Прапорщик. Назад в СССР. Книга 7 (СИ) - Гаусс Максим

— Мог бы и не спрашивать! — отозвался тот, полулёжа на своей кровати. Нога была подвешена на сложной конструкции, как у того волка, из советского мультика «Ну, погоди!», когда он на стройке под раздачу попал. — Нормально, я… Что с ребрами?

— Срастутся… Куда они денутся! — я прошёл внутрь палаты, сел на одинокую табуретку, которую его соседи использовали как стол для игры в карты. — Я к тебе по делу. Ко мне полковник Хорев приходил. Знаешь такого?

— Ещё бы не знал. Именно он нас на последнее задание и подписал.

— Он это упоминал. Вроде неплохой мужик. А ты знал, что Шамана к нам прикомандировали не просто так?

— Я понял, к чему ты клонишь. Да, Рыскулова к нам засунули не случайно, были у меня некоторые подозрения. Все обосновали тем, что Док в госпитале лежит, а группа идти на задание без медика не может.

— Я слышал, что Дока выписывают?

— Да, на днях. Не сразу войдёт в колею, но куда деваться? Хватит ему свою задницу пролеживать… Мы все через такое уже прошли.

Я пару раз кивнул, затем продолжил ранее начатую тему.

— Кэп, Хорев не просто так приходил. Он говорил, Корнеева под охрану взяли? И меня тоже думают. Мол, комбата Шевцова мы на тот свет преднамеренно отправили!

Игнатьев посмотрел на меня мрачным взглядом.

— Знаю… Не думаю, что наверху дадут ход этому делу. Сейчас мы чуть ли не герои. Правда, у Шевцова, действительно были влиятельные друзья, которые очень недовольны тем, что произошло. Гнида оказалась с хвостом.

— Кэп! Шут тогда не мог поступить иначе… Ещё немного и я бы получил пулю!

— Это он стрелял? — уточнил майор.

— Да… Но я бы сделал, тоже самое. Эта тварь, даже будучи раненой, со сломанной рукой, была твердо намерена нас убить, потому что мы его раскрыли. Он ошибочно думал, что из всей группы уцелели только мы с Пашей… Люди Горелова стрелять бы в своего подполковника точно не стали! Хотя его никто особо и не жаловал!

— Понимаю… Ты не переживай, Макс! Хорев далеко не последний человек, у него связей ого-го. Он должен был генерала получать в прошлом году, но отказался, потому что это назначение подразумевало уйти из управления…

— Я не переживаю! — отозвался я, не вникая. — Меня сложно заставить нервничать! Неприятно, просто! Мы там жизнью рисковали ежеминутно, сделали все и даже больше, добыли таких языков, что разведке ранее и не снилось! А в ответ что? Подозрения и возможно, обвинения в том, что мы с Корнеевым пристрелили предателя⁈ Что за бред?

— Макс, ещё ничего не ясно. Я же говорю, полковник Хорев разберётся с этой проблемой! А твоя задача сейчас побыстрее восстановиться и ни на что не отвлекаться… Это ясно?

— Ясно! — кивнул я, но настроение лучше не стало.

Подобного дерьма в армии я видел много, когда свои своих же готовы сожрать, отстаивая чьи-то интересы. Чаще всего интересы были чужие и никак не касались их собственных. А всё потому, что это такая система, она удобна для одних и полезна другим. Ты мне, я тебе. И неважно, что в этом случае будут те, кому это вообще не нужно, и те кто может пострадать. Прискорбно, но это так.

Заводить разговор с командиром насчёт его состояния, я не стал — ещё слишком рано делать какие-либо выводы. Врачи в госпитале не дураки, сами разберутся. К каждому пациенту найдут отдельный подход, им важно поднять на ноги толкового бойца или офицера, а не мариновать его в палате, без видимой на то причины. Или на худой конец красиво списать его в инвалиды, отправив домой… Это если уже ничего сделать нельзя.

Я покинул палату майора Игнатьева, отправился обратно к себе. Ушел в задумчивости. В целом, я прекрасно понимал, что у этой истории ещё будет продолжение… Погибшего подполковника Шевцова наверняка прикрывали погоны побольше, и наверняка эти погоны уже знают причину гибели офицера. Плохо то, что данный факт можно подать в плохом свете… И в самый неподходящий момент.

