Влад Савин - Морской Волк, том 2
Дальше там, по фильму, пошел уже перегиб – когда начали обижать тех, кто «не мы», даже убить кого-то захотели, и напрасно профессор, который все заварил, кричал – эксперимент закончен! – его уже никто не хотел слушать. Вот он, звериный оскал фашизма!
Что на мой личный взгляд, было притянуто. А почему, собственно – нельзя было остановиться: ну вышло бы «Тимур и команда», по-немецки?
Но интереснее другое: рабством это не назвать! Не пройдет здесь, категорически, «я господин, а вы быдло». И плетью в ряды – никого не загоняют. Делать что-то, общее – не принуждают. И за пустыми словами, одними лишь обещаниями – не пойдут: только реально, на деле почувствовав, что так лучше! Добровольно решив – что стать «пальцами руки миллионопалой», и успешнее и безопаснее, чем поодиночке.
И как это все же назвать? А я отвечу – совок! Человек, привыкший что он «один из», а не уникальная отдельная личность. Вбивший в подкорку – что одному в этом мире не выжить, а вот «колхозом», это да! В итоге – смотрите, в эту войну, на нас с немцами – и нагличан. И скажите – англы и юсы, немцев на равных бы победили, без численного и технического превосходства? Чем там у них кончалось, даже в сорок пятом – Арденнами?
И стоит ли после этого, «из себя совка выдавливать»?
Кстати, спросил я у Кириллова, что с англичанином тем будет – любопытно просто? А все по закону – ответил товарищ старший майор – признай бритты факт шпионажа, ну выслали бы мы этого Дженкинса, из их миссии – хотя толку-то, другого бы прислали! Но все ж, союзники пока – и передали бы им этого матроса Райли до кучи; да может вспомнили бы случай этот, когда британцы стали бы на нас наезжать, если кто из наших так завалится. Но англичане – и Дженкинс, и капитан парохода – все отрицали: ничего не знаем, а может этот Райли немцами завербован был? А коль так – то и пошел он крайним, по всей строгости военного времени, за шпионаж. Своего, выходит, сдали – за копеечную политическую выгоду, самки собаки!
А будь у нас? Лично я бы, своего матроса, которого сам туда послал, вытаскивал бы до конца! Иначе – просто, в зеркало смотреть будет тошно. Ну нельзя это – делать то, о чем тебе самому, после противно вспомнить! Потому что дальше пойдет, одно из двух: или тебе это станет постоянно душу грызть как червяк-древоточец – или ты просто станешь чуть больше сво.. (прадеды сказали бы, душу погубишь – но вот не верю я в бога и рай!). Не моралист я, а циник: хочу жить спокойнее и не мучась. И не европеец я – а все же совок. И меняться – не намерен. За свой участок отвечаю головой – а выше, командующий есть. Сам командующим стану – ну значит, фронт мой расширится, а принцип останется: все равно, главком надо мной.
Белое море прошли. Тральцов отпустили. Глубина – уже приятнее. Ныряем на двести пятьдесят и держим ход в двадцать. Чем меньше будем болтаться в радиусе действия немецкой авиации – тем лучше. Нам-то без разницы – а вот «Куйбышеву»? Он кстати, нас не теряет – держится чуть позади нашего левого траверза. В молодости, когда этот эсминец был «Капитан Керн» Балтфлота, тип «Новик Путиловский», он по паспорту мог и тридцать пять выдать – но корабли быстрее людей стареют, машины изношены уже, но тридцать наверное, ему еще по силам. Значит, и мы прибавим..
Все работает нормально – три месяца пока еще, с июля, срок обычной автономки. Вахта за вахтой, так без происшествий пролетаем до меридиана Иоканьги. «Куйбышев» упорно идет рядом (после Зозуля мне скажет, что именно сейчас, по-настоящему поверил в возможности «Воронежа» – чтоб подлодка не всплывая, удирала от эсминца, через половину Баренцева моря). Но это будет после – пока же, как условлено, в этой точке подвсплываем под перископ, поднимаем антенну, обмениваемся информацией.
Пока все выходит удачно. Меньше чем через сутки, нам надо быть у Порсангер-фиорда. Затем отойти к северу – где через двое суток, у нас рандеву с эсминцами. И – назад, на позицию, ловить конвой, который должен подойти еще через день (плюс-минус сколько-то).
