Господин Тарановский (СИ) - Шимохин Дмитрий

От автора:

Дорогие читатели, у нас вышла новинка. Не могу не поделиться.

Острые козырьки по-русски! Попаданец собирает свою стаю в мрачном Петербурге девятнадцатого века. От кражи булок до контроля над городом. https://author.today/reader/519416/4909708

Глава 17

Глава 17

— Показывайте, где лежат арбалеты! — обратился я к Мышляеву. — Сафар, Левицкий, Софрон — со мной! Остальные — на посты, удвоить бдительность! Если пропустите хоть одну крысу, пристрелю лично!

Схватив фонарь я, не дожидаясь ответа, шагнул к двери. Мы двинулись по темным, сырым коридорам подвала. Мышляев, подхватив на ходу коптящий факел, бросился вперед, показывая дорогу.

— Сюда, Владислав Антонович! — крикнул он, сворачивая в боковой проход. — Самый дальний склад! Мы туда всякий хлам свалили, когда лазарет оборудовали!

Александр Васильевич толкнул тяжелую, окованную ржавым железом дверь. Она со скрипом, будто жалуясь, подалась, и мы вошли в просторное, но низкое помещение, заваленное какими-то мешками, сломанной мебелью и бочками.

— Где? — огляделся я.

— Вон там, в углу, под рогожей должно быть! — тут же ответил Мышляев.

Он поднес факел. В дрожащем свете я увидел их. Пять длинных, плоских ящиков, грубо сколоченных из толстых досок и окованных железными полосами. Они лежали друг на друге, покрытые мощный слоем пыли.

Софрон, кряхтя, поддел крышку верхнего ящика ломиком, который прихватил по дороге. Дерево затрещало, гвоздь с визгом вышел из паза.

Я отбросил крышку и замер. Внутри, в промасленной ветоши, лежали эти самые «Джугэ Ну». Китайские многозарядные арбалеты. Оружие, которое сейчас могло стать нашим спасением.

Взял один в руки. Он был тяжелым, непривычно массивным. Крепкое ложе из темного вяза, отполированное чьими-то заботливыми руками. Сверху — деревянный магазин-коробка с рычагом взведения. Лук — не простая палка, а сложная конструкция из дерева и рога, туго обмотанная жилами.

Осталось выяснить, работает ли все это после года хранения в этих адских условиях…

Примерившись, я потянул рычаг на себя. Механизм клацнул, тетива натянулась с хищным, тугим звуком. Я вернул рычаг на место. Щелчок. Тетива сорвалась.

Работает.

— Сорок восемь штук, — выдохнул Мышляев, заглядывая в другие ящики. — Все здесь, кроме тех, что вы тогда в Россию забрали. Все целехонькие!

Я почувствовал, как волна облегчения, теплая и пьянящая, прокатилась по телу.

В этот момент за спиной послышались быстрые шаги. Я обернулся. В подвал спускались двое. Невысокий, худой Лян Фу, «цзюнь-шуай», лидер тайпинов. И рядом с ним — крупный, широкоплечий крепыш с лицом, похожим на бульдога, — Ван, командир «факельщиков».

Они остановились, увидев меня.

— Тай Пен, — тут же донеслось от обоих, и они отвесили мне поясной поклон.

Я поднял арбалет, показывая им.

— Ваши люди умеют этим пользоваться? — спросил я, глядя на Лян Фу. Сафар тут же перевел.

В глазах китайца мелькнуло узнавание. Он шагнул вперед, взял оружие из моих рук. Его движения были уверенными, привычными. Он взвесил арбалет, проверил прицел.

— Конечно. Это оружие тайных обществ, — сказал он тихо, не поднимая глаз. — Оружие партизан и теней. Среди тайпинов есть те, кто вырос с ним в руках. Дайте нам их, Тай-пен Ку-ли-лай, и мы устроим врагу смерч из стрел!

— Отлично, — кивнул я. — Мне нужно пятьдесят отличных стрелков. Самых смелых и хладнокровных. Плюс тридцать моих русских бойцов — с револьверами и ножами. Они будут прикрытием и ударной группой для диверсии на батареях.

Лян Фу и Вам переглянулись и коротко кивнули.

Казалось, удача наконец-то повернулась к нам лицом. У нас были люди, у нас было оружие, у нас был план.

И тут тишину подвала разорвал мрачный голос Софрона.

— Курила… беда.

