В зоне особого внимания (СИ) - Иванов Дмитрий

— Толя! Ничего, что я к вам так обратилась? Вы мне во внуки годитесь, — сказала, встав во весь рост, высокая, миловидная и стройная женщина, ну, лет, от силы, сорока, не больше!

— Максимум, за старшую сестру сойдете, — тут же кобель внутри меня вернул комплимент, вызвав оживление в зале. — Я вас перебил, извините!

— Скажете тоже, — совсем не смутилась женщина, очевидно, привыкшая к мужскому вниманию. — Так вот, у меня вопрос: когда уже арестуют этих жуликов с наперстками у автовокзала в Абакане? Я проиграла им все деньги отпускные, пришлось отпуск отменить! Конечно, написала жалобу в милицию, а толку нет, они как сидели там, так и сидят!

— А разве наперсточники уже промышляют? — нелепо спросил я, ибо мне как-то этот промысел на глаза не попадался.

— Ты сама виновата. Иж, легких денег захотелось! — послышалось из зала старческое сварливое брюзжание, и народ зашумел.

— Мого Ваську тоже обули! Но у него полтинник был с собой всего… И меня на десятку развели! — послышались ещё голоса.

— Подскажите, а кто вашим делом занимался? — заинтересовался я и полез во внутренний карман пиджака за записной книжкой и ручкой.

Не той золотой, что подарена была Яном Севелином, но тоже импортной. Купил года два назад в «Берёзке» штук пять модных золоченых перьев.

— Я говорила с Владимиром Николаевичем Чурдиковым, это отдел особый при УВД Хакоблисполкома, — по памяти бойко ответила дама.

— Вы тоже подойдите после собрания. Не обещаю, что решу ваш вопрос, но по партийной линии имею право спросить у милиции.

Собрание закончилось, и я побеседовал и с безработным парнем, и с женщиной. Ну что, неужели пристроить некуда бедолагу? Да решу этот вопрос. Разумеется, не сторожем, ведь сидел тот за кражу, ну и не к детям: в садик там или в школу. А вот кооператив по добыче мрамора подойдет… Кажется, его хозяин, вернее муж хозяйки, жаловался на нехватку рабочих рук. И платят там прилично.

— Ты подожди меня около машины, выйду минут через десять. Поедем с одним человеком переговорим, — отдал я команду.

С Еленой, так зовут женщину, я договорился на завтра пообщаться уже по телефону. Вечером буду в Абакане, и думаю, до обеда успею узнать, что там с местными жуликами, и отчего их не разгонят. Елена если и заметила мой масленый взгляд, то не отреагировала и чай попить не позвала. Хотя кольца на пальце нет, а сейчас с этим атрибутом не шутят — положено носить, носят с гордостью.

Лидии из профсоюза подарил ручку, случайно заметив завистливый взгляд женщины, когда записывал информацию. Да не жалко! А на выходе меня уже караулил народный мастер-умелец — насупленный и настороженный благообразный дедушка с легким запахом алкоголя из-под пышных усов.

— До Аскиза добросишь? — начал не с того он, даже не представившись.

— Довезу, но мы только через час поедем, — растерянно пробормотал я. — К рудоуправлению подходите. А камни?

Дедок развернулся и пошёл на выход!

— Потом, — махнул он мне рукой.

Потом так потом. Едем к Александру Ивановичу Ниве, который до вечера обещал находиться у себя в конторе.

— Отчего не взять? На станок не поставлю, там знания особые нужны… начнёшь с подсобного рабочего камнереза. Оклад — сто пятьдесят. Если нареканий не будет, то такая же премия, — предложил кооператор.

— А жильё? — спросил не самым довольным голосом будущий камнерез.

— Общежитие есть…

Видя, что дело на мази, иду по своим делам. Немного запаздываю и получаю выговор от дедушки, который уже сидит у меня в машине на заднем сиденье. Причем был он не один, а с девахой, возможно, внучкой, той самой, которой перепал кэш от дедова мастерства.

— Сказал, через час, так держи слово! — выговаривает он мне. — Да куда ты? Спереди садись!

— Дед, ты поделки-то принёс? — не выдержал я.

— А то! На, смотри!

И мне протянули самодельную тряпичную сумку, довольно тяжёлую.

— Денег больше не надо, и так лишку дал, — категорично добавил старик.