А на аэродроме Банак – девяносто «Юнкерсов» (надеюсь, сейчас чуть меньше, все ж в битве у «Тирпица» и британцы кого-то посбивали). Но все равно, нашим эсминцам будет крайне хреново – как на Черном море в сорок третьем, эти «Юнкерсы» утопили сразу троих наших, «Харьков» и две такие же «семерки». Две 76мм и пять 37мм автоматов – совсем не смотрится такое ПВО в сравнении с пятью-шестью 127мм универсалами, плюс четырнадцать 40мм бофорсов и столько же 20мм эрликонов у штатовских «Флетчеров» и «Самнеров» – а ведь и те погибали, от японских авианалетов. А потому, придется нам сыграть роль самого эффективного ПВО – если не «наши танки на вражеском аэродроме», то «Гранит» по казарме летного состава. И никак иначе – поскольку место будущей охоты на конвой выбрано здесь – и немецкие бомберы в самый разгар действа, ну совершенно нам тут не нужны.
Курс – вест. Идем на позицию.
Подводная лодка U-703, командир Хейнц Байфилд. Норвежское море, 11 октября 1942
Ослиная задница! Все – по-дурацки! При «папе» Денице такого не было!
У него было свято – вернулись живыми, неделя на техобслуживание и регламентные работы, и две недели отпуска, хоть домой в Рейх, хоть отдыхай как хочешь, любой разгул и удовольствия, какие можешь найти. И награды заслуженные – прямо на пирсе, сразу, без всякой бюрократии. А что такое «жирные годы», объяснить – или вам уже рассказали?
И – нет «папы», попал под гнев фюрера. Только вернулись с «битвы при Тирпице». Что это такое? Это когда вместо охоты на «восемнадцатый» конвой тебя посылают, за орденами и победами, драться с британской эскадрой. А тут, лишь торпеды с дальней дистанции, и скорее убегать, пока асдиками не засекли. Нам повезло, а вот U-377 и U-405 не успели. Так и не ясно, кто «Тирпиц» утопил, тут и люфтваффе претендуют, и U-403, якобы не промахнулась. А если «Тирпиц» на тот момент сочтут уже вражеским линкором – то это сразу, Рыцарский Крест! Вернулись – и узнали, что мы оказывается, уже СС. И порядки – совсем другие!
Никакого отдыха – только дозаправились, все положенное приняли, и марш в море. Поскольку солдаты фюрера не должны пребывать в праздности – когда их камрады гибнут где-то под Сталинградом (кто знает, где это?). И чтоб приглядывать за нами в море, включили в экипаж кригс-комиссара. Который должен, теоретически, подтверждать КАЖДЫЙ мой приказ на предмет согласия с линией партии.
Именно так – каждый. Поскольку нам «повезло» получить кадра, отродясь в море не бывавшего, тем более на субмарине – зато надо полагать, абсолютно надежного идейно – получившего от команды прозвище Свинорыл, точно характеризующее его как внещне, так и внутренне. И когда он рядом, я, или любой другой офицер, отдав приказ, должен сначала объяснить ему, зачем – нет ли тут саботажа или трусости. Вы можете представить, как тут командовать – мне, получившему второй Железный Крест за разгром «семнадцатого» большевистского конвоя? Я в кригсмарине с тридцать четвертого, воюю с самого начала, через все прошел, что только мог командир субмарины – и должен спрашивать дозволения, на каждое свое действие у сухопутной крысы, посаженной мне на шею?
И эта миссия. Кто там, наверху, догадался отправить субмарины в противолодочный дозор, причем у нашего побережья? Точно, не наши – а умники из СС. Во-первых, «тип VII» все ж океанские лодки, а для подобных задач в кригсмарине «челны» были, малые лодки «тип II»; во-вторых, тральщики «тип М» справятся с этим гораздо лучше, а уж тем более авиация. Но попробуй, откажись – капо в концлагере объяснять будешь, что приказ дурацкий! Или – ротному фельдфебелю, на Восточном фронте. Говорят, в штабе кого-то уже разжаловали – и рядовым в пехоту, под этот Сталинград.
Так что действительно спокойнее этот шторм в море пересидеть. Все безопаснее, чем прорываться к конвою. Причем не только для нас – как нам огласили, «пропавшие без вести» будут считаться перебежавшими к врагу, в отсутствие доказательств обратного – с заключением семей в концлагерь. Как это на боевой дух экипажа повлияло, объяснять надо?
Вот и болтаемся – у входа в Порсангер-фьорд. Считается, что мы должны заметить вражескую субмарину еще на подходе, быстро погрузиться и атаковать ее торпедами. Стою на мостике, дышу свежим воздухом. Свинорыл тоже наверх выполз, смердит. В самом прямом смысле, поскольку вчера, в сортире, продул баллон на себя (подозреваю, помогли ему, что-то подкрутили). Отчего стало лишь хуже: во первых, в отсеке воняет просто невыносимо, а там между прочим, спальные места, а во-вторых, душа на лодке нет, и будет наш партайгеноссе еще долго распространять вокруг амбре, хоть противогаз надевай. Тем более, въедливости и злобы у него это происшествие совершенно не убавило.
– Контакт, пеленг 66, очень неустойчивый, слабый.. потерян – доклад акустика.
