Маньчжурия, 1918. Особый отряд (СИ) - Аристов Руслан Иванович
«Вот оно — бюджет!» — сердце у Виктора учащенно забилось — наконец-то он услышал то, что хотел.
— Будь у меня возможность, как у господина вице-адмирала, я бы тоже поступил на английскую службу, чтобы продолжать войну против немцев, — слегка патетически произнес Виктор.
— Рад это слышать, господин Иволгин! — солидно кивнул Тейт. — Я не ошибся в вас!
— Очень многие рассчитывают на поддержку Великобритании, мистер Тейт, и поверьте, лично я и мои единомышленники этого не забудут, если такая поддержка будет оказана.
— Можете в этом не сомневаться, господин Иволгин.
— Я считаю Британскую Империю тем государством, с которого надо брать пример во внутренней и внешней политике! Будь у нас здесь, в Харбине, хотя бы часть необходимых ресурсов, адмирал Колчак и полковник Орлов в самые ближайшие недели навели бы порядок в Приморье и Забайкалье, не оглядываясь на японцев, — Виктор в хорошем смысле ощутил, что его понесло.
— О каких конкретно ресурсах идёт речь? — вопросительно нахмурился Тейт.
— Прежде всего — поставки вооружения на семь тысяч человек, а также деньги, желательно в золоте или серебре — это позволит нам сконцентрировать местные ресурсы и привлечь на свою сторону колеблющееся население.
— О какой сумме идёт речь?
«Блин, знать бы конкретно, что и почем, сейчас можно только сказать наобум», — на несколько секунд задумался Виктор, глядя на англичанина.
— Триста тысяч рублей будет достаточно для ведений операций в Приморье и Забайкалье.
— Солидная сумма, — покивал Тейт. — Но мне нравится ваша откровенность — я вижу в вас делового человека.
— Благодарю!
— Вы можете гарантировать успех в случае, если финансирование будет предоставлено?
«Конечно могу — чехи восстанут со дня на день!»
— Да, мистер Тейт! Я вам гарантирую, что в конце июня Владивосток будет под нашим контролем, а далее господа Хорват и Колчак при поддержке местных политиков смогут создать Всероссийское Правительство как противовес большевистским узурпаторам в Петрограде. Это решительно перевернет ситуацию в нашу пользу. Возможно, если всё пойдёт по плану, уже осенью мы воссоздадим Восточный фронт западнее Волги, а может даже и Днепра.
— Весьма интересный проект! — зрачки Тейта чуть расширились, лицо прояснилось. — Пойдёмте выпьем, господин Иволгин — сегодня я нашёл в вас доверенное лицо и оперативного сотрудника, которого мне очень не хватало здесь все эти месяцы! С вами можно иметь дело!
— Так точно! Я всё прекрасно понимаю! — многозначительно покивал Виктор.
— Теперь на вас большая ответственность, друг мой — вы будете связующим звеном между адмиралом Колчаком, генералом Хорватом и всеми остальным группами влияния на территории Маньчжурии. Кроме того, я вижу в вас большой политический потенциал!
«Я и сам в себе его вижу. Дело сдвинулось — теперь работаю на англичан до поры до времени, а там видно будет. Надо поскорее получить бабки и вложить их в наряды на вагоны, это даст умопомрачительную прибыль уже в июле и августе, когда откроется сообщение с Сибирью», — радостно думал Виктор, пока они с Тейтом шли обратно в ложу.
В ресторане маховик веселья уже разворачивался на полную — офицеры пили, громко смеялись, кто-то требовал артистов на сцену. Немного испуганный скрипач запиликал какую-то мелодию.
Глава 18
Когда вернулись за стол, Виктор перекинулся несколькими фразами с Ольгой и выпил с Акиентиевским по рюмке. Поудобнее усевшись на стуле, он анализировал слова Тейта и погрузился в размышления, слегка убаюканный разговорами за столом.
