, наивный, думал, что товарищи действительно одобряют мои решения и руководство страной. Но если имеются такие претензии, что даже готовы устраивать покушения, почему бы просто не поднять вопрос об избрании другого генерального секретаря? Но чтоб без интриг и заговоров, честно и открыто. Тем более, я сам давно прошусь на пенсию. Еще перед двадцать пятым съездом просился…. Но в наше-то время и додуматься до покушения⁈ Ведь существуют процедуры, которые позволяют менять генсека законным способом. Никиту вполне демократично сняли, пленум провели. Большинство проголосовало «За». И не посадили его, не было расследования, просто человек ушел на пенсию. Дачу ему оставили, он там сельским хозяйством занимался, говорят, очень даже преуспевал. Ну да ладно, не о нем речь. В общем, ситуация неприятная, с какой стороны не посмотри.
— Леонид Ильич, ну как они вас снимут? Нет даже таких, кто рискнул бы предложить подобную инициативу, — Рабенко покачал головой в ответ на слова Леонида Ильича. — Это ведь нужно создать группу, поговорить с членами ЦК. Вы же помните антипартийную группу, когда пытались снять Хрущева? Молотов, Каганович, Маленков и примкнувший к ним Шепилов? У них-то авторитет был в партии ого-го какой. А здесь кто? — генерал взял со стола лист бумаги, пробежался глазами по списку фамилий. — Пустышки. Все они никто и звать их никак. Да и вас обвинить ведь не в чем, чтобы какие-то претензии предъявлять.
— Ну да, за Никитой столько грехов было, куда мне с моей охотой…
— Разве охота — это что-то порочащее образ генсека? По существу ведь предъявить нечего!
— Спасибо, Саша. Я и правда не знаю, в чем еще упрекать меня, кроме того, что люблю из ружьишка пострелять…
Воспользовавшись паузой в их диалоге, Удилов спросил:
— Громыко еще не знает, чем вызвано задержание его сына?
— Пока нет, — ответил Рябенко. — Сообщили только ту причину, которую вы указали при аресте.
Удилов не успел ничего сказать, как дверь открылась и в кабинет заглянул секретарь:
— Цвигун с Циневым пришли. Впускать?
— Мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой, — пробормотал Леонид Ильич и со вздохом сказал:
— Пусть заходят. И еще, Громыко подъедет, так его сразу проводи ко мне, без лишних церемоний.
Вошли Цвигун и Цинев, только они успели присесть, как в кабинет буквально ворвался Громыко-старший.
— Леонид Ильич! Ну разве можно так поступать⁈
Куда пропал его тихий, ровный голос, благодаря которому этот дипломат добился больших успехов в международной политике? Сейчас голос Андрея Андреевича срывался почти на визг:
