Шамабад должен гореть! (СИ) - Март Артём

— Селихов не перестает удивлять, — начал Шарипов. — Знает больше, чем ему положено. И здраво рассуждает. Однако…

Он снова глянул на Рюмшина. Тот отвел взгляд, как бы давая право Шарипову самому продолжать разговор со мной.

— Однако в данном случае мы имеем такой расклад, — продолжал Хаким Шарипов, — раз уж неизвестен истинный злоумышленник, который совершил случку служебных собак, вся ответственность падает на старшего сержанта Нарыва…

Я глянул на Шарипова волком.

— Правда, учитывая те обстоятельства, — выдержал он мой взгляд, — что случка не повлекла за собой серьезных последствий, а так же отличную репутацию Нарыва, как инструктора, мы бы могли остановиться на дисциплинарном взыскании, предусмотренным уставом.

— К чему вы клоните? — Холодно спросил я.

Хаким хмыкнул.

— Шарипов… — Как-то предостерегающе бросил ему Рюмшин.

Тот проигнорировал своего коллегу.

— Вопрос только в том, готовы ли вы сотрудничать с особым отделом, — таинственно заявил Шарипов.

Я промолчал.

Тогда особист выпрямился, одернул китель и позвал:

— Старший сержант Бульбашов!

Дверь открылась. В проеме появился сержант с каменным лицом.

— Попросите старшего лейтенанта Тарана и старшего сержанта Нарыва зайти в ленинскую комнату. Нас ждет серьезный разговор.

Глава 22

Когда в комнату вошли Таран и Нарыв, им предложили сесть на заранее подставленные для этого стулья.

— Вы снова хотели нас видеть, товарищи? — Спросил Таран, поудобнее усаживаясь на своем стуле.

— Совершенно верно, — кивнул Шарипов, который теперь занял место Рюмшина. — Я упоминал, что мне с тобой, Анатолий Сергеевич, нужно будет кое-что обсудить. Помнишь?

Таран нахмурился. Во взгляде его появились подозрительность и привычная угрюмость. Он ответил:

— Помню.

— Так вот, — продолжал особист, выпрямившись на стуле, — я вижу, что вы тут сплотились в единый кулак. Что не идете следствию навстречу. Так?

С этими словами Шарипов хмуро глянул на меня. Я промолчал, выдержав его мимолетный взгляд. Зато Таран быстро подхватил:

— Не понимаю, о чем вы.

— Понимаете, товарищ старший лейтенант, — прошипел из-за спины Шарипова Рюмшин, — очень хорошо понимаете.

— Товарищ капитан, — обернулся к Рюмшину Хаким, — прошу вас.

Рюмшин зло нахмурился. Потом также зло хмыкнул и сделал вид, будто рассматривает том «Дон Кихота» Сервантеса, чей истрепанный корешок выделялся среди других.

Уставившись на старую книжку несколько мгновений, особист снял ее с полки. Принялся нарочито громко листать.

— Селихов обратил наше внимание на проблему, которую я и хотел с вами обсудить, товарищ старший лейтенант, — продолжал Шарипов.

— Зная норов Селихова, — Таран в присущей ему мрачноватой манере ухмыльнулся, — я бы сказал «принудил».

— Ваши колкости неуместны, — снова вклинился Рюмшин.

— Валентин, я же просил! — Обернулся к нему терпеливый Шарипов.

Рюмшин забурчал себе что-то под нос, снова вперил взгляд в книжку. Принялся листать страницы дальше. Даже отстраненно и демонстративно поплевал на палец.

— Итак, — продолжил Хаким Шарипов, — проблема эта касается одного дела. Я бы сказал, расследования, которое наш отдел проводит совместно с разведкой. Вернее сказать, пытается вовлечь разведку в это «расследование».

Мы с Тараном и Нарывом задумчиво переглянулись.

— Подробностей сейчас я сказать вам не могу, — отрицательно покачал головой особист, — однако могу сказать, что для приведения его в жизнь, нужно будет осуществить некоторые действия на вашем или смежных с вашим участках. Ваша застава находится в нашем с товарищем капитаном Рюмшиным ведении. Да и обстоятельства складываются таким образом, что нам с вами будет проще договориться.

— О чем это вы? — Спросил Таран.