Девушка в салоне помалкивала, но по гримаске на миловидном личике я понял, что та в корне не согласна с дедом насчёт денег.

— Внучка моя, — неохотно представил незнакомку дед, пока я потрошил сумку. — Ларисонька.

В сумке находились всего три фигурки каменных идолов, но высокие и довольно увесистые. Один из них зеленоватый, второй иссиня-черный, третий белый. Материал, из которого они изготовлены, мне незнаком. Пожалуй, белый — это мрамор. Но какая же искусная работа! Тот, что зеленый, вроде как даже светится изнутри. Или это в лучах заходящего солнца так кажется? Зима… Пока то да сё, уже стемнело.

Ехать до Аскиза нам недалеко, но путь предстоял через перевал Аян. Хорошо, хоть дорога — гравийка, обеспечивающая неплохое сцепление. Общение с самого начала не заладилось. Молчим. Я любуюсь божками (а это божки, видно по всему!), дед дремлет, девица смотрит в окно. Едем не торопясь, забираясь всё выше и выше в горы. Вдруг мой водила Саныч резко тормозит и открывает дверь автомобиля, вглядываясь в сумерки.

— Там машина на боку, — бросает он мне, натягивая шапку и выскакивая из салона.

Глава 34

Машина лежит недалеко от дороги, но направлялась она в другую сторону, а значит, нам нужно перебежать дорожное полотно, ну и немного пройти по хрустящему снежному сугробу, где снега всего-то по колено. За то время, что мы это делали, ситуация прояснилась — около высокого хвойного леса действительно валяется на боку «Москвич», рядом с которым суетится мужик, что-то выискивая в салоне авто. А… это он девочку лет десяти пытается вытащить, которая не кричит, лишь стонет тихонько. Не иначе, сломала себе что-нибудь. Машина, кстати, пострадала несильно, даже стёкла не разбились, но кузовные работы проводить придется.

— Где болит, доча? — пытает пострадавший девочку.

— Нога, — хнычет та.

Это им повезло, что мы проезжали мимо и остановились. Ведь на улице мороз, и если уж повезло кому-то уцелеть в дорожной аварии, то замерзнуть потом легко можно.

— В Бирикчуль надо везти, там больница как раз есть, — советует дедушка, который тоже вылез из нашей «Волги».

— Ты, Максимыч, дело говоришь, — поддержал его мой водила, уже знающий отчество деда.

Вроде и не общались они тет-а-тет.

— Что, сильно болит? — почти плача спрашивает водитель перевертыша у дочки.

— Болит и холодно, — жалуется ребёнок.

Она хоть и одета, и даже шапочка на голове имеется, но опять же — зима.

— Давайте её донесём до машины осторожно, предлагаю я и снимаю свою дубленку.

«Волга» по меркам СССР считается просторной машиной, но для всей нашей компании она оказалась мала. На заднем сиденье расположилась пострадавшая девочка, заняв два места рядом с Ларисонькой, которая так и не выходила из машины. Вообще, странноватая девица — сидит и молчит всю дорогу. Водитель на своем месте… Остались я, дед и мужик Коля, так зовут потерпевшего. Спереди всем не разместиться. Как нам уехать? Если только внучку деда на коленки посадить, а этих двоих на переднее сиденье? И лучше ко мне, ведь я самый здоровый по размерам. Или Колю оставить на дороге? Бирикчуль тут рядом совсем, туда-обратно мотанусь. Высказываю соображения, готовясь к отпору со стороны деда, Коли… да и девушки, но нет — понимающие люди собрались, думать логически умеют. Коля дочку ни за что не бросит, а вот машину — да! Хотя вижу, переживает мужик, как бы не разграбили авто, которое мы, кстати, даже не пытались поставить на колёса. Сугробы кругом, да и не поехала бы она никуда — взорвалось колесо на подъеме. Это нам пострадавший пояснил, да я и сам вижу. С трудом разместившись, едем дальше уже аккуратнее, но мне жутко некомфортно. Я в брюках (дублёнку-то снял), а моя невольная наездница в короткой шубке и джинсах, обтягивающих её попку. Довольно аппетитную, кстати!

— Нё ерзай, — шепотом прошу я у «анжинерки».

Та, не сразу поняв, ещё повозилась у меня на коленях, усаживаясь поудобнее и, наконец, хихикнула, осознав причину моей просьбы.