Так прошло около недели, я ел, пил, валялся на кровати. При сломанных рёбрах, никаких особых процедур и не требуется. Перевязки, медсестры. Молодых не было, все уже в возрасте, поэтому было неинтересно. Грубо говоря, лежи себе на кровати, да жди, пока сломанные кости срастутся. А, как правило, рёбра срастаются быстрее других костей. Но это не точно.

Описывать быт не стану — все, тоже самое, что и других лечебных учреждениях.

Я, даже в шахматы научился играть. Снова. Соседи у меня были такие.

Удивительно, но никто ко мне не приходил, никто не допрашивал. В какой-то момент мне показалось что, проблема решена и полковник Хорев закрыл вопрос. Ещё несколько раз мы говорили с Кэпом, к этой теме мы больше не возвращались.

— Макс! — вдруг вспомнил Игнатьев, на четырнадцатый день нашего пребывания в военном госпитале. — Совсем забыл тебе сказать… Через трое суток будет награждение. Прилетает кто-то из генералов, из самой Москвы, между прочим. Понимаешь, что это значит?

— Угу… Ну, не маршал же! — чуть усмехнулся я, намекая на прошлое награждение, где мне выдали последнюю значимую награду. — Всего лишь генерал?

— Ну, ты губу раскатал, сержант! — усмехнулся в ответ майор. — Ты ее давай, обратно закати, а то скоро затребуешь, чтобы тебе сам Горбачёв что-нибудь вручил!

— А почему бы и нет? — удивился я, подняв бровь. — Мы что, недостойны?

— Ладно… В общем, смотри, мне намекнули, что всю группу не будут награждать. Ну, мне по понятным причинам, пока ничего давать не будут… Кое-кому тоже. Потом добавят, но не сразу. А вот тебе придётся выходить! Фамилия Громов теперь еще больше на слуху.

— Что, строевым шагом? Да ещё и по раскалённому солнцем плацу?

— Солдат должен стойко и… — начал было командир, но я оборвал его на полуслове.

— Ай, не начинай, Кэп! — отмахнулся я. — Ты же знаешь, я это не серьезно… А где всё это будет проходить?

— На плацу, либо на самом аэродроме… Что-нибудь придумают!

Вот это вот все меня в данный момент совсем не волновало. Что мне эти награды? Одной больше, одной меньше.

— Неужто звезду героя дадут? — скептически хмыкнул я, помня из оригинальной истории, что за операцию по захвату «Стингера» тогда никого звездой так и не находили. Лишь потом, спустя много лет, и решение принималось президентом уже другой страны.

— Нет, Макс… Старшему сержанту такая награда не положена. А впрочем, хрен его знает!

Я вспомнил про разговор с Джоном Вильямсом.

— Слушай, Кэп… Американец упоминал, что они там самолет сбили из «Стингера», так в числе экипажа был некий Кикоть. Это, случаем, не наш общий знакомый?

— Витя? — удивился майор. — Не знаю. Но я уточню. А что именно он говорил?

— Что только он знает, где сейчас этот самый Кикоть. Якобы, в плену у душманов.

— Да? Хм, я проверю.

Через три дня действительно состоялось награждение личного состава. Правда, мероприятие было вовсе не таким масштабным — ну, оно и понятно, война в самом разгаре. Территория ДРА. Нечего из этого делать показательный цирк.

Из группы «Зет» не присутствовало больше половины участников — не было Шута, не было Димки Самарина, не было Герца — эти остались в своём госпитале. К награждению были представлены только я, Урду и Смирнов. Ну и Игнатьева тоже, но его самого не привлекали к прямому участию из-за сильно ограниченного перемещения. Майор ходил по коридору и обратно в палату, да и то, на костылях. Перенесли до лучших времен.

В назначенный день, в Афганистан самолетом прибыл генерал-лейтенант, фамилию которого я не запомнил. Кто-то из столичных вышестоящих. Как у нас в спецназе говорили, «зам по нихерам». Он-то и должен был вручать награды, причём, не только нам. Под награждение, за те или иные заслуги, попали и другие солдаты и офицеры, с близлежащих воинских частей, всей северной части Афгана. Всего собралось около трехсот человек, но это скорее для массовки. Уровень, конечно же, был совсем не тот, что в Ташкенте, но тоже было на что посмотреть. И верно, то событие подгоняли к празднованию девятого мая, дню Великой Победы на фашизмом. А сейчас-то что?