Он стоял у открытого ящика, запустив руку внутрь, на самое дно.

— Что такое? — я резко обернулся.

Софрон выпрямился. В его огромной ладони лежало несколько коротких, толстых стрел без оперения, с тяжелыми железными наконечниками.

— Стрел-то… почти и нету, — глухо сказал он, разводя руками. — Так, по десятку на каждый арбалет, для пристрелки положили. Видать, решили, что мы их сами наделаем. Чай не хитрая наука…

Он высыпал горсть болтов обратно в ящик. Они с сухим, сиротливым звуком стукнули о дерево.

Триумфальное настроение мгновенно развеялось. Твою мать! Идти на вылазку с таким запасом гиблое дело. Нам нужно было засыпать батареи стрелами, не дать никому поднять голову!

— Проклятье! — я со всей силы ударил кулаком по крышке ящика.

Боль отрезвила. Времени на панику не было. Нужно было что-то решать, и решать — мне.

— Значит, будем делать сами! — рявкнул я, поворачиваясь ко всем. — Мышляев!

— Да, Владислав Антонович!

— Найдите всех мастеров! Всех, у кого руки не из задницы растут! Тащите сюда инструменты, дерево, железо! Тит умеет ковать металл — пусть займется этим! Делайте наконечники для стрел!

Я повернулся к Лян Фу.

— Твои люди знают, как делать стрелы? Размеры, вес, баланс?

— Знают, — спокойно ответил китаец. — Достаточно дать им один образец…

— Тогда пусть займутся этим! Прямо сейчас! Мне нужен запас! К завтрашнему вечеру! Любой ценой! Разберите мебель, полы, крыши — плевать! Но чтобы стрелы были!

Прошла еще одна тревожная ночь. Утро пришло в осажденный Силинцзы, а вместе с ним нас посетила новая волна неприятностей. С рассветом цинские батареи, словно проснувшись ото сна, заговорили с удвоенной яростью. Тяжелые девятидюймовые снаряды рвали плоть города, превращая остатки кварталов в крошево из камня и щепы.

Но защитникам уже было не до того, чтобы прятаться по подвалам. Весь город, каждая его уцелевшая нора, превратился в гигантскую, лихорадочно работающую мастерскую. На разрушенных улицах теперь оглушал не только грохот взрывов, но и звук яростного созидания: стук молотков, визг пил, скрежет металла.

В полуразрушенной фанзе, у которой снесло крышу, но уцелел остов, кипела работа. Мышляев командовал группой крепких русских парней.

— Ломай! — орал он, перекрывая шум. — Все балки! Бамбук нужен! Сухой, звонкий! Гнилушки в сторону!

Бойцы с треском выламывали из стен толстые бамбуковые шесты, служившие опорами. Тут же, прямо на улице, их расщепляли, обстругивали, превращая в заготовки для древков стрел. Бамбук был идеальным материалом — легким, прочным и идеально прямым.

В соседнем дворе, где когда-то была кузница, теперь стоял адский жар. Местные китайские кузнецы и наши, русские мастеровые, под началом Тита работали плечом к плечу. В горн летело все, что попадалось под руку: ржавые гвозди, обручи от бочек, железные решетки с окон.

— Давай! — хрипел дюжий молотобоец, опуская кувалду на раскаленный прут.

Искры летели во все стороны. Металл плющился, вытягивался, превращаясь в грубые, но смертоносные четырехгранные наконечники — бронебойные жала для наших «ос».

Готовые наконечники тут же хватали мальчишки и бегом тащили в самый большой подвал, превращенный в сборочный цех.

Я заглянул туда. В спертом воздухе, при свете десятков коптилок, сидели женщины и старики. Их пальцы мелькали с невероятной скоростью. Насадить наконечник, закрепить его смолой. Примотать ниткой оперение — перья, лоскуты жесткой ткани, даже куски плотной бумаги. Проверить баланс на ногте.

В угол летели готовые болты — короткие, хищные, похожие на злых шершней. Их уже были сотни.

Работа шла.

И тут со стен донесся крик. Не боевой клич, а вопль, полный отчаяния и ужаса.

— Шань! Шань! — кричали китайские дозорные, указывая на гору. — Гора!

Не понимая, что произошло, я выскочил на улицу. Люди бросали работу, бежали к бойницам, карабкались на уцелевшие крыши.

Взлетев по шаткой лестнице на стену, я выхватил бинокль.