Крестоносцы (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Шум, говорю, крики от моста! — тряханул его последний раз Фёдор и убежал. Шаги вниз по ступенькам затопали.

Как понял десятник, они сейчас в правой от ворот башне недостроенной. Ясно, что ворот с неё не видно, оно закрыты квадратной надвратной башней, далеко вклинившейся во двор крепости. Вот она достроена полностью. Даже треугольная черепичная крыша имеется.

Емеля поднялся. Видимо не долго ему дали поспать, голова по-прежнему шумела, и иногда перед глазами мушки пролетали. Тем не менее, десятник перешёл через круглое помещение к противоположному краю, откуда можно было через две бойницы увидеть, что происходит за пределами замка. Был виден конец моста и часть самого моста. Там в самом деле было какое-то шевеление и шум. А ещё там всадники были. Эх, он же трубу подзорную Фёдору отдал. Так бы посмотреть можно было, что там за всадники. А чего сам Фёдор не посмотрел?

Ответ он увидел сразу. На полу под бойницей лежала его подзорная труба, а рядом осколки стекла. Нда, жалко. Емеля попытался своими глазами рассмотреть, без помощи волшебной трубки, чего там на той стороне моста. Всадники, погарцевав, отступили и на рысях погнали к посаду.

Может и Андрей Юрьевич с войском подошёл? Пора уже. А может к рыцарям подкрепление из какого соседнего городка прибыло. Чего гадать. Скоро ясно станет. Емеля уже было собрался вниз спускаться, как тут снова зацокали по камню лестницы подковки сапог Фёдора.

— Ты трубу разбил? — сразу набросился на него десятник.

— Я. Стрела от арбалета прямо в бойницу попала, когда на нас горожане с монасем шли. Отшатнулся и выронил. Выживем, выпрошу у Андрея Юрьевича новую для тебя, — скуксился главный картограф, — Свою в этом походе потерял, теперь твою. Ох, и ругаться князь будет.

— Что там, я отсюда понял, что всадники какие-то подъехали к мосту и назад ускакали⁈ Думаю, может это разведка нашего войска? — махнул на трубу рукой Емеля.

— Да, кто знает? Может рыцари? А купцы да пахари, что там у моста столпились им рассказали про нас. Одно точно можно сказать — разведка была, — гоготнул забывший уже об угробленной ценности Фёдор.

— Если наши, то как я понял, их могут вон из той башни обстрелять, когда они на мост выедут? — за спину себе показал десятник стрельцов.

— И из той, и из той, за воротами. В западне мы тут. Правильно та панночка говорила.

— Чего за панночка?

— Переговоры хотели с нами переговаривать. Сдаться предлагали. Мол, тогда повесят не больно. Это когда ты ещё без памяти был. Послали мы её подальше.

— Что у них баба старшая? — брови у Емели вверх полезли.

— Тьфу на тебя. Переводила с немецкого на польский.

Пока разговаривали, подошли опять к бойнице.

— Смотри опять, там что-то творится! — Фёдор, первым выглянувшим в бойницу, отпрянул, уступая командиру месту.

— Так это точно наши. Вон, конь у первого. Это же Александра Алексеича Турова конь. Такого ни с кем не спутаешь.

И действительно достался после битвы с венграми сотнику конных арбалетчиков приметный жеребец. Чубарой масти. Белый с редкими чёрными пятнами. Князь Андрей Юрьевич ещё решил породу такую вывести. Всех лошадей похожей масти собирает отовсюду. Уже их больше десятка и первая кобыла даже жеребёнка принесла, как раз от жеребца сотника Турова.

— Их же обстреляют сейчас⁈ — развернулся к Фёдору Емеля.

— А, трём смертям не бывать! Мы сейчас атакуем обе башни. По десятку на каждую. Извини, командир, для тебя лука нет. Тут побудь. Вон, Егора охраняй, — на бегу уже крикнул картограф, скатываясь по лестнице вниз, — Ребя, ко мне! — уже издали донёсся его голос.

Емеля дёрнулся было вслед за Фёдором, но в голове всё поплыло, еле до Егора доковылял и рядом на какие-то тряпки плюхнулся. Крепко его всё же приложило. А он даже и не видел, откуда болт этот ему в голову прилетел.