Шарипов глянул на Нарыва. Напряженно вздохнул. Почему-то мне показалось, что он приготовился к самой нелегкой части нашего сегодняшнего разговора.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться, — начал я, прежде чем сам Шарипов открыл рот.

Все в ленинской комнате посмотрели на меня.

— Разрешаю, — проговорил шеф.

— Я полагаю, товарищ капитан не просто так упомянул, что может свести ответственность старшего сержанта Нарыва лишь к дисциплинарному взысканию. Полагаю, что он готов сделать это отнюдь не по доброте душевной.

— Правильно полагаете, товарищ младший сержант, — кивнул Шарипов. — за это вы все будите кое-чем обязаны особому отделу. И когда мы попросим, поможете с расследованием, о котором я вам говорил.

Таран с сомнением поджал губы. Задумчиво опустил взгляд.

— О какой помощи речь, товарищ капитан? — Спросил он после недолгих раздумий.

— Об этом я не могу сейчас сказать, — выдал вдруг особист.

Таран нахмурился. Нарыв принялся непонимающе водить взглядом от шефа к особисту и назад. Я заговорил:

— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться к капитану Шарипову.

— Разрешаю, — явно еще больше задумавшись над неожиданным заявлением Шарипова, протянул Таран.

— Товарищ капитан, правильно ли я понимаю, — начал я, — что вы хотите, чтобы мы согласились, сами не знаем на что, в обмен на то, что вы не станете вести дело товарища старшего сержанта Нарыва в сторону уголовной статьи?

— Правильно, — кивнул Шарипов.

— Если мы согласимся, о каком дисциплинарном взыскании для товарища Нарыва можно вести речь?

— Если товарищ Нарыв, к завершению расследования, все еще будет на срочной службе, полагаю, речь пойдет об отстранении от должности с разжалованием в рядовые. Если он все же решится на сверхсрочную службу — увольнение в запас.

Когда Нарыв услышал слова особиста, взгляд его сделался каким-то отсутствующим, словно бы стеклянным. Дрожащей рукой он убрал повлажневшую от испарины челку со лба.

— В противном случае — уголовный срок, — пожал плечами Шарипов.

— Потребуется ли участие личного состава заставы в вашем расследовании? — Спросил я.

Этот вопрос явно застал Шарипова врасплох. Я понял это по колкому взгляду, которым наградил меня особист.

Признаюсь, я думал, Шарипов откажется отвечать на него. Однако, к моему удивлению, Шарипов бросил:

— Да.

Прекрасно. Он пошел на риск.

Шарипов, видимо, понимал, что если он попросит помощи у заставы в своем странном «расследовании», то для Тарана, да и для всех нас, это будет аргументом против. Тем не менее особист рискнул.

У меня были мысли, почему Шарипов решился пойти на риск: он не надеялся получить помощи от наших соседей — соседних с Шамабадом застав.

Пусть особист и считал, что у него есть рычаг давления, но раз уж пошел на то, чтобы раскрыть некоторые детали плана, сам не был уверен в своем преимуществе. Не был уверен, что Таран сам согласится рискнуть. Возможно, даже предполагал, что шеф поступится Нарывом, чтобы не втягивать заставу в дела особого отдела. А риск, совершенно точно, в этом деле предполагался. И немалый.

Тогда я понял: мы можем поторговаться с особистом. И главное — не продешевить.

— Я все еще помню, товарищ капитан, чем закончилась подобное предприятие вашего бывшего коллеги Сорокина, — сказал я суховато.

— Мой бывший коллега повел себя самонадеянно, — Шарипов сплел пальцы перед лицом.

Возможно, это был всего на всего интуитивный жест. А может, таким образом, особист стремился скрыть эмоции, которые могли появиться у него на лице.

— Он понимал, на что идет, и чем это может для него закончится. Теперь все будет более продуманно, — продолжил офицер особого отдела.

Таран глянул на меня. Сначала в его взгляде отражалось какое-то едва уловимое непонимание, но когда я улыбнулся и многозначительно приподнял бровь, кажется, он догадался, в какую сторону я мыслю. Молодец, Таран. Подсказывать, лишний раз, не пришлось.

— Значит, застава должна будет оказать и вам, и разведке определенную поддержку, — сказал Таран.