Я уничтожил Америку. Назад в СССР (СИ) - Калинин Алексей

Успел увидеть, как сверкнул чёрный бок «Волги». В следующий миг по барабанным перепонкам ударил скрежет и лязг. По асфальту весело запрыгали осколки выбитого стекла.

Машина пролетев по тому месту, где мы только что находились, врезалась в фонарный столб.

Время замерло на долю секунды, мир превратился в замедленную съёмку. Мы лежали на земле, прижавшись друг к другу, оглушённые звоном и металлическим визгом. Девушка была напугана, дыхание сбилось, сердце бешено колотилось. Она подняла взгляд, встретилась взглядом со мной.

— Ты спас меня! — выдохнула она дрожащим голосом.

Я кивнул, чувствуя, как адреналин медленно отступает, оставляя место усталости и облегчению. Мышцы ныли, ладони царапались об асфальт, одежда испачкана грязью… Но всё это казалось мелочью перед осознанием того, что произошло буквально секунду назад.

Поднялся первым, протянул руку девушке, помог ей встать. Сам подскочил к машине. Водитель сидел неподвижно, уткнувшись лбом в руль. Шины тихо шипели, выпуская воздух. Из салона пахло бензином и горячим металлом.

Несмотря на кровь и вдавленный лоб я узнал водителя. Тот самый, который сдерживал молодого человека по имени Шота… Пульс на шее не прощупывался.

Значит, решили идти на радикальные меры. Мало показалось запугиваний и уговоров? Решили, что если нет человека, то нет и проблемы?

Вот только они не знали про мою маленькую «особенность»…

Несмотря на утро, возле нас собрались первые зеваки, привлечённые шумом аварии. Женщина средних лет, видя растерянность девушки, подошла поддержать, заботливо спросила, всё ли в порядке.

— Да-да, только… — она опустила взгляд на ногу, ахнула, закатила глаза и бухнулась в обморок.

— Эх, ё-моё, — выдохнул я, когда увидел причину. — Вот же неповезло…

По икре девушки словно прошлись скальпелем. Порез был глубоким. Если не остановить, то на улице станет одним трупом больше. Я мигом сдёрнул с себя майку, порвал на полосы.

Конечно, сыроватая от пота, но пока дождёшься «Скорую», то девушка просто истечет кровью. В машине не оказалось аптечки — она вошла в обязательность только в семьдесят пятом году.

Кое-как стянул края раны. Подхватил девушку на руки и понёс к дому. Лёгкая, почти невесомая…

— А как же машина? Как же водитель? — спросила женщина.

— Срочно звоните в милицию и «Скорую». Девушке нужно оказать первую помощь, а вот водителю… Ему уже этого не надо! — проговорил я и со всевозможной скоростью припустил в коммуналку.

Взлетев по лестнице я начал тарабанить что есть силы в дверь. Мне открыл Семён Абрамович и ахнул, увидев на руках окровавленную девушку. Засуетился, помог занести в мою комнату. Потом всмотрелся в лицо девушки и схватился за сердце:

— Мэри? Мэри Менделевич? Но как?

Так, стоп! Но ведь Мэри беременна? По крайней мере, так было в моём мире. Чёрт, да она сейчас должна быть на втором месяце. По ней и не скажешь…

Только бы с ребёнком ничего не случилось — падение было не из лёгких. Да и потеря крови…

— Ваша знакомая? — спросил я. — Тем лучше. Семён Абрамович, нужна вода и бинт…

— Но, может быть…

— Теряем время, Семён Абрамович! — пришлось прикрикнуть на замешкавшегося старика.

— Что у вас за тарабан с утра? Опять инженеришка пьяный с утра припёрся? Ох ты ж… — всплеснула руками вышедшая из своей комнаты Матрона Никитична. — Да тут у вас вона что… Я сейчас!

Она рванула в свою комнату с невероятной для такого возраста прытью, а потом выскочила из неё с потёртым чемоданчиком в руках. Бесцеремонно скинула со стола книги, водрузила чемодан и щёлкнула застёжками. Внутри оказались аккуратно сложенные медикаменты. После этого она прикрикнула на нас:

— Быстро горячую воду!

Семён Абрамович рысью кинулся на кухню.

Матрона Никитична деловито срезала набухшую кровью повязку. Только раз взглянула на меня:

— Что случилось?