Через пару минут и пару последних глотков из фляжки десятнику полегчало и поднявшись, стараясь не торопиться, он двинулся к бойнице, чтобы посмотреть, что на мосту творится.

А на мосту творилось. Он был узок. По нему могла проехать одна телега или проскакать одна лошадь. Именно так и было. По длинному мосту двигался десяток примерно всадников. Они прижимались к гриве лошади, а в руке у каждого был круглый большой щит, которым всадник пытался и себе и своему коню голову прикрыть. По ним с обеих башен стреляли из арбалета и прямо на глазах Емели одна стрела ранила животное. Конь грохнулся на доски настила и забился. Всадник при этом под перилами пролетел и плюхнулся в холодную воду реки.

Движение арбалетчиков замедлилось. Эта лошадь шла пятой и только четверо продолжало движение к воротам. Остальные арбалетчики стали спешиваться и уже без лошадей, прикрываясь своими щитами побежали к замку. Башен Емеле было не видно, но судя по времени, там сейчас должен был начаться бой между его стрельцами и арбалетчиками крестоносцев. Из слов Фёдора выходило, что силы примерно равны. Ну, плюс ещё… Ну, наверное. Должны же кнехты отвлечься на тех, кто летел к ним по мосту с криками «Ура», которые теперь отчётливо слышно было.

Замок Мемеля (Клайпеды)

Событие шестьдесят третье

Переговоры проходили в помещении кафедры имени Святой Марии или храме высшего ранга и центре епархии, в которой находится резиденция епископа Курляндского Эдмунда фон Вёрта (Edmund von Wörth). В покоях Их Высокопреосвященства и устроились. На стенах ещё полчаса назад были гобелены, окна имели что-то типа штор с ламбрекенами из золотой парчи. На полках и сундуках было полно книг и свитков. Некоторые явно из папируса, на свет клеточки отлично просматривались. На огромном дубовом столе были тоже книги, листы бумаги, подсвечники серебряные и даже золотая чернильница в малахитовом настольном приборе письменном.

Это всё был полчаса назад. А сейчас не было. И Андрей Юрьевич точно знал, куда всё это делось. Делось это в его обоз. Война она должна прибыль приносить. А тут одних книг было на многие сотни рублей. А папирусные свитки могли быть из Александрийской библиотеки. Псы рыцари же принимали самое деятельное участие в разграблении Константинополя.

— Есть гвозди из креста или ещё чего полезное, вы, Ваше Высокопреосвященство, лучше выдайте добровольно, а то сначала уши отрежем, а потом глаза начнём выкалывать. А нет. Я тут другую хохму придумал. Губы вам отрежем, чтобы вы вино пить не могли, оно назад выливаться будет. Через зубы… Хотя… Зубы тоже вырвем.

— Сатана!

— От Сатаны и прочих Вельзевулов и слышу. Так, что, будем выдавать неправедно награбленное?

Говорили через переводчика, предоставленного проигравшей стороной. Андрей Юрьевич немецкий знал так себе. Учил в школе и институте, но пользоваться не приходилось. Потом пришлось выучить английский, чтобы печататься в иностранных журналах. Придумали власти. Дебилы. Раньше все диссертации почти были под грифами разными, как можно врагу доверять открытия, а потом вдруг оказалось, что чем больше секретов сольёшь врагу, тем ты лучше, как учёный. Чудеса.

Епископ Курляндии ангельского языка не знал. Владел латынью, немецким и голландским. Андрей же Юрьевич знал английский, русский древний, русский будущего и русский матершинный. Нет пересечений. Вот и пришлось найти переводчика, который… А, которая, владела польским. Это была жена… ай, вдова одного из рыцарей крестоносцев — пятого сына Иоганна IV, маркграфа Штендаля. Вроде как графа Арнебурга, но это не точно. Возможно, город и по-другому назывался. Попробуй, не зная языка и географии местной точно запомнить. В общем, полячка была графиней. И вдовой стала только вчера, когда при штурме замка её мужа этого рыцаря и проткнули стрелой.