«Фактология у нас какая по февральским событиям? Главные действующие лица переворота — это высший генералитет, армейская верхушка, включая самого генерала Алексеева. Вопрос в том, почему генералы, которые должны были быть опорой трона, пошли на этот шаг? Очевидно потому, что для победы в войне им нужны винтовки, пулемёты, боеприпасы, пушки, броневики и аэропланы. Вот этого всего не хватало катастрофически, что и повлекло цепь поражений и отступлений. Всё это должна была дать промышленность, если бы у неё был надлежащий потенциал и организация. Не церковь, не помещики, а развитая буржуазия, которая всё это время пребывала на вторых и третьих ролях. Вот в итоге и вышло, что благодаря думским деятелям сомкнулись интересы финансово-промышленной буржуазии и генералитета — первые были кровно заинтересованы в свержении царского режима ради концентрации власти в своих руках через Думу ради последующего развития, вторые могли реально это сделать. Всё это явно вызрело уже осенью шестнадцатого, а если брать системные предпосылки — то со времен русско-японской. Вероятно, что заговорщики из числа высших военачальников вообще не собирались свергать династию — они хотели посадить на трон Михаила, который бы выполнял роль легитимизирующей куклы, а реальную политику должны были проводить господа из Думы, аффилированные с высшей буржуазией. Однако вмешались внутренний и внешний факторы. Внешний — немцы и союзники, внутренний — низы, осознавшие свою субъектность и которым обрыдло жить по-старому. Немцы работали на внутреннюю дестабилизацию, союзникам тоже Россия нужна была в качестве мяса, но не в стане победителей».
Полковник Франк встал и произнёс тост за победу над большевизмом — находящие за столом с энтузиазмом выпили.
«Какие варианты у Колчака, если учесть моё вмешательство в расклады?» — продолжил размышления Виктор. — «Нужен прогресс и законность, наполеоновский путь! Если получится здесь создать такой себе сибирский бонапартизм с элементами законности и демократии, то придется опираться на совершенно разные социально-политические блоки. Реальный Колчак в конечном итоге, насколько я помню сейчас, сместился к опоре на самую гнусную олигархию и военщину, у которой сапог вместо мозгов, это всё и определило тот масштабный крах, когда победа белых была почти в руках! Нужна социально-политическая база для режима, нужно направить самого адмирала на правильный путь», — Виктор несколько секунд смотрел на Франка и Орлова. — «Они, без сомнения, люди порядочные, но в политическом плане — абсолютно реакционная военщина, которая наворотит кровавых делов, если дать ей власть. А на вершине они в это смутное время просто по факту своей активности и организованности, ибо как говорил товарищ Мао — „винтовка рождает власть“. А ещё есть Семенов, Калмыков, Анненков, Унгерн — это будущие гнойники, которые могут подорвать всё дело на корню, как это реально и произошло. Тут всё зависит только от меня! Нужна широкая опора на массы прежде всего городских рабочих, которые надо заинтересовать конкретными выгодами — законность, порядок, стабильность, развитие. Крестьянам надо дать землю и предусмотреть налоговые льготы, то есть то, что уже частично дали большевики по факту, хотя продразверстка ещё впереди и сейчас только начинается. Буржуазии — понятные правила игры и защиту внутреннего рынка, вменяемую налоговую систему. Ситуация крайне шаткая и у большевиков можно выбить почву из-под ног умелыми контрмерами, хотя это предельно сложно в текущей обстановке и с такими вот кадрами!»
За столом началось оживление.
— Александр Васильевич приехал! — привели в себя Виктора фразы за столом.
— Господа, прошу встречать! — встал полковник Орлов.
Люди начали подниматься. Виктор подал руку Ольге.
— Здесь такая великолепная атмосфера, милый мой! — прошептала она ему, когда они влились в толпу и шли на выход.
Колчак и его сопровождающие приехали на трёх машинах. Облаченный в новую униформу начальника стражи вице-адмирал вышел из машины, поприветствовал взмахом руки и легким поклоном встречающих, столпившихся на плацу поближе к ресторану, и стал перед почётным караулом.
По сигналу полковника Орлова, который стал возле ковровой дорожки, ведущей от плаца ко входу, оркестр заиграл «Коль славен». Все офицеры стали смирно — выглядело это впечатляюще.
Тейт стал около Виктора.
— Всё очень торжественно, чувствуется моральный подъём! С такими людьми, как господин Колчак, как вы и князь Кудашев, как подполковник Акинтиевский — я уверен в вашей победе. Власть большевиков очень шаткая, вам необходимо организоваться и нанести решительный удар, который станет смертельным. Возможно, это будет гораздо раньше, чем вы сейчас думаете, господин Иволгин! — негромко сказал он.