— Машина потеряла управление и влетела в фонарный столб, — отчеканил я. — Мы оказались рядом и только чудом убереглись.

— Чудом… Что с водителем?

— На него чуда не хватило, — вздохнул я.

— Тогда дуй на место аварии. Всё там объяснишь милиции — что и как? Если подъедет «Скорая», то живо их сюда. Я пока сделаю всё, что могу.

— Я могу помочь…

— Вали давай, Абрамыч поможет. Ты только помешаешь, — буркнула в ответ Матрона Никитична.

Она точными движениями сдёрнула повязку, поцокала языком, обозревая рану.

— Стянул края неплохо. Молодец. Теперь кыш из комнаты! — прикрикнула она и начала вытаскивать из чемоданчика бинты, вату, спирт…

Я поспешил на место аварии. В самом деле не стоило уходить от правоохранительных органов. Всё-таки я одно из действующих лиц. Был на месте, а потом сдёрнул — это может показаться странным.

Конечно, ещё более странным покажется то, что машиной управлял один из знакомых Кентарии. Но, сам я об этом говорить не буду, а не то могут очень сильно заинтересоваться нашим с ним знакомством. И под это дело подвести какие-нибудь ненужные ассоциации.

Машина милиции приехала через пять минут. «Скорая» прибыла через десять. В принципе, нормальная скорость. Я дал показания, записал свой адрес. Трое очевидцев подтвердили мои слова. На этом мои действия с милицией были закончены.

Жалко мне было того человека за рулём? Да нисколько. Он сам выбрал свою судьбу и сам поплатился за свой выбор. Пусть теперь перед своим грузинским богом отвечает за произошедшее.

Доктор с санитаром прошли следом за мной. Они оглядели девушку, похвалили Матрону Никитичну за оказание помощи, отчего та выразительно посмотрела на нас, мол, видели, как надо? Учитесь, пока я жива!

Тут я ничего сказать не могу — швы соседка наложила основательно. Чувствовалась тренированная рука. Девушка уже пришла в себя. Хоть и была бледной, но всё вполне осознавала и адекватно реагировала. Семён Абрамович сидел рядом с ней и выглядел старым псом возле больного щенка — никому не даст в обиду.

— Все годы войны в госпитале провела, так что это для меня и не рана вовсе, — самодовольно ухмыльнулась Матрона Никитична на слова доктора. — Так, царапина. После такой царапины бойцы снова в бой шли.

— А-а-а, вот откуда знания и умения, — улыбнулся доктор. — Ну так что, девушка по имени Мэри, поедете с нами или останетесь здесь?

— Доктор, а можно остаться? — спросила девушка. — У меня ещё разговор с Семёном Абрамовичем…

— Ну, опасности ваша рана уже не представляет, но для собственного спокойствия лучше пройдите обследование. Тем более, что в вашем положении это не повредит.

— Спасибо, доктор, я обязательно пройду, — кивнула черноглазая девушка.

— Пока что меньше двигайтесь, потребляйте фрукты и овощи.

— И ни в коем случае не нервничайте! — добавил санитар, сурово нахмурив брови, будто предостерегая всех присутствующих от малейшего повода побеспокоить пациентку.

Матрона Никитична фыркнула:

— Да уж, нервы — это точно не про нас. В войну под бомбёжкой перевязки делали, и ничего — никто не паниковал.

Семён Абрамович осторожно погладил Мэри по плечу, словно боясь, что она рассыплется от неосторожного движения.

— Вот и правильно, — пробормотал он. — Пусть лучше осмотрят как следует. А я… я тут побуду. На всякий случай.

Доктор кивнул, собирая инструменты:

— Ну, раз решили остаться, то хотя бы соблюдайте режим. И если что — сразу вызывайте.

Мэри улыбнулась, но в её тёмных глазах мелькнула тень чего-то невысказанного.

— Обязательно.

Когда медики вышли, в комнате повисло молчание. Матрона Никитична, хлопнув себя по коленям, поднялась:

— Ладно, герои, я пойду, картошку надо поставить. А то вам, я смотрю, кроме как сидеть да вздыхать, делать нечего.

Дверь за ней закрылась с выразительным щелчком.

Семён Абрамович вздохнул и потёр переносицу.

— Мэри… ты уверена, что тебе не надо в больницу?

Девушка потянулась к стакану воды, но рука её дрогнула, и Семён Абрамович поспешно подхватил его.